После долгих поисков Р. Шарру обнаружил один такой дуб. Обнаружил именно в Бросельярдском лесу. Попутно он выяснил, что в деревне, находящейся в пяти километрах от леса, живет некий Е. Кларе-Калонден — потомок местной ветви друидов-колдунов, очень старый человек. Местные жители дружно рассказывали исследователю, что старик владеет древними друидическими тайнами. В частности, он не однажды за свою долгую жизнь вызывал обильный дождь, когда в окрестностях начиналась засуха. А делал он это, совершая некие обряды рядом с дубом, на котором растет омела.
Вот что сказал "старый колдун" нашему исследователю:
— Я сожалею, что плохое состояние моих ног не позволяет мне пройти по заброшенной дороге, изобилующей ямами, лужами и заросшей густой травой. В противном случае я бы пригласил вас сопровождать меня на церемонию по вызыванию дождя… Я бы произвел ритуальное возлияние воды, и менее чем через полчаса на нас обрушился бы форменный ливень. Я уже четыре раза спасал, между прочим, лес от пожаров во времена длительных засух. Я лично проделывал процедуру по вызыванию дождя неоднократно, хотя, честно говоря, сам не понимаю, как все это происходит — какие физические законы управляют этим.
Другое "странное место" расположено, по утверждению Р. Шарру, в северных сельских районах Франции. Там, и только там, с успехом применяется некая "колдовская технология" — она используется охотниками, торговцами лошадьми, мясниками, то есть теми, кто имеет дело с животными. Эти люди владеют "чарами", вызывающими любовь и доверие домашних животных к ним. Они говорят:
— Любая, к примеру, собака пойдет за вами и станет "вашей", даже если она обожает своих настоящих хозяев. Для того чтобы увести ее от них, надо дать собачке кусок швейцарского сыра, непосредственно перед этим продержав его минут десять подмышкой.
Недобросовестные охотники на севере Франции часто пользуются описанным приемом, чтобы переманить к себе от другого хозяина собаку, обладающую хорошим чутьем.
Норовистые бодливые быки и коровы становятся ласковыми и послушными — но только по отношению лично к вам, если вы сумеете заставить их съесть горсть соли из одной вашей руки, одновременно положив вторую руку на их ноздри.
Вы станете повелителем самой норовистой лошади, если дадите ей съесть клок сена, на который вы только что помочились. Процесс должен быть повторен несколько раз…
Другое "странное место" обретается на острове Бугенвиль, одном из островов Океании. В своей книге "Остров в Меланезии", изданной в русском переводе в Москве в 1972 году, врач Ф. Риделанд рассказывает:
"Я работал на Бугенвиле в местной больнице… Поговаривали, что по ночам неподалеку от больницы собиралось великое множество духов — и злых, и добрых. Что им здесь было нужно — никто не знал. Это были призраки и привидения, которые, заблудившись, так и не нашли дороги в свои загробные подземные тайники или еще не успели отправиться к одному из кратеров на вершине вулкана Балби, куда, по местному преданию, слетается на шабаш всякая нечисть.
Местность, где стояла больница, так и кишела всевозможными призраками, и прошло немало времени, прежде чем я узнал о мерах предосторожности, необходимых при общении с ними. Поэтому я не удивился, когда мои друзья сообщили мне, что в первые недели моего пребывания в поселке духи бесчинствовали как никогда…
Однажды около двух часов ночи я вышел из дому и направился в больницу — с кем-то из жителей поселка произошел несчастный случай. Было тихо и безветренно. Моросил мелкий дождь. В одной руке у меня был зонтик, а в другой — карманный фонарик. Батарейки моего карманного фонаря уже давно сели, и передо мной во тьме кромешной чуть светился лишь маленький бледный кружок, который время от времени выхватывал из мрака пень или лежащий на земле кокосовый орех. Сухие банановые листья и ветки кустарника шелестели у меня под ногами, а жабы громко квакали, прыгая в разные стороны. Я устал и еле волочил ноги.
Неожиданно и без всякой видимой причины я остановился и застыл на месте. Я весь покрылся гусиной кожей и почувствовал такой озноб, что мне стало дурно. Колени у меня задрожали, я хотел бежать, но не мог сдвинуться с места, сам не знаю почему: ноги были словно налитые свинцом. Тут я пришел немного в себя и почувствовал, как меня охватывает необъяснимый страх.
