Не менее интересное подтверждение правоты взглядов Блаватской пришло из области танатологии — науки о смерти, умирании и околосмертных состояниях сознания. Результаты исследований Р. Моуди, Ш. Карагуллы, Э. Кюблер-Росс и других ученых во многих аспектах подтвердили факт существования у человека невидимых энергетических тел, являющихся, как и физическое тело, носителями его сознания. Во время клинической смерти пациенты доктора Моуди ощущали наличие у себя прозрачного «другого тела», обладающего способностью проходить сквозь твердые преграды и свободно парить в пространстве.
Наука нашего времени подтвердила и одну из самых знаменитых теорий теософии — учение о реинкарнациях, или постоянных перевоплощениях сознания-души. Конечно, в учении Блаватской эта идея была высказана в философской форме, а не в религиозной, характерной для народных верований (помните песенку В. Высоцкого — «… быть может, тот облезлый кот был раньше негодяем…»?). С точки зрения теософии все царства природы — минералы, растения, животные, люди — разделены между собой эволюционными барьерами, и душа человека не может воплощаться в тело животного, за исключением, быть может, чрезвычайно редких случаев особо отрицательной кармы. В 60-х годах прошлого столетия теория перевоплощений стала предметом научных исследований. Психиатр Ян Стивенсон (Вирджинский университет США) проанализировал более тысячи случаев воспоминаний прежних жизней людьми разных стран и на огромном фактологическом материале доказал реальность перевоплощений. Его научное эссе «Доказательство продолжения жизни на материале воспоминаний о прошлых воплощениях» в 1964 году получило всеобщее признание и престижную премию на конкурсе научных работ по психологии, посвященном памяти всемирно известного психолога Уильяма Джеймса. В настоящее время изучение феномена памяти прошлых жизней проводится многими учеными России, США, Индии, Канады, Великобритании, Франции и многих других стран. Результаты этих исследований приносят науке все больше и больше неопровержимых свидетельств истинности эзотерической доктрины о перевоплощениях. Более того, теория перевоплощений стала основой для нового направления медицинской практики, появившегося на Западе в последние десятилетия, — так называемой терапии прошлой жизни. Данный метод целительства применяется, как правило, в тех случаях, когда все традиционные методы лечения оказываются неэффективными и постановка диагноза по каким-либо причинам затруднена. Суть данного метода лечения состоит в том, что введенный в состояние гипнотической регрессии (т. е. возврата в прошлые воплощения) пациент и целитель определяют причину заболевания благодаря воспроизводимым сознанием больного событиям прошлой жизни. В ходе многочисленных экспериментов в данном направлении выяснилось, что причиной некоторых заболеваний являются определенные кармические обстоятельства, сохраняющиеся в подсознательной памяти человека. Обращает на себя внимание интересный факт, что при осознании данной информации, то есть при переходе ее из подсознания в область сознательного, причина болезни как бы устранялась, что приводило к исцелению.
Научное подтверждение получила и теософская концепция существования в природе тонкоматериального плана пространства, служащего своеобразным энергоинформационным банком данных обо всем происходящем в любой точке физического плана бытия. Этот «банк данных» в теософии (как и в индийской философии) получил название Акаши. Выдающийся русский ученый, академик В. И. Вернадский, высказал идею о «сфере Разума», или ноосфере, тесно связанной с творческой деятельностью человечества. Но у Вернадского ноосфера была неразрывно связана с земными носителями разума — людьми и изменяемой ими биосферой Земли. В ноосферу Вернадского входили не только научные идеи и знания, но и сами люди и творения их рук — заводы, фабрики, музеи, библиотеки, одним словом, материальная часть культуры и цивилизации. Более близкую понятию Акаши трактовку ноосферы изложил французский священник и ученый Тейяр де Шарден. В отличие от Вернадского, ноосфера Т. де Шардена была именно «сферой Разума», существующей в пространстве планеты самостоятельно и независимо от ее источника — человечества.
