Когда условность тонального восприятия выявлена, описание мира пересмотрено с новых позиций и отчуждено от субъекта из области неоспоримого переживания в область интеллектуальных или психологических проекций и схем, может показаться, что основная проблема разрешена — дальнейшее движение сводится к раскрепощенному постижению истинных форм или непосредственному резонированию нашей энергетической структуры со все большими областями океана Реальности. Но дело оказывается гораздо сложнее. В новой ситуации мы не только не можем избежать смятения от бесконечной череды сомнительных образов и деформированных впечатлений, но в еще большей степени подвержены ему. Иными словами, реальность мира тоналя в полной мере лишается прежней незыблемости, а реальность нагуаля — прежней мнимости, однако вместе с обусловленностью восприятия пропадает и единственный известный нам критерий, который определял степень адекватности впечатлений реальному состоянию бытия. Реальность как психическое переживание оставляет нас навсегда вместе с приближением реальности онтологической. Мы постоянно вынуждены следить за тем, как передвигаемся от одного условного образа к другому, от одной перцептивной кажимости к другой, и так без конца. Если же мы позволим себе забыться, принять что-либо на веру и с увлечением погрузиться в калейдоскопическую жизнь «потустороннего», расплатой станет новое рабство и бессмысленное кружение среди одних и тех же иллюзий.
Возможно ли вообще отделаться от кажимости? Скорее всего, нет. Если мы взглянем на тональ шире, то согласимся, что он представляет собой не только сложную структуру психологических перцептивных ограничений, но и единственный аппарат, организующий сенсорную информацию в приемлемые для сознания конструкции. Помимо тоналя восприятие Реальности хаотично, сумбурно и аморфно, а внимание как процесс вообще невозможно. Более того, мы и в этом случае не можем рассчитывать на адекватность переживаний, ибо Реальность на самом деле не является простым хаосом или бескачественной однородностью вездесущих энергетических потоков, как представляется сознанию, лишенному интерпретационных механизмов. Как видите, тональ неустраним. Дисциплина дона Хуана направлена на его трансформацию с целью достижения максимальной гибкости перцептивных процессов, на обогащение и обновление его интерпретационных ресурсов, и — главное — на избавление его от привязанности к единственному типу описания мира. Конечно, даже совершенно «свободный» тональ вносит значительные искажения в восприятие, но этого порока не избежать никак — по этой причине безупречность всегда остается неотъемлемой частью жизни мага, уберегает его от ошибок, связанных с подобными искажениями.
Таким образом, бесчисленные миры, оказывающиеся доступными нам благодаря движениям точки сборки, всегда бывают увидены "человеческим глазом" со всеми присущими ему представлениями. Если же фиксация точки сборки при этом недостаточно устойчива, то субъект, попадая в один и тот же мир, будет воспринимать его всякий раз совершенно отличным способом, полагая, что исследует новые области. Что же касается сновидения, то здесь власть тоналя просто безраздельна: сновидец может наблюдать самые удивительные сцены и события, которые целиком относятся к продуктам его собственной психической деятельности, его творческое воображение способно породить такие замысловатые и удивительные галлюцинации, что участие в них покажется самым реальным и завораживающим приключением на свете. Как видите, тональ принимает самое активное участие в восприятии на всех этапах дон-хуановской дисциплины, и воин вынужден смириться с этим, ибо другого способа работы не существует. Беспристрастие и трезвость ведут его сквозь полчища призраков тоналя.
Есть, правда, принципиально иной аппарат перцепции, с тоналем не связанный. Формирование этого аппарата и активизация его — крайне важные задачи в системе дона Хуана. В данном случае мы имеем дело с весьма специфическим способом восприятия, именуемым здесь видением (seeing). Прежде всего, следует заметить, что видение не имеет ничего общего с экстрасенсорными способностями, которые возникают и развиваются совершенно иначе, представляя собой в конечном счете расширенную модель того же тонального механизма. Есть основание полагать, что видение в дон-хуановском смысле — уникальный феномен, открытый и разработанный только в данной традиции; настолько тесно он связан своим происхождением с комплексом специфических техник и приемов, принятых у индейских магов. В книгах Кастанеды о видении сказано многое, но прежде чем рассмотреть этот вопрос более подробно, следует развеять один миф, который создал в голове Карлоса сам дон Хуан.
