Вместе с этим Сергий был личностью глубоко национальной, как бы возникшей из самой души русского народа и вознесенной над ним, но удивительным образом сохранившей нити, связывающие его с народом. «Как святой Сергий одинаково велик для всякого. Подвиг его всечеловечен. Но для русского в нем есть как раз и нас волнующее: глубокое созвучие народу, великая типичность — сочетание в одном рассеянных черт русских. Отсюда та особая любовь и поклонение ему в России, безмолвное возведение в народного святого, что навряд ли выпало другому»[28].
Именно в Сергии Радонежском как бы сосредоточились важнейшие черты русской истории и духа русской культуры, чтобы потом, через шесть веков, прозвучать в мудрых мыслях Учения, которое станет фундаментом нового планетарного мышления. И если посмотреть достаточно широко на эту проблему, то можно сказать, не боясь ошибиться, что именно энергетическое поле Культуры, созданное Сергием, послужило дальнейшему развитию русской мысли. На этом поле в XIX веке вызрели та русская литература и то русское искусство, которые послужили импульсом для развития процесса, завершившегося Духовной революцией.
Культура XIX века, во всем ее многообразии, явилась предтечей Духовной революции XX века. Литература, живопись, музыка — через них Странник Светлого Града познавал духовную суть того пространства, в котором он жил, странствовал и творил и которое называлось Россией.
У Космической эволюции есть свои энергетические процессы, которые протекают согласно Великим законам Космоса. Эта же процессы создают и земные формы новых сочетаний энергетики, необходимых для продвижения сознания человечества того или иного исторического периода. Иными словами, любое земное явление сначала складывается энергетически в пространстве более высоких состояний материи, или в Высших Мирах, или, как мы иногда говорим, — на небесах. Эти же небеса, или Высшие Миры, находят отражение в духовной структуре наиболее развитых личностей, в жизни которых творчество играет определяющую роль. В XIX веке эти «небеса», этот контакт с Высшим оказался в душах и сердцах тех, кто создал уникальное явление русской литературы XIX века. Если революционный взрыв во всей его реальности еще не проявлялся во внешней жизни страны, то его уже видели и предчувствовали русские писатели. Там, на их «небесах», уже бушевала внутренняя революция, вылившаяся удивительными пророчествами, которые не проявились таким мощным потоком в литературе других стран. И самое интересное состоит в том, что во внутренней, духовной структуре творцов-художников, в которой все и происходило, революция, как таковая, ощущалась как нечто цельное, неразделенное. Когда же все это обрело затем внешнюю форму, тогда и появилось разделение на Духовную и социальную революции. И если Духовная революция обозначилась в творчестве великих русских писателей предчувствием свободы, то социальная вылилась в те пророчества, которые мы находим на страницах произведений XIX века. Вот эти два противоположных потока, сойдя с духовного «неба» творцов, впоследствии и обрели земную форму двух революций — Духовной и социальной. «Русская литература — самая профетическая в мире, — писал Н.А.Бердяев, — она полна предчувствий и предсказаний, ей свойственна тревога о надвигающейся катастрофе. Многие русские писатели XIX века чувствовали, что Россия поставлена перед бездной и летит в бездну. Русская литература ХIХ века свидетельствует о совершающейся внутренней революции, о надвигающейся революции»[29].
Такие гиганты, как Пушкин и Лермонтов, Лев Толстой и Достоевский, Блок и Тютчев, предсказали то, чему мы стали потом свидетелями.
Шестнадцатилетний Лермонтов написал стихотворение, которое так и называлось «Предсказание».
Настанет год, России черный год,
Когда царей корона упадет;
Забудет чернь к ним прежнюю любовь,
И пища многих будет смерть и кровь;
Когда детей, когда невинных жен
Низвергнутый не защитит закон;
Когда чума от смрадных, мертвых тел
Начнет бродить среди печальных сел,
Чтобы платком из хижин вызывать,
И станет глад сей бедный край терзать;
И зарево окрасит волны рек;
В тот день явится мощный человек,
И ты его узнаешь — и поймешь,
Зачем в его руке булатный нож:
И горе для тебя! — твой плач, твой стон
Ему тогда покажется смешон;
И будет все ужасно, мрачно в нем,
Как плащ его с возвышенным челом.
