В тот день мы, как обычно, приплыли к нему, я отправил Тори с Кактусом развлекаться, а сам пошел с Томом на маленький пирс поговорить, посидеть и сыграть партию в шахматы. Очень аккуратно я стал расспрашивать его; не видал ли он чего необычного поблизости. Среди рассказов о морских чудищах и черепах древних переселенцев были и очень интересные факты. Например, он поведал мне о чудных огнях, что появляются около гор, обычно зимой, и по ночам светят как маленькие маячки. И еще он рассказал о присущей этой местности огромной молнии, которую видели многие местные жители в округе, и которая бывает только два раза в год, в одно и то же время, во время осенних и весенних штормов. Он говорил, что она похожа на сверкающую дорогу, уходящую за горизонт, за что и получила от жителей прозвище `дорога в рай`, а также утверждал что когда эта молния возникает, свет от нее подобен тысячи тысяч солнц и все море видно до горизонта как на ладони. Меня это очень позабавило, и я вознамерился обязательно подловить этот момент и посмотреть на это чудо, тем более до осенних штормов оставалось совсем немного. Том также обещал показать мне `маячки` в горах, если таковые появятся. Но ни о каких привидениях, призраках он не слышал. Когда я сказал ему, что видел, якобы, неких прозрачных невидимых `призраков` около моря, он очень удивился и подтвердил еще раз, что ни о чем похожем он не слышал. Я не мог, не имел права рассказать ему о Тори, но и из этого разговора было ясно, что ничего подобного он здесь не видел. Странные `гости`, которых чувствовал Тори, оставались полнейшей загадкой, ответ на которую мог дать только сам Тори и неизвестно чего это ему стоило бы.
Стояла глубокая ночь. Все было спокойно и ничто не предвещало никакой угрозы, как вдруг уши патрульной Птицы уловили еле различимую вибрацию воздуха. Вибрация из глухой и тяжелой постепенно стала повышать свою частоту, и вот уже возник еле слышный характерный писк инфразвука, слышимый только Птичьим слухом. Сигнал опасности нападения не заставил себя ждать. Тучи серебряных птиц поднялись со скал в воздух и выстроились там в боевом порядке. Они зависли неподвижно на высоте полу лиги и приготовились к обороне. Мохнатые степные кошки полусонные выползали из-под скал и испуганно таращились в небо, понимая что Птицы зря такие парады устраивать не будут. Вибрация в считанные секунды выросла до тонкого писка, потом воздух над степью внезапно скрутился в вихрь, из которого стала видна еле различимая черная точка, растущая на глазах. В следующее мгновение все пространство, куда хватало взора, осветилось тысячью солнц и из черного провала ударила ослепительная белая молния, широкой лентой изогнувшись над степью, и ушла куда-то в горизонт. В ту же секунду из бездонного `колодца` посыпались градом бурые комья, ощетинившиеся длинными блестящими иглами.
– Призраки с шестого райдера! – крикнула Птица и, сложив крылья, камнем рухнула на врагов. Следом посыпался дождь серебряных крыльев и отточенных стальных клювов. Теперь уже и кошки, оскалив острые клыки, мчались к месту столкновения. Слепняки, развернув свои смертоносные парализующие глаза, летели по высокой траве на своих тонких паучьих ногах. Из нор вылезли мохнатые шершни и, с нарастающим гулом набирая скорость, неслись на таран к все более растущему числу призраков. Прошло меньше полу заката, прежде чем врагов оттеснили на предельное расстояние от межрайдерного тоннеля и они обратились в бегство. Когда последний уцелевший призрак переступил черту `перехода`, раздался вибрационный визг, перешедший мгновенно в низкий гул, и черное окно тоннеля стало стягиваться. Как только воздушный водоворот исчез, Птицы с победным криком развернулись и стали рассеиваться в разных направлениях. Воздух наполнили тысячи голосов, певших песню победы. Жители пятого райдера возвращались по своим домам. Через некоторое время все уже спали, и только патрульные Птицы барражировали над степью. Две из них сблизились, и одна пропела другой:
– Если бы с нами по-прежнему была ОНА, у нас такие вещи происходили бы много реже!
– Это уж точно! – подтвердила вторая и, развернувшись, полетела на более низкий ярус воздушного потока.
