* 56 *
Тридцативосьмилетний Клаус Хайдель, комендант концентрационного лагеря близ Айхенвальда, стоял возле окна своей спальни и рассматривал опостылевший ему за прошедшие полтора года пейзаж. Громады каменоломен, в которых серая человеческая масса непрерывно передвигала тележки, груженные осколками белых глыб; серые бараки, аккуратно расставленные на плато, усыпанном острой каменной крошкой; километры колючей проволоки, опутывающие этот смрадный клочок земли; здание фабрики из красного кирпича, неприятно бросающееся в глаза жестяной крышей и зарешеченными глазницами окон; железнодорожные пути, скрывающиеся за горизонтом… Передернувшись, Клаус отошел от окна и, взяв бутылку, отхлебнул из горлышка несколько обжигающих глотков.
«Поганое утро, — подумал он, потирая ноющий от сильного похмелья висок, — такое же поганое, как и вчерашний вечер». Он подошел к кровати, на которой дремала беловолосая и ладно сложенная Магда — его последнее не очень пылкое увлечение. Взглянув на очертания ее спортивного тела, проглядывающие сквозь простыню, Клаус сделал еще два глотка водки.
— Опять пьешь? — сонно потягиваясь, спросила Магда и, завернувшись в шелковый халат, прошла в ванную.
«Заткнись», — подумал Клаус и сел в кресло. С минуту поразмыслив, он, однако, пришел к выводу, что действительно начал слишком много пить, и от этого на душе у него стало еще более мерзко.
— Магда! — крикнул он в незапертую дверь ванной комнаты. — Собирайся быстрее, скоро придет машина! У меня сегодня много дел, так что тебе нет смысла здесь дожидаться.
— Что? Я ничего не слышала, — сказала Магда, появляясь в дверном проеме. — Ты что-то сказал?
Волна раздражения на секунду захлестнула его, и он процедил сквозь зубы:
— Я сказал, поторапливайся, потому что у меня много дел.
— Ну, Клаус, — попыталась приласкаться к нему Магда, — не будь злым. Когда мы еще раз встретимся?
Он встал и, поставив на стол почти допитую бутылку, вышел из комнаты.
«Надо отвлечься, — подумал он, машинально разглядывая беспорядок, оставшийся после вчерашних гостей, — поехать в город, сходить в ресторан…» Его мысли текли вялым потоком и исчезали, едва появившись. «Да, в ресторан… — продолжал размышлять он. — Хотя с кем? С Магдой? С какой-нибудь другой, ей подобной? Скучно…» Он снова осмотрел гостиную — хаос. «Да, Ганс был прав, когда говорил, что одного работника в доме будет недостаточно. Порой он рассуждает довольно здраво. Ладно! — одернул он сам себя, взглянув на каминные часы. — Хватит тут торчать и терять время. Пора ехать. Хотя… Возможно, это действительно хорошая мысль — взять кого-нибудь еще в помощь этому немому итальянскому повару-уроду, которого Ганс в прошлом году вытащил из петли. Этакую деревенскую простушку, угодившую в лагерь за связь с социалистом…»
— Магда! — снова рявкнул он. — Ты готова ехать?
— Найди мне работницу, — говорил Клаус спустя два часа своему заместителю, стоя на плацу среди бараков и поигрывая пистолетом.
— Ну вот, наконец-то ты прислушался к моему совету, — ответил Ганс, заравнивая носком сапога свежее пятно крови, неприятно алеющее на стеклянно-белой каменной крошке.
«Как ты любишь выгораживаться, — подумал Клаус раздраженно, — для тебя самое великое счастье — это услышать, что твои жалкие мысли смогли найти какое-то применение».
— Ну так что? — Ганса переполнял энтузиазм. — Какая тебе нужна работница, блондинка, бронетка?
Клаус сплюнул:
— Я просил не любовницу мне выбрать, а женщину для хозяйства. Какая разница, как она будет выглядеть? Главное, чтобы была здоровая и аккуратная.
— Ну ты же не хочешь, чтобы она была уродливая? — не унимался Ганс.
Клаусу надоел этот разговор, и, зло бросив на землю окурок сигареты, он сказал:
— Хорошо, притащи сюда пять самых красивых женщин не старше двадцати пяти лет, а дальше я сам разберусь, какая мне подойдет больше всего.
«Болван, — подумал он, идя в сторону административного корпуса. — Можно подумать, что у всех этих человеческих полуфабрикатов есть лица».
Через час Ганс радостно сообщил ему, что пять самых лучших экземпляров ждут его на площадке возле третьего барака.
— Я выбирал очень тщательно, надеюсь, что ты останешься доволен.
