Ну, Милли выучила урок и не позволила ему спровоцировать разделение ее личности и ее профессиональной роли Процессора. Лон продолжал унижать ее всеми возможными способами, и в один момент она воодушевленно спросила его: «Как я могу тебе помочь?» Он продолжал ругаться, но она повторяла этот вопрос десять, двадцать, сто раз, медленно погружая его в процесс. Через полчаса такого вопрошания у Лона случился самый сильный инсайт в его жизни. Он обнял ее и поцеловал. Милли, необыкновенно взволнованная, пришла домой. — Он помолчал, качнув головой, словно отгоняя воспоминание. — Так вот... На следующий день мы отправились в сциоларгический центр, что в Балтиморе. Там царила праздничная атмосфера. Люди обнимались, пели, открывали бутылки с шампанским. «Что случилось?» — спросил я. «Разве ты не знаешь? — спросили они. — Старина Лон создал новую процедуру, „Процедуру Помощи“. Метод так же эффективен, как и прост. Он заключается в повторении процессором одного вопроса — „Как я могу помочь тебе?“»
Майк тихо, но в то же время безобидно засмеялся. Такие чувства мог выражать человек, который многое повидал в жизни и понимал, что она из себя представляет.
— Нам нужно идти, а то мы опоздаем на сатсанг, — добавил он.
Пол огромного зала был устлан хлопковым ковром ручной работы. Стульев не было, так что люди сидели прямо на полу. На одной половине расположились одни женщины, на другой — одни мужчины. Майк уселся на пол и в позе лотоса легко скрестил свои тощие ноги, пока я усаживался рядом с ним. С холма шел свежий холодный воздух, который перемешивался с дымом от сандаловых и ладанных палочек, воткнутых в песок, которым были наполнены керамические тарелки. Трое мужчин и одна женщина играли на каких-то незнакомых мне восточных инструментах. Музыка затихла, но меланхолия, навеянная ее непривычными тонами и плавно сменяющими друг друга звуками, долгое время продолжала плавать в зале, потому что эти мелодичные звуки оставались в памяти и, то сливаясь, то отделяясь друг от друга, пробуждали воспоминания далекого прошлого, образы недолгих встреч и горечь расставаний.
— Давайте споем, — сказал Арджуна. Все в зале, кроме меня, знали слова песни и мелодично запели. Многократно повторяемые припевы песни долго звучали на санскрите. К сожалению, у меня под рукой не оказалось ни бумаги, ни карандаша, чтобы записать ее слова. Молодая женщина с веснушчатым лицом и шеей, зелеными глазами и длинными темно-рыжими волосами сильным голосом возглавляла хор, в то время как остальные тихо ей подпевали. Ее голос нельзя было назвать чистым, но она пела легко, спонтанно, от самого сердца, и в ее пении чувствовалась настоящая яркая красота. У нее был высокий и в то же время глубокий женственный голос, в котором неразрывно связанная любовь взывала к до сих пор не известному возлюбленному, скорбя по заблудившемуся ребенку, вся разбитая и охрипшая, разрывающаяся между бесконечным отчаянием и жаждой далекой истины... Или, по крайней мере, мне так показалось, поскольку я начал спонтанно открываться и песне, и всему своему окружению перед приближающимся «Интенсивом», распахнув сердце сильным ощущениям.
Когда вибрации песни окончательно затихли, рыжеволосая женщина встала и обратилась ко всем:
— Давай встанем. Сад-гуру прибыл.
У входа, окруженный тремя молодыми людьми, стоял Йогендра. Он решил не входить в зал прежде, чем закончится песня, чтобы не прерывать ее. Он неспешно подошел к маленькому деревянному подиуму с плетеным стулом и двумя букетами цветов. Двое молодых людей из окружения бросали на него щепотки риса, монотонно и тихо припевая: «Сад-гуру прибыл, Сад-гуру прибыл, Сад-гуру прибыл».
Йогендра осматривал людей в зале и, задержав на мне свой взгляд, дружелюбно кивнул.
— Благослови вас всех Бог, — сказал он необычно низким для такого маленького тела голосом. — Какие у вас есть вопросы на сегодняшний вечер?
Руку подняла сорокалетняя женщина, прикрывшая свою выбритую голову тонким шелковым шарфом, и по кивку Йогендры задала свой вопрос:
— Мне приснился один сон, который, как мне показалось, является важным не только для меня. Во сне я слышала один голос, который говорил мне: «В основании черепа находится зеленая энергия...» Сегодня я долго размышляла над этой фразой, но так и не смогла уловить ее смысл. Я хотела бы услышать ваши комментарии.