Дело в том, что великий маг вольно или невольно мистифицировал понятие видения (как проделывал и со многими другими идеями своей системы), но не совершил обычной в таких случаях демистификации — по крайней мере, Кастанеда об этом не сообщает. Видение так и осталось загадочным способом восприятия "сути вещей", "подлинной природы", т. е. Реальности, какова она есть вне человека. Обычно читатели понимают видение как совершенно непосредственное проникновение человека в Реальность помимо всякой интерпретации. Иначе говоря, видение — это созерцание чистого нагуаля без помощи тоналя, хотя дон Хуан прямо об этом нигде не говорит. Скорее, он называет видение одним из эффектов нагуаля, не более. Однако поверхностное понимание видения достаточно распространено среди любителей Кастанеды, а это, в свою очередь, ведет к искаженному представлению о нагуале вообще.
Видение, безусловно, — один из важнейших инструментов постижения нагуаля, самый эффективный метод перцептивного проникновения в него, но при этом имеет свой аппарат ограничений и свой набор интерпретационных схем. Можно сказать, что видением управляет свой собственный «тональ», имеющий, правда, совершенно иную структуру и во многом отличную природу. Другого просто не может быть. Сам принцип организованного восприятия (каким бы оно ни было) содержит в себе механизм, вносящий неизбежные искажения в обрабатываемый сигнал. Можно рассуждать лишь о масштабах искажений, причем только в области, касающейся наших прагматических интересов. С такой точки зрения совершенно ясно, что видение делает для нас доступным огромный объем информации, позволяющий в определенных границах ориентироваться, скитаясь по различным областям Реальности. Но даже реальность, постигаемая нами с помощью видения, не может быть совершенной картиной того, что есть — об этом важно помнить, так как данная глава посвящена, в основном, анализу результатов этого особого способа восприятия, представляющего мир в незнакомом, причудливом обличии. Через видение маг неуклонно приближается к Реальности, но не достигает ее. Наверное, есть лишь один способ достижения Реальности — уничтожение энергетической формы существа, только он вряд ли приемлем, ибо означает смерть — полную, безоговорочную и бесповоротную.
Что же говорит о видении дон Хуан в книгах Карлоса Кастанеды? Во-первых, он характеризует видение мира в форме «энергии» (подразумевая под этим полевые структуры, воплощающие фундаментальные характеристики бытия), а во-вторых, утверждает, что видение — самый адекватный способ воспринимать из всех способов, доступных человеку. И хотя дон Хуан неоднократно указывает, что эта способность — одно из наивысших достижений магии, он нигде прямо не заявляет, что видение является исчерпывающим постижением Реальности. С философской точки зрения абсолютизация-видения свидетельствовала бы о непоследовательности и противоречивости мировоззрения индейских магов. Конечно, дон Хуан — не философ, и его мало заботят логические конструкции или метафизические теории, однако сам дух учения, основные его предпосылки плохо согласуются с когнитивным идеализмом. Превознесение видения может быть оправдано лишь его уникальной прагматической ценностью — такой взгляд кажется нам наиболее уместным в данной системе.
"Дон Хуан объяснил, что важнейшим из достижений древних магов было обнаруженное ими умение воспринимать энергетическую сущность предметов, существ и явлений. Это глубинное прозрение имело столь существенное значение, что превратилось в основную предпосылку всего магического искусства. В наше время, подчиняя всю жизнь дисциплине и постоянно тренируясь, маги целенаправленно обретают способность воспринимать сущность вещей. Способность эту они называют видением.
— Какое значение для меня могла бы иметь возможность воспринимать энергетическую сущность вещей? — как-то спросил я дона Хуана.
— Это значит, что ты смог бы непосредственно воспринимать энергию, ответил он. — Отбросив ту часть восприятия, которая связана с социальными интерпретациями, ты сможешь воспринимать внутреннюю сущность чего угодно. Все, что мы воспринимаем, есть энергия. Но, поскольку мы не способны воспринимать ее непосредственно, без интерпретаций, мы обрабатываем результаты восприятия, подгоняя их под определенный шаблон. Этот шаблон и есть социально значимая часть восприятия, которую надлежит выделить и изолировать.
