верь своему сомнению. Просто скажи: „Это сомнение“». Аджан Чаа говорил: «Гнев увидеть легко, алчность — это нечто более тонкое, но увидеть заблуждение труднее всего. Все сопровождающие его состояния становятся туманными и сбивающими с толку». Далее он добавлял: «Ищите мгновения ясности. Придерживайтесь своих переживаний, а не запутанных мыслей. Уясните эту разницу». На протяжении всего нашего обучения мы учились выходить за пределы своего запутанного ума.
Ложное восприятие реальности
Самый глубокий уровень заблуждения называется ложным восприятием реальности. Увидеть данный уровень труднее всего, поскольку это угрожает некоторым из наших самых любимых предположений. В фундаментальном смысле мы заблуждаемся в отношении счастья, постоянства и природы того, кем мы, по-нашему, являемся. Для начала давайте рассмотрим наши представления о счастье. Все мы знаем, что внешний комфорт способен дарить удовольствие, лёгкость и безопасность. «Если бы эти переживания не были приятными, — говорит Будда, — мы бы не вовлекались и не запутывались в них». Хотя мы, конечно же, можем наслаждаться этими формами счастья, они не полны. Мудрая часть нас знает, что сами по себе они не могут принести удовлетворения. Буддийская психология подталкивает нас к исследованию ложного счастья.
Некоторые из самых богатых и привилегированных людей испытывают неотступное страдание и сердечную боль, тогда как деревенские люди, живущие в крайней бедности, могут быть поразительно счастливыми. Счастье — внутри нас. Исследования с участием победителей национальных лотерей показывают, что счастье победителей возрастает примерно на два года после получения денег, а затем обычно возвращается к исходному уровню. Если мы уже были довольно счастливыми, мы возвращаемся в это состояние. Если мы испытывали депрессию, страх или душевные муки, то, даже выиграв в лотерею миллионы долларов, мы, скорее всего, также вернёмся в это состояние. Ещё сильнее поражают результаты исследования людей, которых разбил паралич — одно из самых больших несчастий, которое только можно себе представить. Через несколько лет люди, страдающие параличом нижних конечностей, а также всех конечностей, возвращаются к обычному для них уровню счастья.
Изменение внешних обстоятельств не является подлинным путём к счастью. Истинное счастье возникает из здоровых состояний ума, рождается в мудром и благородном сердце. Одна женщина обратилась к буддийской практике после того, как во время телефонного разговора доктор сообщил ей, что опухоль в её груди — это рак, распространившийся на лимфатические узлы. Ей требовались операция и химеотерапия. Она работала администратором, и у неё было двое взрослых детей. Муж поддержал её и сказал, чтобы она делала всё, что ей необходимо. Во время лечения и после него она думала о том, что болезнь и страх смерти разрушат её жизнь. Однако затем она осознала, что по-прежнему может быть счастливой. Она была добросердечной, любящей женщиной, которой нравилось быть среди людей. У неё было множество друзей. По сути, у неё уже было то, что делало её счастливой. Её счастье не зависело от комфортной жизни, и рак, а также тяжёлое лечение не могли отнять этого у неё. Её счастье заключалось в её добром сердце.
Второе фундаментальное заблуждение, относящееся к ложному восприятию реальности, — это постоянство. Это убеждённость в том, что мы можем удержать то или иное переживание. Однако ничто в жизни не является плотным и постоянным. Где наше детство? Где 1990-е? Где прошлый год, прошлый месяц, вчерашний день? Они ушли. «Переживания строем выходят из пустоты днём и ночью», — писал поэт Руми. В силу заблуждения постоянства мы цепляемся за чувства, переживания и людей так, словно можем присвоить их себе. Мы изо всех сил стараемся удержаться за мир, однако наши дни проходят, словно мираж или сон.
Мы можем жить мудро лишь тогда, когда принимаем реальность перемен. В монастыре Аджана Чаа непостоянство и смерть были центральными темами учебной программы. Мы целенаправленно наблюдали за изменениями, своими настроениями, временами года, приходящими и уходящими посетителями, своим старением и движением своего дыхания до тех пор, пока не начинали видеть жизнь как непрестанно текущую реку. Мастер дзен Сюнрю Судзуки соединил буддийские учения о непостоянстве в одной фразе: «Не всегда так».
Моя любимая карикатура изображает семейство бедуинов на верблюдах, пересекающих бескрайний пустынный ландшафт. Отец едет первым на самом большом верблюде, за ним следует мать, а за ней — трое детей на своих верблюдах, также выстроенных по росту. Отец повернул голову назад и отвечает самому маленькому ребёнку: «Перестань спрашивать, когда мы уже приедем. Мы кочевники, чёрт побери!».
В своём заблуждении мы забываем, что все мы — кочевники. Мы притворяемся, что наши тела останутся молодыми, наши дети не вырастут, наши сбережения надёжно защищены и ничего не изменится в наших браках. Однако похвала и критика, обретения и потери, удовольствие и боль, слава и бесславие переплетаются в постоянно меняющуюся ткань наших жизней. «Не называть вещь хорошей ни на день дольше, чем она кажется хорошей, и, главное, ни на день раньше, — единственный способ сохранить чистоту радости», — сказал Ницше.
Чтобы отсечь заблуждение, в монастыре Аджана Чаа мы медитировали над текстом, который вполне мог бы заставить большинство обычных людей побледнеть: «Видел ли ты когда-нибудь мужчину или женщину восьмидесяти-девяноста лет, хрупких, передвигающихся нетвёрдым шагом, с разрушившимися зубами, сморщенных, с покрытыми пятнами конечностями? А задумывался ли ты о том, что это произойдёт и с тобой? Видел ли ты когда-нибудь мужчину или женщину, которые тяжело больны, страдают от хвори и недугов, которым одни люди помогают встать из постели, а другие — вернуться в неё, и задумывался ли ты о том, что и сам подвержен болезням? Видел ли ты когда-нибудь труп мужчины или женщины через один-два дня после смерти — вздувшийся, иссиня-чёрный, разлагающийся, и задумывался ли ты о том, что смерть придёт и к тебе, что тебе не убежать?».
Это пугающие и прямые вопросы. Они бросают вызов нашему самодовольству и подталкивают нас к мудрой жизни перед лицом смерти.
Том уже несколько лет занимался буддийской практикой и приехал на очередной ретрит. Он относился к типу заблуждения, имел тенденцию к притуплённости и вялости, а иногда и вовсе отключался от происходящего. Когда я дал ему указание более усердно сосредоточивать внимание на теле — ступнях, руках и груди, он начал замечать, что испытывает сильную тревогу. Затем он вдруг стал одержим мыслями о своей жене. Ей недавно сообщили, что у неё болезнь Паркинсона, и Том не знал, как на это реагировать. Он сказал мне: «С тех пор как мы узнали диагноз, я просто не знаю, что чувствую».
Я предложил ему написать письмо самому себе и попытаться выразить всё, что, по его ощущениям, было скрыто от
