Жизнеописание этих людей, если говорить с позиций Торы, сопрягается с биографией талантливого еврейского поэта Эдуарда Багрицкого. Он начал свою поэтическую жизнь с такой строки: «еврейские скисающие сливки, еврейские павлины на накидке». Из этого душного мещанского мира поэт вырывается «в мир, открытый настежь бешенству ветров» (строчка из стиха). В этом бешенстве ветров поэт зашел очень далеко:
Век притаился на мостовой,
сосредоточен как часовой.
Иди и не бойся с ним рядом стать,
твое одиночество веку под стать.
Оглянешься — а кругом враги,
руку протянешь — и нет друзей.
Но если он скажет «Солги!» — солги,
и если он скажет «Убей!» — убей.
Своему сыну Всеволоду он завещал Республику и шелк знамен. После чего умер, а через месяц (после его похорон) арестовали его жену. А сын Всеволод выбросился из окна 5-го этажа. МЕРА ЗА МЕРУ.
Пока эти и другие события происходили в России, в Германии в 1933 году к власти пришел Гитлер. У нацистов поначалу не было плана тотального уничтожения евреев. Их лозунг был «Дойчланд юден фряй» (Германия свободная от евреев). С этой целью из Палестины официально пригласили сионистов для того, чтобы они уговорили евреев перебраться в Палестину. Об этом я узнал так. Лет 10 тому назад я был в Иерусалиме и зашел в магазинчик, купить рубашку. Хозяин, худенький стремительный старичок, буквально взлетал по лесенке от пола до потолка, отыскивая нужный товар, а его жена, толстенькая старушка, сидела внизу. При этом они переговаривались по-немецки. Я удивился: «Откуда немецкий в Израиле?» — спросил я. «Я берлинец» — ответил старик — «Сходите в музей Катастрофы — там моя фотография. Я стою 4-й справа». И он подробно рассказал, как найти эту фотографию. Я пошел убедиться, чтобы дотронуться к живым реликвиям истории. И действительно, я увидел громадный фотомонтаж, на котором были изображены парень и девушка. Они копали землю лопатой. Под ними надпись крупными буквами «WIR BRAUCHEN ЭРЕЦ ИСРАЭЛЬ, ЭРЕЦ ИСРАЭЛЬ BRAUCHT UNS» — мы нуждаемся в земле Израиля, земля Израиля нуждается в нас. Под этим монтажом стоят мальчики и девочки в спортивных костюмах и 4-й справа мой, очевидно, старичок. Сбоку надпись: «Германия 1933 год», т. е. год прихода фашистов к власти. Одним словом из 500 тысяч евреев Германии в Палестину переехали 50 тысяч. Остальные 450 тысяч остались — они считали себя немцами. Хотя на газетных карикатурах того времени изображалась могучая и честная германская рука, которая срывает ложную маску благородного немца с ненавистной жидовской морды. Но евреи Германии думали, что это не маска, а их подлинное лицо. Среди них были герои Первой Мировой войны, кавалеры железных крестов, инвалиды и другие честные бюргеры. С высоким чувством они распевали: «Дойчланд, Дойчланд юбер аллес» — Германия, Германия превыше всего.
И все они пошли в газовые камеры. Хотелось бы знать, что они шептали на пороге своей гибели — Германия превыше всего или еврейскую молитву, как Григорий Зиновьев. Этого мы никогда не узнаем. Но мы должны задуматься поэтому поводу.
Ибо сказал Господь: «Если нарушишь ты наш Договор, то отрину тебя от лица Своего и будешь ты шнырять в низинах и сеять разложение на нивах, и накажу тебя, о народ жестоковыйный, и враги побьют тебя большим числом, пока не опомнишься ты».
МЕРА ЗА МЕРУ.
«Хаей Сара» по-русски приблизительно означает «Житие Сары».
У русскоязычного читателя сразу же возникает недоумение, так как глава, посвященная житию Сары, начинается с ее смерти. Имея в виду глубинный смысл текста Торы, следует полагать, что духовная жизнь Сары продолжается и после ее смерти. А Сара была праведницей, о чем свидетельствует столб белого дыма над ее шатром. Именно этим знаком Господь отмечает угодных ему праведников, самым главным качеством которых была личная ответственность.
Желая достойно похоронить жену, Авраам приобрел пещеру и прилежащий к ней участок земли за 400 шекелей. И само слово «шекель» подчеркивает связь настоящего времени с теми далекими временами. Между прочим, владелец пещеры и земли предлагал Аврааму все это даром в благодарность за прошлые благодеяния. Но Авраам отказался от подарка и заплатил деньги. Тем самым он принял ответственное решение, становясь безраздельным хозяином фактически и юридически.
