Кожаные кресла протерлись от долгого использования, ковер похудел; большинство старинных книжек на полке были мне незнакомы. Тонкие шелковые занавески на окне закрывали собой пустынную улицу, по которой я шел до его дома. Комната находилась с ним в полной гармонии, в ней чувствовались благопристойность и долголетие, поскольку годами там ничего не менялось.
— Я был бы куда более счастлив, если бы вы написали книгу об одном лишь Кроули, но, конечно же, это исключительно ваше решение, — промолвил он и приятно улыбнулся. Приняв расслабленную позу в кресле напротив меня, он скрестил ноги и, переплетя пальцы, положил руки на колени.
— С первого взгляда все эти три личности разнятся друг с другом. Но на самом деле между ними есть много чего общего. Например, Вильгельм Райх неразрывно связан с Кроули. Он ясно рассказал о том, что происходит, когда блокируется и подавляется социальным табу выражение жизненных энергий. Я бы не удивился, если бы он был знаком с учением Кроули. Конечно же, по этому поводу нет никакой информации.
— Я понимаю, о чем вы говорите, но сексуальная энергия и ее использование соответствуют телемитской методологии. Учения о свободе воли и полном освобождении человеческого существа представляют чрезвычайную важность.
— Именно об этом Райх и говорит. Подавление свободного потока сексуальной энергии ведет к созданию нервно-мышечных блоков, щитов из нервов, защищающих человеческое тело. Трудно представить духовно освободившегося человека, скованного физически.
Мне показалось, что моя попытка выразить несогласие по поводу его точки зрения может испортить этот визит в такое место, доступ куда имеют немногие, однако он меня успокоил:
— Возможно, вы и правы. Я не очень хорошо знаком с Рейхом. Прочитал всего лишь одну из его книг. Это было очень давно, так что я не помню, как она называлась. Расскажите мне что-нибудь о себе.
— Особо нечего рассказать, жизнь оккультистов похожа на жизнь яиц, которые выглядят одинаково, как ни посмотри. Несколько лет назад меня посвятили в Стокгольме в одно братство. Ритуал оставил у меня сильное впечатление, однако сами переживания начали угасать со временем. Люди толпятся вокруг меня, однако я сам чувствую себя одиноко. Нет того, похожего на меня человека, с кем бы я мог поделиться своими переживаниями, и что самое ужасное, у меня больше нет новых поистине ценных переживаний. В некоторый период своей жизни я испытал несколько глубоких озарений, которые меня больше не посещали до сегодняшнего дня.
Я надеялся, что он, возможно, направит меня на истинный путь избавления от духовной апатии. Если бы он мог сказать одно слово, то решающее слово, которое смогло бы опять запустить поток предыдущих инсайтов… но он рассеял мои ожидания.
— Такое случается… И как называлось это братство в Стокгольме?
— «Меч Одина». Это официальное название — в братстве его называли просто орденом Одина.
— А-а-а-а, Халинг, — произнес он с небольшим удивлением.
— Вы знаете Халинга?
— Лично с ним никогда не встречался. Какое-то время мы переписывались. Насколько я знаю, он ушел из организации и пошел по собственному пути.
Конечно же, я был удивлен услышанным. Он с сочувствием кивнул головой и быстро добавил:
— Такое часто случается. Люди находятся вместе друг с другом до тех пор, пока испытывают нужду во взаимном психологическом и духовном взаимодействии. Когда такие отношения достигают нижней отметки, людям приходится расходиться, если они не хотят… Давайте поговорим о вашей книге. Вы будете писать книгу на родном языке, правильно я вас понимаю? Я готов помочь вам. Лучшим для этого временем будет тот момент, когда вы завершите работу над первыми набросками своей рукописи. Вам нужно будет послать мне короткую выжимку рукописи, и тогда я посмотрю, чем смогу помочь. Читали «Магические и философские комментарии к „Книге Закона“» Кроули?
— Нет, эта книга была опубликована?
— Да, не так давно Джон Саймондс и я опубликовали ее… Я могу предоставить вам копию… Для меня было бы удовольствием преподнести копию этой книги в качестве подарка. — Он неторопливо поднялся с кресла и направился к полке. Было заметно, как он волочит левую ногу, походя тем самым не на хромого, а на человека, страдающего артритом или каким-нибудь заболеванием тазобедренного сустава. Он достал книгу в твердой темно-голубой обложке и с улыбкой на лице протянул ее мне. На обложке была изображена золотая копия Стелы Откровения, на которой Нюит представала в образе небесного свода, богини безграничного пространства. — Текст достаточно сложен. Кроули не пытался изъясняться на простом языке. Ему нужно было видеть усилия самого читателя. Она, несомненно, поможет вам.
