представляя всю власть в Египте одному епископу александрийскому [123].
Так св. Собор устроил дела Церкви александрийской. – Коснулся Церкви александрийской и последний вопрос, занимавший Отцев Собора Вселенскаго: о единовременном повсюду праздновании Пасхи [124]. Так как в Александрии утверждено было празднование Пасхи на правильном основании, и так как здесь знания астрономическия давали более удобства к определению сего времени в точности, то епископу александрийскому предоставлено было – ежегодно объявлять посланиями, когда в том году надлежит праздновать Пасху [125].
Не смотря на то, что решения Собора Вселенскаго объявлены были в Александрии соборным посланием, и подкреплены повелением Императора Константина [126]; волнения, произведенныя в Церкви александрийской Арием и Мелетием, не утихли, так что Имп. Константин нашелся вынужденным – значительнейших приверженцев Ария вытребовать из Александрии в Никомидию [127]. А для предупреждения новых своеволий со стороны Мелетия, Александр истребовал от него список всех лиц, посвященных Мелетием в епископы и поставленных им в епархии александрийской во священники и диаконы [128].
Среди этих забот об умиротворении Церкви, св. Александр скончался, менее нежели через пять месяцев по возвращении с Собора [129]. Афанасия в то время не было в Александрии. Оставляя свою паству, умирающий старец искал вокруг себя блуждающим взором, кому бы желал поручить ея. «Афанасий, Афанасий»! – взывал Александр, – «ты думаешь убежать. Нет! не убежишь» [130]. Действительно, Афанасий не избежал жребия, предназначеннаго ему свыше. Предъизбранный отшедшим пастырем и желанием паствы, едва явился он в Александрию, как народ неотступно стал требовать от собравшихся епископов, чтобы посвятили ему в епископа Афанасия, и дотоле не успокоился, доколе не получил желаемаго. «Это – христианин, муж благоговейный, один из подвижников, истинно епископ», – провозглашал народ, изъявляя свое желание видеть Афанасия своим пастырем [131]
Великий подвиг предлежал св. Афанасию в его пастырском служении. Последователи Ария, видя еще в диаконе сильнаго противника своему учению, и особенно, на Соборе Никейском испытав неотразимую силу его слова, непоколебимую твердость в древнем благочестии, готовы были употребить все меры, чтобы отнять у него престол. Приверженцы Мелетия, хотя вскоре лишились своего главы, но, получив в замен его Иоанна Архафа, бывшаго помощником Мелетию, не только не думали о подчинении определениям Никейскаго Собора, но и сами присвояли себе право участвовать в избрании епископа александрийскаго. И когда избрание совершилось не по их желанию, то распускали клеветы, будто Афанасий поставлен шестью или седмью епископами, тайно от прочих [132]. Были недовольные и между православными: слышны были отзывы, что Афанасий еще слишком молод для того, чтобы занимать такой высокий престол [133]. И между тем, Промысл Божий предназначил его не только для того, чтобы быть пастырем Церкви александрийской, но и чтобы служить опорою православия для всей Церкви, в течении едва не полстолетия. С именем Афанасия неразлучна история православия в IV веке.
Одним из первых дел св. Афанасия в его пастырском служении было личное обозрение своего округа. Тогда еще не препятствовали ему заняться устроением своей Церкви внешние враги его, ариане; потому что вожди их были разосланы в заточение. Он не только посетил область мареотскую, дотоле свободную от мелетиан, но и предпринял путешествие до отдаленных пределов своего патриаршаго округа, по р. Нил [134]. Епископы предлагали ему свои нужды; иноки встречали его с славословием. Между ними узнавал он людей, которых мог употребить для высшаго служения Церкви [135]. Иноки были ему верными помощниками в его великих трудах.
Но возобновившияся смуты ариан вскоре заставили св. Афанасия обратить свой взор от мирных занятий к делам иного рода. Арий, посредством своих друзей при дворе Государя, успел возвратиться из заточения. Сестра Константина, Констанция, бывшая в супружестве за Ликинием, и хорошо знавшая Евсевия никомидийскаго, умирая, поручила благосклонности своего брата одного близкаго к ней священника, единомысленнаго с Арием. Тот умел представить Государю еретика невинно гонимым, уверяя, что Арий в своем образе мыслей совершенно согласен с символом Никейскаго Собора. Константин желал в этом увериться, и вытребовал Ария к себе, обещаясь, в случае справедливости этого известия, возвратить его с честию в Александрию. Явившись ко двору по вторичному требованию, Арий просил Государя о возвращении ему общения с Церковию, представляя себя всегда верным ея сыном, и изъясняя в своем исповедании учение о Сыне Божием в общих выражениях, которыя на Соборе Никейском были признаны недостаточными [136]. Исповедание было принято; однакоже, Константин не дал никакого повеления о принятии Ария в Церковь, конечно, предоставляя это дело епископам.
Когда, таким образом, освободился из заточения Арий, – стали домогаться той же милости и епископы: никомидийский Евсевий и никейский Феогний. Они прямо писали: если возвращен из ссылки тот, кто осужден был за неправомыслие; то тем менее повинны наказанию мы, потому что мы подписали составленный на Соборе Никейском символ веры [137]. Получив дозволение возвратиться в свои епархии [138], они изгнали поставленных на их место, и стали стараться о распространении и утверждении своего учения, отвергнутаго Собором Никейским. Для этого употребляли все меры, чтобы низложить своих противников; на их места определяли своих единомысленников, и положили, чего бы то ни стоило, возстановить Ария. Общество их в начале состояло из тех же лиц, которыя и на Соборе Никейском стояли на стороне Ария; потом, мало по малу, оно возрастало чрез разсеваемыя книги в духе арианском, клеветы на православных и награждение изменников истины престолами, отнятыми у епископов православных. Главою общества, по прежнему, был Евсевий никомидийский; ему помогал, хотя и не во всем единомысленный с ним, – пользовавшийся большим уважением у Императора по своей учености, – Евсевий кесарийский.
Уже они успели низложить под разными предлогами св. Евстафия антиохийскаго (330 г.) и некоторых других епископов, защищавших истину на Никейском Соборе, не оставлявших и в последствии обличать лжеучителей [139]. Торжествуя свою победу в Сирии, Евсевий никомидийский обратился с просьбою к епископу александрийскому, чтобы он принял Ария и его друзей в общение с собою. «В письме он просил, – говорит св. Афанасий, – а на словах. с посланным угрожал» [140]. Св. Афанасий отвечал, как верный блюститель своего стада, что он не может принять в общение еретиков, осужденных Вселенским Собором. Тогда Евсевий нашел случай оклеветать Афанасия пред Императором в том, будто он не принимает в свою Церковь желающих иметь с нею общение. Обвинение нарочито было представлено в общих чертах, чтобы могло относиться равно к наметим, как и к арианам. Константин, конечно,
