Однако факты были безжалостны. Статистика, запрятанная в глубинах файла, гласила, что Анн потратила на эту работу сто семьдесят четыре часа — время, за которое ей удалось написать сорок восемь тысяч слов.
Она внимательно прочитала текст. Ей все еще казалось, что автор не она, а какой-то посторонний человек, сумевший угадать ее мысли. Тогда Анн перечитала его снова. И лишь после третьего раза память начала понемногу возвращаться.
— Да, да, я вспоминаю, — говорила она сама себе сквозь слезы, — ведь это было так важно тогда, когда мы встречались в баре с этим Артисом. Я так хотела сделать их счастливыми. Написать, что они встретились, поженились. Он должен был воспитать ее сына. Елена должна была каким-то образом с ним познакомиться, но как…
Она не могла вспомнить подробности встречи, которую когда-то знала до мельчайших подробностей. Не помнила она и того, что собиралась сделать с самой собой.
Несколько дней она ничем не занималась, а только сидела на балконе и курила свои неизменные сигариллы. Она непрерывно думала о том, что теперь со всем этим делать. Анн пыталась решить своей больной головой сложнейшую головоломку. Ей предстояло выполнить кошмарное на ее взгляд задание своего героя, соединить это с уже написанной историей, придумать новый финал, так как старый, даже если бы она его помнила, уже не годился за давностью лет, и самое главное — все это надо было многократно прочитать, перепроверить, проанализировать. Нельзя было допустить ни единой ошибки, так как теперь все ее тексты сбывались.
Она начала писать, править, переделывать и снова писать. Она почти перестала есть, не выходила из дома, и изо всех сил старалась не обращать внимания на какую-то странную головную боль, которая атаковала ее все сильнее и сильнее.
Через некоторое время роман был закончен. Нельзя сказать, что Анн была полностью удовлетворена своей работой. Теперь уже она начала отдавать себе отчет в том, что нередко, заканчивая писать главу или даже меньший фрагмент текста, она забывала, с чего начала. За время работы ей приходилось многократно возвращаться к прочитанному, листать электронные страницы, но даже в этом случае бывало так, что, вернувшись от начальных глав к более поздним, она уже не помнила, для чего вообще прокручивала текст назад. Тем не менее, своего она добилась — выполнила задание и соединила судьбы героев. Теперь ей оставалось лишь немного — дождаться, когда все это начнут читать.
Она не была высокого мнения и о сюжете своего произведения, так как из-за ее забывчивости он был слишком уж жесток для обычного любовного романа — редкий писатель заставил бы своих героев потерять больше десяти лет и встретить друг друга во второй половине жизни. Да и вообще, она не надеялась на толпы читателей, поскольку текст отчасти был и про ее собственную любовь, что делало его даже не мистической прозой, а каким-то маргинальным эзотерическим произведением. Но для ее целей миллиона читателей и не требовалось.
Думая обо всем этом, Анн переименовала файл, еще раз прокрутила его содержимое перед глазами и за один вечер опубликовала на нескольких порталах. Она знала по опыту, что быстрота трансформации текста из выдумки в реальность зависит от того, насколько подготовлена почва для заявленных перемен. Поэтому считала, что в самое ближайшее время ни с Артисом, ни с Еленой не произойдет ничего необычного. Однако она забыла — хоть и писала об этом несколько раз — что у них с Еленой была одна душа на двоих. А это принципиально меняло дело…
Анн выключила компьютер и отправилась курить на балкон. Ловя лицом потоки теплого весеннего ветра, она сидела и горько плакала над тем, что заставила Елену и Артиса потерять столько лет вдали друг от друга и над тем, что вообще так странно прожила на свете столько лет. А в это время первые читатели уже открыли ее произведение. Кто-то скачал его себе, чтобы почитать, лежа в кровати, кто-то начал вживаться в сюжет с экрана, кто-то, привыкший к бумаге, распечатал ворох листов и шуршал теплыми страницами. Были и такие, которые с первых строк закрыли этот странный текст. Однако так или иначе, но уже спустя сутки, когда первый читатель дошел до финала, колесо судьбы резко повернулось.