Я открыл книгу. Сам текст «Книги Закона» был напечатан красными буквами, в то время как комментарии Кроули — черными. На обложке я заметил цену книги для Великобритании, двадцать пять фунтов, что принесло мне определенное удовлетворение. Никто не сможет достать эту книгу. Как бы он отреагировал, если бы узнал, что я немного раскритиковал самого Кроули? Держа в одной руке книгу, будто взвешивая ее, я нерешительно произнес:
— Я во многом не согласен с Кроули. Видите ли, его учение о свободе воли приводят в восторг, но, как мне кажется, сам он был сломленной личностью. Он эгоистично и раздражительно относился к своим ученикам. — Я был сам удивлен тем, что сказал это напрямик, поэтому быстро добавил: — Ну, конечно же, вы это и сами хорошо знаете, так как были рядом с ним.
Он рассеял мое чувство смущения следующими простыми словами:
— Кроули являлся многоуровневой и многомерной личностью. Разные люди находили в нем разные аспекты его личности, конечно же, они целостно воспринимали эти аспекты. Но в этом и крылась ошибка… Одни видели в нем эгоистичного человека, даже настоящего эгоиста, другие — Великого Учителя, а третьи воспринимали его как воплощение любви… все зависело от того, на какой аспект личности они обращали внимание больше всего. Возможно, вы читали где-то, что некоторые видели в нем дьявольского пророка… Он часто и намеренно находил предлог утвердить таких людей в их мнении.
— Некоторые характеристики его личности неприемлемы для обычного человека. Он провозгласил копрофагию, поедание фекалий, как высший ритуал посвящения Ипсимуса. Даже будучи абсолютно толерантным человеком, такое едва ли можно принять.
Кен Гамильтон неспешно встал со стула, прошаркал больной ногой к окну и молча уставился на пустую улицу. Затем повернулся ко мне. Его лицо и стеклянные глаза потеряли выразительность, и, взвешивая слова, словно пытаясь оценить, сколько я смогу вынести или понять, он ответил:
— Большинство людей относятся к этому действию с полным отвращением, но Кроули не был психопатом. Цель такого ритуала состояла в том, чтобы доказать самым затруднительным образом, что он преодолел дуальность вселенной, — и, медленно указывая пальцем на книгу у меня на коленях, он добавил: — На двадцать третьей странице первой главы вы найдете его комментарий, который гласит, что тот, кто разрушил в себе чувство дуальности, стоит выше всех людей. Поистине просветленное существо видит во всем одно. Вы, наверное, знаете, что ответил один просветленный дзен-учитель на вопрос учеников о том, что из себя представляет Будда? — Он сделал паузу, и по его лицу растянулась ироничная улыбка. После чего сильным голосом он произнес: — «Будда — дерьмо собачье!» Учитель не преследовал целью подорвать значение Будды — все дзен-мастера проявляют к нему глубокое уважение. Своим ответом он выразил знание просветленного мудреца о том, что дуальность является причиной всех наших проблем. Тот, кто выбирается за ее пределы, избегает ловушек дуальной вселенной. Он посмотрел сначала на меня с едва заметным любопытством, а затем на часы.
— Мне пора выдвигаться, господин Гамильтон, — быстро произнес я и встал. — Спасибо, что приняли меня. Я пошлю вам краткую выжимку рукописи, когда закончу над ней работать.
— Полно формальностей. Можешь называть меня Кеном. Я провожу тебя. — Он с трудом проводил меня до деревянной лестницы. Открыв левой рукой входную дверь, он протянул мне правую для рукопожатия.
Это был мой последний шанс, когда я мог попросить его о помощи.
— У меня есть один вопрос. Раньше я часто контактировал с Айвазом, получая ценные инсайты, но последние несколько лет прошли безрезультатно — ко мне не приходит никакой ценной информации. Это беспокоит меня. Можешь ли что-нибудь посоветовать мне?
В его глазах уже не было того блеска, а от улыбки исходила печаль. Медленно кивая головой, он произнес:
— Это наша судьба, Богдан. Контакты с высшим разумом сравнимы с вдохновением художника — и там и там невозможно форсировать события. Они приходят и уходят, когда захотят. Мы должны принимать их как подарки судьбы.