В начале XX века великий поэт Александр Блок написал цикл стихотворений «На поле Куликовом», который был посвящен России и носил, несомненно, пророческий характер. Вот несколько фрагментов их этого цикла:
И вечный бой! Покой нам только снится
Сквозь кровь и пыль…
Летит, летит степная кобылица
И мнет ковыль…
И нет конца! Мелькают версты, кручи…
Останови!
Идут, идут испуганные тучи,
Закат в крови!
Закат в крови! Из сердца кровь струится!
Плачь, сердце, плачь…
Покоя нет! Степная кобылица
Несется вскачь!
И еще:
Опять над полем Куликовым
Взошла и расточилась мгла,
И, словно облаком суровым,
Грядущий день заволокла.
За тишиною непробудной,
За разливающейся мглой
Не слышно грома битвы чудной,
Не видно молньи боевой.
Но узнаю тебя, начало
Высоких и мятежных дней!
Над вражьим станом, как бывало,
И плеск, и трубы лебедей.
Не может сердце жить покоем,
Недаром тучи собрались.
Доспех тяжел, как перед боем.
Теперь твой час настал. — Молись!
И наконец, еще одно стихотворение, которое так и называется «Россия», одно из самых пронзительных и пророческих стихотворений поэта, все пронизанное такой любовью к своей стране, что становится страшно за самого поэта…
Опять, как в годы золотые,
Три стертых треплются шлеи,
И вязнут спицы расписные
В расхлябанные колеи…
Россия, нищая Россия,
Мне избы серые твои,
Твои мне песни ветровые —
Как слезы первые любви!
Тебя жалеть я не умею
И крест свой бережно несу…
Какому хочешь чародею
Отдай разбойную красу!
Пускай заманит и обманет, —
Не пропадешь, не сгинешь ты,
И лишь забота затуманит
Твои прекрасные черты…
Ну что ж? Одной заботой боле —
Одной слезой река шумней,
А ты все та же — лес да поле,
Да плат узорный до бровей…
Вот в этих не полностью приведенных стихотворениях мы видим отблеск вечности той России, в которой заключено все: ее Дух и материя, ее история и эволюция. Именно Блок, как поэт, более чем кто-либо из его современников, обладал великой способностью отразить точно и влито в земных стихах свое высокое духовное «небо».
Говоря о пророческом характере русской литературы, предшествующей драматическим событиям XX века, нельзя не упомянуть гениальную «Легенду о Великом Инквизиторе» Достоевского, вплетенную им в ткань повествования романа «Братья Карамазовы». Ее рассказывает Иван Карамазов Алеше. В основе легенды лежит вымышленный монолог Великого Инквизитора перед Христом, вновь пришедшим на землю. История мировой литературы не знает ничего подобного. В «Легенде» заключен главный и важнейший смысл исторического пути человечества. Смысл этот — свобода, закономерности ее развития и действия в человеческом обществе. Свобода Духа, о которой говорил Христос, противопоставлена тем «хлебам», которыми Великий Инквизитор хочет накормить свою паству. Достоевский почувствовал и ощутил своим духовным «небом» самую болезненную и самую трагическую точку человеческой истории — материальную цену свободы и те последствия, которые возникают, когда эта цена заплачена. В «Легенде о Великом Инквизиторе» сказано все о том, через что мы прошли и идем в российском пространстве XX века. В ней показан исторический и в значительной степени психологический механизм самой бездуховной государственной системы, получившей в XX веке название — тоталитаризм. Я процитирую лишь два фрагмента из «Легенды», чтобы показать, каким глубоким было проникновение Достоевского в человеческую природу, которая стала полем столкновения таких принципиальных явлений космического значения, как Дух и материя, Свет и тьма, свобода и принуждение, Учение и церковь.