Далее Авраам направляет своего раба с заданием найти достойную жену для своего сына Ицхака, но не из местных ханаанских племен, которые нравственно уже разложились, а из людей за пределами Ханаана, откуда Авраам родом и где сохранилась остаточная нравственность. И тестом для избрания невесты был вопрос: «Можно ли напиться воды?» И ответ должен быть: «Я дам воды тебе и напою твоих верблюдов». Почему эти слова являются тестом? Потому что вода — это символ Торы. В горячей засушливой стране вода олицетворяет жизнь. А Тора нужна людям, как вода в пустыне. Так и произошло, как было задумано.
Раб Авраама нашел Ривку, которая щедро напоила его и верблюдов его. Она была приведена в шатер Ицхака. Они полюбили друг друга, стали мужем и женой и родили двух детей: Эйсава и Яакова. От Эйсава пошел род арабов. И в Торе сказано о нем: «Его руки были на всех, и руки всех были на нем». В контексте сегодняшнего дня нам понятно, что это значит. Второй сын Яаков породил 12 мальчиков и 1 девочку. Мальчики дали начало 12 коленам Израиля, а девочка была взята в заложницы жителями Шхема, а затем освобождена в результате первой ветхозаветной антитеррористической операции.
Ривка, жена Ицхака, обладала даром пророчества, и этот дар она использовала с чувством громадной ответственности. Во имя этой ответственности она даже пошла на обман, передав наследство Яакову вместо Эйсава.
Как мы видим, во всех текстах Торы выделяется самое главное качество еврея: его ответственность перед лицом Господа и своего народа. И эта ответственность реализуется на основе свободного выбора. А свободный выбор может сделать только свободный человек. Закоренелому рабу такое не под силу.
И здесь я хочу обратить ваше внимание на одно очень важное историческое обстоятельство. Со времени первой публикации Торы и до нашего времени прошли тысячелетия. Все изменилось в этом мире кроме, пожалуй, географии. Как тогда, так и теперь, между Израилем и Египтом лежит Синайский полуостров. Он никуда не делся. Его поперечник 600 км. Армия Израиля прошла это расстояние за 6 дней. А за сколько дней можно пройти 600 км целому народу с малыми детьми. Стариками и старухами? Может быть, в 10 раз больше времени потребуется? То есть, 60 дней; может быть, в 20 раз больше, то есть 120 дней, то есть 120 дней, но уж, во всяком случае, не больше 200 дней. Это, пожалуй, уже с избытком. Но евреи, которых Моисей вывел из Египта. Находились в пути 40 лет. Понятно, что Моисей не вел их прямой дорогой, а кружил по пустыне. Для чего? Чтобы вымерли те, кто родился рабами.
Ничтожный род рабы,
в чей дух и спины
вожгла клеймо египетская плеть.
И только рожденные на свободе, не ведающие духовного и физического рабства, могли войти в Землю обетованную.
И все это понятия не абстрактные, а конкретные, а для меня, пожалуй, личные.
В 1946 году моя соседка и подружка, внучка раввина, Маня Друккер, сообщила мне по секрету, что в нашу ростовскую синагогу приезжают с визитом американские раввины, и мы можем услышать их проповеди. Когда мы с Маней пришли в синагогу, там яблоку уже негде было упасть. Эту новость евреи по секрету передали друг другу. Появились американские раввины. Они были больше похожи на спортсменов тяжелого веса. А в наших рядах была уйма сексотов. И многие из них были хорошо известны публике. Так что держаться надо было очень осторожно. Время сталинское — суровое и жестокое.
Один из раввинов взошел на возвышение и произнес проповедь. Он сказал: «Человек отличается от животного тем, что он видит лицо другого человека, его глаза и ответ в глазах. И все это при одном условии — если будет свет. В темноте вы не увидите лицо, глаза и ответ в глазах. Если работает электростанция — все просто: вы нажимаете кнопку на стене, свет заливает вашу комнату, и вы свободно видите лицо, глаза и ответ в глазах. Но если электростанция взорвана, тогда вы в темноте не увидите ничего. Что же делать тогда?» И от этого вопроса мы все, кто в синагоге стоял, дрогнули в сердце своем и как-то мучительно сжались. И пока раввин выдерживал паузу, тайно спрашивали себя: «Что же делать? Что же делать?» И раввин ответил нам: «Нужно ждать. Электростанцию восстановят, и будет свет», — и мы вздохнули с облегчением и надеждой. Но раввин сказал: «Да вот беда. От долгого ожидания в темноте глаза привыкают к тьме. И когда появляется свет, такие глаза реагируют страшной болью. Человек от боли рычит и становится животным. Так что же делать?» И снова мы сжались в мучительном трепете: «Что делать? Что делать?» И раввин сказал: «Нужно поместить немного света в сердце своем, чтобы глаза ваши и ваших детей не отвыкли».