Было много вопросов о наиболее подходящем ритме дыхания, чакрах, астральной проекции, о связи между ментальным и каузальным телами... То приятное впечатление, что оставила после себя песня в самом начале, начало сходить на нет. Ответы на большинство вопросов можно было легко отыскать во многих книгах, или же сами задающие были настолько несерьезны, что создавалось впечатление, что они спрашивали мудрого папу о том, как им дальше жить. Меня разочаровали и ответы Йогендры. На все эти вопросы был всего один ответ — решайте сами, что вы должны делать, — но напрямую такой ответ не слетел с его губ. А ученики Йогендры, казалось, выжимали из себя вопросы, чтобы придать сатсангу смысл.
— Еще есть вопросы? — спросил Йогандра, словно произносил эти слова под занавес какого-то уже затянувшегося выступления. Десять, пятнадцать секунд вопросов не поступало. Я поднял руку. Йогендра не был этому удивлен. Он мне кивнул.
— У меня одна проблема, которая преследует меня всю жизнь с самой юности, — сказал я, подбирая нужные слова.
— Все серьезные проблемы преследуют нас с раннего возраста.
— Это мое отношение к сексу. — Я немного поразмыслил над тем, какими словами лучше выразить свою мысль, и насколько открытым можно быть на таком сатсанге. — Я не знаю, как мне выразиться...
Йогендра вежливо и в то же время решительно прервал меня:
— Выражайся как можно проще.
— Хорошо. У меня хорошая жена и двое детей, есть все шансы на счастливую семью. Тем не менее, я не могу контролировать свое сексуальное влечение. Я много раз изменял своей жене, обещал ей, что это в последний раз, но через какое-то время все снова повторялось... Это унижает меня, такое отношение идет вразрез с духовным развитием. Однако... это сильнее меня.
Наступило продолжительное молчание. Где-то далеко на холме был слышен собачий лай. Похоже, я задал неуместный вопрос в таком месте, и как это отразится на моем участии на «Интенсиве»? Своим ответом Йогендра расправился с моим провокационным настроем и в то же время смутил меня:
— Тебе нужно стать лучшим охотником на оленей во всем мире.
Я быстро заморгал глазами, а несколько людей понимающе улыбнулись. Они поняли смысл, который хотел донести Йогендра.
— Ты не знаешь историю про лучшего охотника на оленей?
— Нет, — ответил я.
— Боюсь, некоторые в этом зале уже не один раз слышат эту историю. Тем не менее, такая проблема, как у тебя, встречается у многих. Продолжай расти дальше и в то же время старайся изо всех сил сдерживать себя. Через некоторое время проблема уйдет сама собой, духовное развитие и такое поведение не могут существовать в одно и то же время. Работа над духовной целью похожа на стремительную реку, которая медленно, но неумолимо засасывает все остальные отношения, пока в конце все не будет подчиняться одной цели... Итак, эта нравоучительная история начинается следующим образом. Великий бог Брахма однажды прогуливался по земле в воплощении путешественника, наблюдая за тем, что делают люди. На поляне он увидел человека, практикующегося в стрельбе из лука. Он практиковался очень усердно на протяжении всего дня, и, наконец, Брахма подошел к нему и спросил: «Скажи мне, добрый человек, почему ты так упорно практикуешься?» Мужчина ответил ему, что он стал самым лучшим охотником на оленей и что его единственная цель в жизни — не позволить кому-либо превзойти его в мастерстве. «Откуда ты знаешь, что ты самый лучший?» — спросил его Брахма. «Об этом не может быть и речи, — ответил человек. — Я единственный в мире, кто убил трех оленей одной стрелой. Я ждал, пока они выстроятся в ряд, в затем выпустил стрелу. Пронзив двух оленей, она осталась в третьем. Никому до меня не удавалось так выстрелить».
Йогендра медленно покачивал головой, словно отождествился с Брахмой, в поиске подходящего ответа для великого охотника. «Ты не лучший, — сказал Брахма. — Для того, чтобы стать лучшим, тебе надо убить все стадо оленей одной стрелой». — «Это невозможно!» — пожаловался охотник. «Конечно, возможно. Я Брахма, и я научу тебя этому».
Йогендра хорошо держался на сцене, легко переключаясь с личности одного персонажа на другого. Когда он выступал в роли охотника, его голос становился молодым и наивным. Будучи в роли Брахмы, он говорил низким утробным тоном, его голос звучал сильнее и проникновеннее, будто доносился откуда-то издалека, заполняя собой все пространство. После небольшого перерыва он продолжил:
— Брахма снял с себя одежду странника и озарил охотника светом своей божественной натуры. «Научи же меня, — сказал человек. — Я сделаю все что угодно, чтобы стать лучшим охотником на свете. Все!» — «Тебе не нужно практиковаться в стрельбе из лука, чтобы достичь этого, — сказал Брахма, — тебе нужно медитировать. Отправляйся в пещеру и все время медитируй там, прерываясь лишь на сон, местные жители будут оставлять у входа еду и питье. Через некоторое время ты действительно станешь лучшим охотником на оленей на всем белом свете. Одной стрелой ты сможешь поразить целое стадо оленей».