Интересные аналогии с учением об Акаше обнаружились в гипотезе о морфогенетических полях, высказанной сравнительно недавно крупнейшим австрийским биохимиком Рупертом Шелдрейком. Его книга «Новая наука о жизни» стала на Западе настоящей сенсацией и вызвала ожесточенные споры. Часть ученого сообщества сочла эту книгу достойной сожжения, другая часть высоко оценила гипотезу Шелдрейка. О чем же писал в своей почти скандальной работе Руперт Шелдрейк (между прочим, член Теософского общества)? Шелдрейк выдвинул гипотезу существования морфогенетических полей, представляющих собой нечто вроде архетипа или матрицы для каждой из существующих на планете форм жизни (включая неорганическую). По мнению Шелдрейка, данные поля регулируют и контролируют развитие каждой отдельной единицы данного вида, а эволюционные достижения отдельных индивидуумов, или особей, в свою очередь, отражаются в его морфогенетическом поле и становятся основой для ускоренной эволюции всего вида. Шелдрейк считал, что генетическое наследование ДНК определяет все белки, которые организм способен синтезировать. Но организация клеток, тканей и органов, а также координация развития организма как целого определяется тем, что ученый назвал энтелехией. Энтелехия наследуется нематериальным путем от живших в прошлом представителей того же вида; она не является разновидностью вещества или энергии, хотя и действует на физико-химическую структуру контролируемого ею организма. Таким образом, Шелдрейк предположил наличие пространственных, а не внутренних факторов регуляции физических организмов, что вполне соответствует идее об Акаше как энергоинформационной матрице универсума, благодаря которой эволюционные процессы осуществляются и в природе, и в социуме.
Список соответствий между идеями теософии и современными научными исследованиями можно продолжать и далее. Все это свидетельствует об одном: современники недаром называли Блаватскую «Сфинксом» — воплощением тайны, загадочности. Неизвестно, сколько еще десятилетий (или столетий?) пройдет, прежде чем наука сможет разгадать и оценить по достоинству те идеи-загадки, которые русский «Сфинкс» оставил нам в своем духовно-философском наследии.
Не меньшую загадку представлял собой и способ, которым Блаватская создавала свой фундаментальный труд — «Тайную Доктрину». К счастью, свидетели изумительной по форме работы Елены Петровны над этим произведением оставили нам свои воспоминания, благодаря которым мы может понять, кем были соавторы Блаватской и какими возможностями они располагали в своей творческой деятельности…
СОЗДАНИЕ «ТАЙНОЙ ДОКТРИНЫ»
Близкие друзья и единомышленники Блаватской оставили нам в своих воспоминаниях немало фактов, свидетельствующих о помощи Учителей своей избраннице. О том, как создавались главные научные труды Е. П. Блаватской, вспоминали очевидцы событий — Генри Олькотг, профессор Корзон, Ф. Гартман, Хюббе-Шлайден и многие другие.
Еще во время работы над «Разоблаченной Изидой» Е. П. Блаватская поражала невольных свидетелей ее литературной деятельности тем, что почти не имела под рукой книг, на которые могла бы ссылаться. Между тем ее обширный философский труд отличался обилием фактов, цифр и дат, содержащихся в десятках источников по самой разной тематике. В сентябре 1875 года Е. П. Блаватская провела несколько недель в гостях у профессора Корзона в Итаке. Профессор и члены его семьи стали очевидцами необычной методики работы Е. П. Блаватской над ее научно-философским произведением. Как говорил Корзон в интервью одному из писателей, «она знала абсолютно все, а ее метод работы был в высшей степени необыкновенным. Она (…) приводила дословно длинные цитаты из огромного количества книг, которых, как мне было абсолютно точно известно, в Америке в то время вообще не было. Она с легкостью переводила нужные фрагменты текста с различных иностранных языков и время от времени обращалась ко мне за уточнениями относительно передачи той или иной идиомы на современный английский язык, поскольку ее литературный стиль, характерный для «Тайной Доктрины», еще не сложился» (С. Крэнстон. Е. П. Блаватская… С. 190).
Как вспоминала Полин, внучка профессора Корзона, ее дедушка никак не мог понять, откуда Е. П. Блаватская берет десятки приводимых ею дат и цифр, пока не увидел однажды в астрале очертания тонкой смуглой руки, появляющейся над рабочим столом Блаватской и быстро набрасывающей на листе бумаге необходимые ей данные (Там же).
