Миражи тайного знания - Пабло Эспирито

– И вы таки действительно думаете, что все свои проблемы человечество имеет только лишь из-за того, что некая женщина послушала змея и соблазнила своего мужа съесть яблоко с древа познания?

Пожилой еврей с колоритной внешностью, органично сочетающейся со шляпой и пейсами, казалось был очень удивлен такому абсурду.

– Разумеется. А что вас так удивляет? Вы ведь не наивный маленький мальчик, чтобы воспринимать все сказанное буквально. Древние тексты требуют особого понимания. Кому как не вам это должно быть известно?

Его собеседник выглядел очень спокойно и уверенно. Отчасти из-за своего внешнего вида, а отчасти из-за какого-то внутреннего света, который он излучал. Одеяния православного священника, умное лицо, умудренное жизненным опытом, и густая черная борода внушали как минимум уважение. А глаза, наполненные мудростью, вызывали благоговейный трепет. Разговор происходил в купе поезда “Пекин – Москва” и продолжался уже более получаса, но постоянно заходил в тупик.

– Будьте любезны, поясните что вы имеете в виду.

– Извольте. Для начала надо понять, что все образы, возникающие в Священном Писании, суть просто форма некой идеи, лежащей за ними. И если вы станете внимательно рассматривать любой образ, когда-либо созданный умом человека, то увидите за ним те же самые идеи. Именно поэтому все религии, все верования, вся наука, выражают одно и то же, но на разных языках. Возвращаясь к яблоку, змею, мужчине и женщине. Если рассматривать их как набор образов, то яблоко символизирует некое знание, мужчина и женщина – две составные части человека, т. е. интеллект и эмоции, либо мысли и чувства, змей – это сам процесс мышления. И в этом контексте история предстает уже совсем с другой стороны.

– Кажется я начинаю понимать… – почти шепотом пробормотал старый еврей.

– Да, после того, как определены базовые логические конструкции, уму проще создать цельный образ на их основе. Я вижу это так.

С этими словами старец достал потрепанный свиток, развернул его и стал читать.

Наступила тишина. Собеседники молчали. Каждый думал о чем-то своем. Наконец еврей решил прервать молчание.

– Позвольте, но при чем здесь мужчина и женщина?

– Женщина символизирует чувства или интуицию. Решения, подобные нарушению божественного запрета, никогда не принимаются рассудком. Поэтому именно женщина должна была убедить мужчину, который символизирует рассудок, в необходимости совершения такого поступка.

– Вы ведь таки исповедуете православие? – недоверчиво вскинул брови еврей.

– По моему виду сложно сделать иной вывод, – усмехнулся старец.

– Но как же вы соединяете все противоречия?

– А нет тут никаких противоречий. Суть учения никогда не менялась, менялись лишь образы. Каждый был нужен для своего времени. Потом он разрушался и на его месте воздвигался новый. Как это произошло и во времена Христа.

– На что вы намекаете?

– Никаких намеков. Моисей выстроил учение, которое со временем превратилось в мертвого истукана, Христос разрушил этот храм и в три дня воздвиг новый, который в свою очередь тоже стал истуканом. Учение Моисея и учение Христа суть одно, но внешние формы разные. В свое время великие умы, создававшие православные концепции, шли в ногу со временем и рассматривали их в свете новых философских идей. Таким образом концепции проверялись на прочность и обрастали необходимыми гранями. Но в какой-то момент произошел отрыв и теперь все эти символы кажутся примитивными и непонятными, в то время, как скрывают в себе вековую мудрость.

– То есть Христос тоже человек? Как и Моисей?

– Нет, Христос есть воплощение Бога в Человеке. Это Бог, ставший Человеком, чтобы Человек мог стать Богом.

– Это тоже концепция?

– Это одновременно и умственная концепция и её физическое воплощение.

Поезд въехал в тоннель и все закрыла непроглядная тьма.

Азазель открыл глаза и темная пустота сразу заполнилась различными образами. Он сидел на вершине самой высокой горы мира и осматривал свои владения. Именно он создал этот мир и само осознание сего факта уже опьяняло и возвышало до седьмого неба. Но в этом и таилась самая главная опасность. Упасть оттуда было очень просто и очень больно. И падал он уже такое бесчисленное множество раз, что стал воспринимать этот сифизов труд как свою роль, которую ему суждено играть в великой космической пьесе.

– Пора, – промолвил падший ангел.

Он расправил свои огромные черные крылья, сделал почти неуловимое легкое движение и со скоростью молнии скользнул прямо в темноту ночного неба, в следующее мгновение уже слившись с ним в единое целое и полностью растворившись в черной пустоте.

“Что это было? Почему все изменилось? Что я здесь делаю? Кто я?”

Мысли возникали и не дождавшись ответа, тут же исчезали. Происходило что-то очень странное. То, чего раньше никогда не было. Человек, лежащий на спине и глядящий на небо, осознавал себя и свое существование. Он больше не был частью окружающего пространства. Он был самостоятельным. И это пугало. Ведь теперь придется заботиться о себе самому,