Клаус лениво потянулся и встал из-за стола, на котором аккуратными стопками лежали папки с документами.
— Ну ладно, пойдем посмотрим, — вяло сказал он, закуривая сигарету.
Пока они шли, Клаус немного развеселился. «Во всяком случае, это хоть какое-то развлечение, — подумал он, подобрав с земли небольшой кусок стального прута, — поскольку все остальное уже стало приедаться. Он уверяет меня, что отыскал писаных красавиц. Ну что ж, на это стоит посмотреть». Подойдя к площадке, где в шеренгу выстроились пять женщин, он остановился.
— Ганс, — сказал он, усмехаясь, — тебе не говорили, что ты страдаешь извращенным вкусом?
— Ну, знаешь ли, — вспылил тот в ответ, — я для тебя стараюсь. Облазил весь пятый барак, а ты недоволен…
— Пятый барак, говоришь, — Клаус недвусмысленно рассмеялся, — так вот, значит, какие женщины пользуются спросом в этом лагере. Видимо, я и впрямь чего-то недопонимаю…
Он подошел к той, что стояла справа, и стал пристально ее рассматривать. Она, как было заведено среди заключенных, стояла опустив лицо и не поднимала глаз, поэтому, чтобы получше ее разглядеть, Клаусу пришлось слегка стукнуть ее прутом по подбородку.
— Посмотри на меня! — резко сказал он.
Женщина вздрогнула и несколько секунд смотрела на него в упор, но потом, не выдержав его взгляда, отдернулась и снова опустила голову.
«Эта в пятом бараке находится по призванию, — скептически подумал Клаус, — там пусть и остается. Посмотрим вторую». Он сдвинулся влево и стал рассматривать довольно привлекательную блондинку, которая выглядела в этой компании несколько свежо и неуместно. Он вопросительно повернулся к Гансу:
— Она здесь недавно?
— Да, — Ганс хмыкнул, — бывшая секретарша Брюмера. Помнишь его? Видимо, для него она оказалась недостаточно хороша.
— А мне сойдет? — рассмеялся Клаус. — Вот какого ты обо мне мнения!
— Зато арийской крови, — продолжал развивать понравившуюся ему тему Ганс.
— Хватит, перейдем к следующей. Эта тоже чья-нибудь бывшая? — спросил Клаус, разглядывая худую брюнетку в сильно потрепанном крепдешиновом платье.
— Не знаю, — явно не слишком заинтересованно ответил Ганс, — она из Кракова, наполовину еврейка. Не думаю, что тебе понравится.
«Наверное, она здесь уже месяца четыре, — подумал Клаус, рассматривая девушку, — еще не долгожитель, но и не новичок. Так же как и все они, смотрит в пол. Боится лишний раз вызвать раздражение и нарваться на неприятности».
— Посмотри на меня, — сказал он, машинально отметив про себя, что женщина вздрогнула и задрожала всем телом.
Она вскинула голову и стала смотреть на него не мигая. У нее были желтые от страха глаза. «Удивительно, — подумалось Клаусу, — по одному только ее взгляду можно было бы написать трактат о человеческом страхе».
— Как тебя зовут? — спросил он, похлопывая себя стальным прутом по голенищу сапога.
— Хельга Майерсон, господин комендант, — ответила девушка и еще больше задрожала.
— Хочешь пойти ко мне в дом работать? — спросил он, с удовольствием разглядывая ее страх.
— Как вам будет угодно, господин комендант, — как автомат ответила она.
— Я прекрасно знаю, что все будет так, как угодно мне! — нарочито резко сказал Клаус. — А тебе придется научиться отвечать на поставленные вопросы, потому что теперь ты будешь работать в моем доме, хочешь ты этого или нет.
Отбросив в сторону прут, он развернулся и зашагал обратно в административный корпус. «Как вам будет угодно! — хмыкнул он. — Да, эта затея и впрямь оказалась забавной».
— Тебе крупно повезло, — сказала Хельге та женщина, что стояла справа, когда комендант и его заместитель скрылись за углом барака. — Теперь над тобой будет издеваться только он один. А мы по-прежнему будем облагодетельствованы всеми остальными.
— Интересно, чем ты ему так приглянулась, — ехидно и зло прошипела бывшая секретарша Брюмера, готовая, судя по всему, вцепиться Хельге в волосы, — жаль, что он не рассмотрел меня получше, а уж попади я к нему домой, я бы не растерялась!
— Что-то ты со своим боссом-то не справилась? — снова вступила в разговор первая. — Так надоела ему, что он тебя в лагерь отправил?
Неожиданно их прервала одна из тех женщин, до которой вообще не дошла очередь.