В это время Анн, все еще находившаяся под впечатлением от своей работы, бродила по комнатам, пытаясь унять головную боль. Ей становилось все хуже и хуже. Она совсем забыла о том, кому обычно звонит в таких случаях, и от слабости прилегла на кровать. Из ее памяти начали стираться события последних дней, она начала забывать имена друзей и родных. Она медленно теряла память о самой себе, своей жизни, желаниях, надеждах. А спустя несколько часов ее мозг полностью перестал функционировать. Смерть пришла к ней незаметно и тихо, как приходит к праведникам или святым.
Душа Анн, пересекла границу реальности. И там, в том мире, где она была молода и здорова, Анн наконец-то встретилась со своим героем. Однако они не переместились в чистилище, рай или ад. Они не попали в какое-то очередное перерождение. Вопреки всем религиозным традициям, их души соединились в мощный энергетический поток и, как это и было давным-давно задумано мирозданием, устремились к той части души, которой им обоим так не хватало…
Да, Анн не раз писала, что живет одну жизнь на двоих. И именно поэтому энергия ее любви и любви ее героя наконец-то объединились с душой Елены. Теперь именно она одна стала носителем тайного знания и таланта. Однако для достижения высшей цели ей все еще не хватало цельности.
Ветер утомился от своих безумных игр, шепота мыслей и таинств вздохов. Он обернулся легким бризом и стал летать над городом, собирая в крошечные вихри пыль позабытых идей и пепел прожитых лет. Теперь ему надоела и его колода из тридцати восьми карт. Увидев какую-то странную вспышку света, он схватил шулерского пикового короля с такой же пиковой дамой, порвал их на мелкие кусочки и выбросил в мутные воды реки.
Этой весной ему остро хотелось видеть счастливые лица. Поэтому он решил создать нечто новое — карту с двумя изнанками. Для этого он измазал клеем короля с дамой пик и соединил их картинками друг к другу. На этом он наконец-то решил оставить свои карточные забавы и сосредоточился на гравюрах, которыми в ближайшее время ему предстояло разрисовывать свои великолепные крылья.
Увидев красный сигнал светофора, я остановила машину. В этот субботний день я хотела пройтись по магазинам, поэтому поехала в один из центральных торговых комплексов. У меня было какое-то ровно-безразличное настроение, мысли скакали от одного пустяка к другому, а взгляд следил за перебегающими дорогу пешеходами.
Внезапно я почувствовала нечто очень странное. Показалось, что на секунду ко мне подключили мощнейший генератор, — я ощутила прилив энергии, заставивший сердце биться в два раза чаще обычного. У меня дико заболела голова, поэтому я не заметила, как включился зеленый свет, объявив начало движения. В этот момент моя машина сотряслась от удара — сзади в меня врезался какой-то автомобиль.
Ситуация была неприятная. С одной стороны, я не была виновата в произошедшем — въехал в меня он. Но с другой — именно я застряла на светофоре, скорее всего, помешав ему вовремя затормозить. С трудом справляясь с сильным сердцебиением, я вылезла на проезжую часть.
Мне было не понятно, как я — водитель с огромным стажем — не среагировал на препятствие и врезался в машину, застрявшую на светофоре. Я чувствовал себя полным идиотом и находил оправдание лишь в странной вспышке света, которая на миг меня ослепила. Было настолько неприятно ощущать себя виновником аварии, что пару минут я не мог выйти на дорогу.
Однако надо было разобраться в масштабах повреждений и урегулировать конфликт. Я нехотя вылез и подошел к незнакомке, стоявшей возле открытой дверцы. Я намеревался вежливо извиниться, и начать осмотр. Но странное поведение этой женщины внесло в мой план коррективы.
Я посмотрела на человека, который вышел из автомобиля. Не знаю, что именно такое было в его внешности, но отчего-то на меня накатил приступ панического страха. Разумеется, я понимала, что в любом случае ничего ужасного не произойдет — грандиозной аварии не было, значит страховка все покроет. Но несмотря на это, я всерьез решила, что этот мужчина способен убить и по более пустячному поводу. Поэтому, когда он подошел ко мне, я залепетала первое, что пришло в голову:
— Простите пожалуйста… Я застряла на светофоре… Так неудобно получилось… Чувствую себя виноватой…
Он удивленно посмотрел на меня:
— Да вообще-то вы здесь ни при чем. Это же я в вас врезался.
— Неужели? — я была искренне удивлена, увидев его мирный настрой. — Знаете, мне как-то на секунду стало плохо. Я не посмотрела на светофор… И… Вы, наверное, готовы меня убить, да?
