притупить тонкие чувства. Особенно пугает то, что огромному количеству детей прописывают мощные препараты для контроля поведения, часто без внимания к лежащим в основе их поведения причинам и без предложения других видов лечения. Однако депрессия и тревога имеют свои биохимические корни, которые способны закрыть доступ к нашей способности смотреть в лицо собственным переживаниям с ясностью. Необходимо признать существование привычных дисбалансов нашей нервной системы, вызванных горем, травмой и другими причинами.
В настоящее время бóльшая часть здравомыслящих учителей медитации, с которыми я знаком, видят потребность в медикаментах, особенно в начальный период стабилизации. При правильном использовании они могут помочь людям, охваченным тревогой и депрессией, найти в себе способность к внимательности. Медикаменты на какое-то время становятся поддержкой, а не препятствием для отпускания. Вообще-то в последние годы несколько знакомых мне духовных учителей сами принимают в сложные периоды антидепрессанты и другие схожие препараты. Смысл не в том, чтобы цепляться за какой-то идеал, а в том, чтобы уважать то, что действительно помогает поддерживать баланс ума в достаточной мере для сохранения изначальной мудрости и доброты.
Для одного мужчины, ведущего переписку с Тюремным проектом «Прозрение», ассоциированным со «Спирит-Рок», отпускание оказалось крайне драматичным:
Сегодня первый день моего двадцать восьмого года за решёткой. Я от души посмеялся, когда вы написали, что я мог бы быть монахом. Здесь у меня несколько прозвищ, в том числе «монах из Трентона» и «улыбающийся Будда».
Меня не всегда так звали. Первые десять лет я был грубым и опасным. В 1985 году я получил строгий режим за то, что ударил человека ножом, и тогда у меня появился учитель — наёмный убийца, работавший на ирландскую мафию, который стал йогином. Он дал мне копию «Анапанасати-сутты» о дыхании и убедил меня, что я не могу жить свою жизнь в гневе и ярости. Он дал мне регулярную практику хатха-йоги, включавшую пранаяму и сидячую медитацию. Он также дал мне копию «Основ внимательности». Вот что я записал в своём дневнике:
«Когда я был моложе, я хотел, чтобы меня принимали. Когда меня приняли, я хотел власти. Когда у меня появилась власть, я осознал, что власть без мудрости ведёт к печали. Обретя немного мудрости, я больше не желаю, чтобы меня принимали, — я желаю уединения».
Последнее, что было написано на этой странице дневника: «Так окончилась эта часть моей жизни».
На протяжении следующих двух лет я не выходил из своей камеры, кроме как для того, чтобы раз в день подмести свой блок и все его ярусы. Я раздал всё своё имущество, кроме документов и книг. Я посвятил себя йоге, пранаяме и медитации. Я подолгу наблюдал за дыханием и практиковал внимательность. Казалось, что ничего не происходит. Затем я осознал, что объекты моего восприятия обрели текстуру. Под текстурой я понимаю глубину. Эта текстура обманчива, поскольку сначала возникает из памяти и воображения. После этого текстура раскрывает ясность. Это движение к осознаванию настоящего без искажающего воздействия воспоминаний или воображения. Мой ум успокоился, и я оставил любую борьбу. Теперь я живу так настолько, насколько могу. Я не знаю, то ли это, что должно было случиться. Но это то, что случилось со мной. Я стал неподвижным. Я научился слушать, заботиться. Вот когда люди стали называть меня «монахом из Трентона».
Будда говорит, что у страдания есть конец. Это не конец боли, а освобождение от её власти. Это нирвана. Большинство буддийских текстов описывают нирвану очень просто, чтобы у людей не возникло ложного понимания и они не начали цепляться за какие-то воображаемые состояния. «Когда алчность, ненависть и заблуждения оставлены, мы больше не причиняем страданий себе и другим. Это нирвана», — говорит Будда. Нирвану также называют неумирающей и несозданной, поскольку это не условие или состояние, а радостное естественное спокойствие и счастье отсутствия цепляния за что бы то ни было. Иногда отпускание бывает настолько глубоким, что идентичность полностью исчезает. В такие моменты трансформации нирвана переживается как пустое пространство, тёмное и вечное, или как сияющая пустота всех вещей. Спокойствие и счастье нирваны бывают обычными, как покой сердца в осознавании, непотревоженный и устойчивый среди любых изменений. Сюнрю Судзуки говорит об этом так: «Когда вы осознаёте тот факт, что всё меняется, и обнаруживаете в этом своё равновесие, вы оказываетесь в нирване».
В буддийских странах Азии популярная культура даёт ложное описание нирваны, представляя её как небесный мир, куда после многих жизней работы, чистоты и самоотречения отправляются старые монахи. Даже западные люди могут наивно считать нирвану каким-то далёким, трансцендентным состоянием, которого достигают лишь йогины Гималаев. Это неверно. Будда говорит: «Нирвана непосредственно доступна здесь и сейчас, она радушна, привлекательна и постижима мудрым сердцем».
Аджан Буддадаса, работавший с Аджаном Чаа, старался направлять своих учеников к поиску нирваны самыми простыми способами, в моментах повседневной жизни. «Нирвана, — говорил он, — это прохлада отпускания, изначальное наслаждение переживанием в отсутствие цепляния и сопротивления жизни. Она доступна всегда». Далее он объяснял: «Любому понятно, что, если бы цепляние и отвращение оставались с нами день и ночь, никто не смог бы их вынести! В таких условиях живые существа либо умерли бы, либо сошли бы с ума. Однако мы продолжаем жить, поскольку существуют естественные периоды прохлады, целостности и лёгкости. Вообще-то они длятся даже дольше, чем горят огни нашего цепляния и страха. Именно они питают нас. Существуют периоды покоя, которые освежают и оздоравливают нас. Почему мы не благодарны за эту повседневную нирвану?».
Мы знаем, как достичь этого. Мы с удовольствием отпускаем весь мир ночью, когда идём спать. Отпустить и хорошо выспаться — это прекрасно. Отпустить во время бодрствования — это тоже прекрасно. Отпуская цепляние за изменчивые условия жизни, мы освобождаемся. Аджан Чаа сказал: «Отпустите в безусловном, в чистом осознавании, в Том, кто знает». Когда мы покоимся в Том, кто знает, время и «я» исчезают и тот, кто страдает, освобождается. Мы — это просто осознавание всего.
Как ни парадоксально, отпускание является как целью, так и путём. Я вижу, как плоды отпускания созревают во всех, кто занимается практикой. По мере того как мы отпускаем борьбу этой жизни, расцветают благодать и щедрость. Будда описал лёгкость, приходящую с отпусканием, так: «Подобно тому как пчела берёт нектар и пыльцу цветка, не уничтожая его красоту и аромат, мудрый свободно идёт по жизни, неся с собой лишь благословения».
Когда, отпустив, мы по-прежнему видим страдания других людей, наше сердце наполняется состраданием. Очень многие страдания создаются людьми. Мы пробуждаемся к остроте боли