– Будем надеяться, что зимой они не сунуться! – пропела ей вслед первая и стала набирать высоту. Приближалось время утренней смены патрулей. Мир мог спать спокойно…
Я стоял на берегу и любовался фиолетовым закатом. Отец занимался делами по дому и не мог мне помешать. Я `сделала` воздух до предела оранжевым и послала сигнал закрепить этот цвет. Воздух `качнулся` вокруг меня и все стало стабильным. Я понял что исчез. Успокоив нервы, я оглянулась. Горы приобрели золотистый оттенок, деревья на аллее стали белыми, а оранжевый туман оказался намного прозрачнее, чем обычный. Опять навалилась тишина. Не было слышно ни крика чаек, ни шума ветра. Волны с пугающей безмолвностью накатывались на камни. Здесь я могла спокойно посидеть и понаблюдать. Судя по часам прошло около пяти минут. Я пыталась найти хоть какое-то отличие от `нормального` мира и не могла его найти. Я прислушался.
Ничто не нарушало гробовой тишины, которая разлилась по миру. Хотя нет, где-то уловился еле слышный звук. Он был похож на шуршание бумаги и на треск электричества одновременно. Тут меня отвлекло изменение в пейзаже. Я увидела маленькие огни, которые, мигая, перемещались вдоль подножия гор туда-сюда. Их было не меньше двадцати. Они появлялись из ничего и в ничто превращались, пролетая какое-то расстояние. И вот тогда я увидел сцену, которая никак не поддавалась объяснениям. Шуршание и треск, про которые я забыла, стали отчетливыми, и, вдруг воздух колыхнулся метрах в ста от меня. Это было настолько похоже на мой собственный `переход`, что я сразу покрылся мурашками и от испуга присел. Однако никто не появился, а туман уплотнился в этом месте, и некое колышущееся облако зависло в метре над землей. В тот же момент я увидел мельком еще два-три появившихся таких же сгустков воздуха с характерным колыханием, при котором перспектива предметов начинала меняться. Я долго об этом рассказываю, на самом деле все произошло в считанные секунды. Почти сразу же из этих облаков сконденсировались шары. И тут из одного шара в сторону огоньков, с быстротой молнии метнулось что-то длинное и блестящее. Подобно длинному щупальцу оно ткнулось в один из огоньков и он, вспыхнув, исчез. А затем, в последующую секунду, последовала беспорядочная `стрельба` по огням. В мгновение ока все огни были `расстреляны`, и шары, полыхнув волной горячего воздуха, исчезли. Воцарилась тишина. Я, оцепенев, сидела на корточках, спрятавшись за песчаный замок, который так долго строила. Меня била нервная дрожь, зубы стучали. За этим всем я и не заметил, как со стороны дома приближался отец. Кажется, он искал меня. Я поняла, что остаться незамеченным мне не удастся, так как следы моих ног остались бы, если я надумала бы бежать. Когда отец подошел совсем близко, я отступил в набегающую волну воды, а затем, как только он повернулся спиной, `вышел` на видимую сторону.
Несколько опытов, которые мы провели после этого, убедили меня, что в случае опасности отец мне оказать помощь `там` не сможет. Я согласился делать это только при нем, хотя понимал что, в сущности, это положения не меняет. Спустя несколько дней отец рассказал мне об историях Тома про мерцающие огни в горах. Я подтвердила их существование. Оказывалось, они были видны и обычным зрением. Было вполне возможно, что Том с такого большого расстояния не мог заметить других `гостей`. Это надлежало выяснить, и мы сговорились с отцом проследить как и когда эти `охоты` происходят, чтобы отец и Том посмотрели на это все со стороны. Наконец-то мы займемся настоящим делом! Мы решили ходить каждый день на это место в одно и то же время и наблюдать.
Результаты оказались неожиданными. Практически, каждый день мы замечали один или два огонька. Но они быстро возникали и, почти сразу же, гасли, и, сколько мы не ждали, больше их не было. Проведя такую разведку, мы порешили ехать к Тому.
На следующее утро мы собрали кое что из еды, взяли свежие газеты для Тома и отчалили. Он встретил нас на пирсе. Он всегда выходил нас встречать, видя нас в бинокль чуть ли не отплывающими от дома. Поздоровавшись, мы отправились на берег, где, к нашему изумлению, Том подошел к старому пепелищу костра и, разворошив его, достал десяток яиц.
– Печеные яйца, крабы и доброе вино времен царствования великого короля, врать не буду, не помню какого! С этими словами он направился к дому. От такого угощения было трудно отказаться и мы направились следом. Сев за стол отец хотел спросить что-то Тома, но он прервал его:
– Сначала морской салат, крабы, потом яйца и вино, а уж потом разговоры.
Мы `вылезли` из-за стола часика через два. Кактус все еще уплетал свое угощение из сгущенного молока и клубничного варенья. С видом знатока он, не торопясь, похрюкивая и причмокивая, смаковал эту смесь, от которой даже у меня, наверно, слиплось бы все что можно. Я углубился в кресло с банкой манго, а Том и отец налили себе вина.
