этого простого тона чувств возникает целый набор вторичных чувств — все известные нам эмоции: от радости и гнева до страха и наслаждения.
«Работа с основными чувствами — это прямой путь к просветлению», — сказал один из моих бирманских учителей. Поток основных чувств всегда с нами, однако мы часто ошибочно полагаем, что жизнь должна быть какой-то другой. Мы втайне верим, что если сможем вести себя правильно, то наш поток чувств всегда будет приятным и у нас больше не будет боли и утрат.
Таким образом, когда возникает болезненное переживание, мы часто пытаемся избавиться от него, а когда возникает приятное переживание, мы пытаемся удержать его. Когда возникает нейтральное переживание, мы чаще всего его игнорируем. Мы всегда хотим испытывать правильные (приятные) чувства и пытаемся избежать неправильных (болезненных) чувств. Когда же неприятные чувства возникают, мы запускаем цепь бесконечных реакций, изо всех сил стараясь сделать так, чтобы всё было правильно.
По мере того как растёт наша мудрость, мы осознаём, что поток чувств невозможно зафиксировать. Основные чувства — это просто чувства, и каждый день состоит из тысяч приятных, болезненных и нейтральных мгновений как для вас, так и для Кондолизы Райс, Далай-ламы, Мика Джаггера и Будды. Эти чувства не являются неправильными или плохими. Они — поток жизни. Моя коллега Сильвия Бурштейн пишет: «Какое огромное облегчение я испытала, когда на своём первом медитационном ретрите услышала, как люди, внешне казавшиеся довольно счастливыми, совершенно открыто выражают истину — Первую благородную истину, о том, что жизнь сложна и болезненна по своей природе, а не из-за того, что мы всё делаем неправильно».
Одно болезненное переживание — это ещё не провал. Мастера медитации болеют и испытывают боль так же, как и все мы. Сюнрю Судзуки, Рамана Махарши и Шестнадцатый Кармапа умерли от рака. У Аджана Чаа произошло кровоизлияние в мозг, после которого он несколько лет находился в коме, а Лама Еше пишет о невероятной сложности продолжительных периодов, проведённых в больнице из-за сердечной недостаточности. «После сорока одного дня в отделении интенсивной терапии моё тело стало похожим на властелина кладбища, мой ум — на антибога, а моя речь — на лай старой безумной собаки». И всё же они были мастерами. Их практика заключалась в том, чтобы принимать удовольствие, боль и нейтральные переживания с достоинством.
Девятый принцип буддийской психологии:
———————————————————
9. Мудрость знает, какие чувства присутствуют, не теряясь в них.
———————————————————
В лесном монастыре Аджана Буддадасы нам давали указания быть внимательными к тону чувств каждого звука и каждого действия. Когда мы утром шли по лесным дорожкам, то замечали нейтральный тон своих шагов и приятное покачивание своих тел. К полудню мы ощущали, как неприятный, горячий, зловонный пот тропического дня обрушивается на наши тела. Каждый раз, когда мы замедлялись, чтобы отдохнуть, сесть медитировать или читать, мы старались ощутить тон чувств: приятный, неприятный или нейтральный, а затем заметить, следовала ли за ним реакция. Сейчас, будучи учителем медитации, я часто использую внимательность к основным чувствам как способ помочь ученикам, захваченным автоматическими реакциями.
Молодая художница Джамилла легко попадала в плен тревожных мыслей. Я попросил её замечать основные чувства в её теле и уме, предшествующие и сопровождающие тревогу, вместо того чтобы сосредоточиваться на содержании её мыслей. Она заметила, что все эти чувства были неприятными. Она ощущала болезненное сжатие в груди, тошноту в животе, некомфортное ощущение пустоты. Казалось, что тревожные мысли были привычной формой бегства от неприятных ощущений в целом. Она долгое время жила в повторяющихся историях, которые говорил ей её ум. Теперь же перемещение внимания на основные чувства начало снижать её вовлечение в тревожные мысли. Она узнала, что вообще-то может быть внимательной к неприятным ощущениям в своём теле. Их было сложно терпеть, однако с практикой она научилась оставаться с ними и принимать их. Когда она это делала, тревожные мысли доставляли ей меньше беспокойства.
У другого практикующего, Фредерика, был телесный спазм наподобие тика, мучивший его годами. Когда я попросил его внимательно замечать тон чувств, он обнаружил, что непосредственно перед спазмом его тело ощущало удовольствие, а затем взрывалось движением. Когда он позволил приятному ощущению стать сознательным, спазм исчез.
Третий ученик, Джейкоб, несколько лет прожил рядом с харизматичным тибетским ламой. Теперь он женился, завёл троих детей и работал в местной газете. Он по-прежнему каждый день медитировал и во время нашей первой рабочей встречи сказал мне, что от этого ощущал огромное спокойствие. Однако меня поразила его поникшая поза, а также то, каким вялым и унылым он выглядел. У меня появился вопрос, не использует ли он свою духовную практику для оправдания лёгкой депрессии и прикрытия своих страхов.
Джейкоб хотел углубить свою практику и согласился исследовать свои основные чувства. Поначалу он сообщал о множестве нейтральных чувств, ведущих к притуплённому, сковывающему состоянию. У него также бывали мгновения удовольствия, однако они пугали его. Он боялся их насыщенности, его тревожило то, что он может обнаружить, если позволит себе чувствовать полнее. Я предложил ему написать письмо самому себе о тех вещах, которые он скрывал от собственного сознания.
Джейкоб написал, что если бы он был более живым, то, вероятно, постоянно жаждал бы ещё большего удовольствия. Гневаясь же, он, вероятно, в ярости стирал бы людей в порошок. Джейкоб продолжал замечать основные чувства: приятные, нейтральные и болезненные качества своего дня, а также добавил в наблюдение сильные вторичные чувства, такие как желание, гнев и страх. Постепенно он смог идентифицировать и выносить свои чувства, а также свои реакции на них.
Когда Джейкоб стал более открытым и внимательным к своим чувствам, я попросил его соединить их с телом. Я предложил ему сесть или стоять прямо и рискнуть быть более живым. Он выразил одновременно интерес и неохоту. Я попросил его признать, что он заслуживает быть полностью живым. Эта работа показалась Джейкобу очень сложной, но приносящей удовлетворение. Позже он сообщил: «После того как изначальный ужас спал, практика ходьбы подобно принцу — так, словно у меня есть право быть на этой земле, — наполнила моё тело огромной лёгкостью и счастьем. Я поражён. Я чувствую себя намного свободней. Надеюсь, что это надолго». Я сказал ему, что, как и все состояния, это не продлится долго. Однако благородство и свобода тронули Джейкоба. Он всегда мог вернуться к ним.
Подобно Джейкобу, многие люди приходят к духовной практике, боясь своих чувств. Они надеются, что медитация поможет им превзойти мирскую грязь и беспорядок и сделает их неуязвимыми к сложным чувствам. Однако это ложное превосхождение — отрицание жизни. Это