Вдруг я услышал за спиной тяжелое дыхание, словно кто-то быстро бежал, но звука шагов не было слышно. Я повернулся и поднял фонарь, подумав, что, может быть, кому-то понадобилось пойти вместе со мной в больницу.
Фонарь сначала осветил несколько бананов, потом пальму и, наконец, куст. Поблизости не было ни одной живой души, а тяжелое дыхание слышалось уже совсем рядом.
И тогда я побежал — побежал как безумный. При этом я уронил зонтик, но даже не остановился, чтобы поднять его. А ноги мои становились все тяжелее… Наконец страшные звуки стихли, и остался лишь дробный стук дождя, барабанящего о железную крышу больницы. Я немного оправился от страха, и, когда входил в кабинет, мне уже было стыдно за свой панический испуг.
Я так никогда и не узнал, что за таинственные звуки повергли меня тогда в ужас. Возможно, мне это все почудилось, а возможно… Впрочем, не буду гадать. Потом я несколько раз слышал эти звуки и понял, что они никак не связаны с шумом ветра в листве деревьев и кустарника… Я проходил мимо заколдованного места и снова и снова слышал все те же таинственные звуки, испытывая такой же страх, как и в первый раз.
И тут я стал замечать, что после наступления темноты местные жители никогда не ходят мимо этого заколдованного места. Сначала я думал, что это чистая случайность. И для проверки несколько раз посылал курьера поздно вечером в больницу. Он всегда выбирал окольный путь мимо склада или через стадион.
Однажды вечером я поделился своими сомнениями с Дэвидом Бретертоном, моим другом, врачом, тоже, как и я, европейцем, работавшим в местной больнице по временному найму.
— Чепуха, — заявил он презрительно, что меня немного задело.
— Сходи туда сам, и тогда посмотрим, чепуха или нет, — ответил я сдержанно. — Должен тебе заметить, что эти звуки очень напоминают хрип умирающего. В общем, здесь не все понятно. Возможно, в этом нет ничего сверхъестественного, но, во всяком случае, явление довольно необычное.
Через несколько дней после разговора с Бретертоном я подумал, что, возможно, странные звуки каким-то образом связаны с вулканической деятельностью в недрах Бугенвиля. Мне, например, рассказывали о кипящих подземных источниках, протекающих под самой поверхностью земли. Однако обсуждать эти вопросы с малообразованными местными жителями едва ли имело смысл.
Один полицейский, правда, сказал мне, что мое "заколдованное место" — это "плейс масалаи", или жилище духов, и потому люди не ходят там после наступления темноты. И тебе тоже не следовало бы шататься там, явно подумал он…"
В 1977 году московское издательство "Наука" выпустило в свет крохотным тиражом в серии, посвященной этнографическим исследованиям, тонкую книжицу Г. Саэди "Одержимые ветрами". Книжка была издана на русском языке в переводе с персидского языка. Автор этого сочинения — профессиональный этнограф, профессор из Ирана.
В научном комментарии, сопровождающем сочинение, сообщается, что на самом деле книжка называется "Одержимые ветрами-духами". Уточнение насчет "духов" было снято с обложки книги, надо так понимать, советской цензурой.
Жители южного побережья Ирана, проживающие на берегу Персидского залива, регулярно общаются с некими местными духами, заявляет Г. Саэди. Контакты с таинственными незримыми существами происходят только в данной местности! Нигде больше в самом Иране, а также в соседствующих с ним странах ничего подобного не наблюдается.
"Ахл-е хава", то есть "одержимый ветром-духом", — так на берегу Персидского залива называют в простонародье человека, попавшего в плен к одному из ветров-духов. А ветрами-духами именуют здесь все таинственные, могущественные, колдовские силы, существующие повсюду и властвующие, по мнению местных жителей, над всем родом людским. Ни один человек, ни одна сила не в состоянии противостоять им.
По сравнению с ветрами-духами человек столь ничтожен и беспомощен, что ему приходится угождать духам, приносить им жертвы и сдаваться на их милость.
Ветры-духи бывают жестокие — и от таких ветров все стараются избавиться. Но бывают они и добрые — и находятся люди, добровольно соглашающиеся покориться им. Ветры обитают повсюду: и на море, и на суше. Они всегда требуют себе в жертву тело человека. Их жертвами становятся обездоленные и уставшие душой. Ветров-духов много там, где сильны страх и тревога! В тех местах, где распространены нищета и безработица, сила духов особенно велика.
