Времени и от Закона избавить,
Должен идти под ярмом горя и боли;
Они пойманы Колесом, которое надеялись сломать,
На своих плечах они должны нести бремя судьбы человека.
Богатства небес приносят они, цена — их страдания,
Либо за дар знания они своими жизнями платят.
Сын Бога, рожденный как Сын человека,
Испил горькую чашу, признал долг Божества,
Признал долг Вечного падшему роду,
Его волю, привязанную к смерти и борющейся жизни,
Что тщетно стремится к отдыху и нескончаемому миру [42].
Сейчас долг уплачен, зарубка изначальная стерта.
Вечный в человеческой форме страдает,
Он подписал завещание спасения собственной кровью:
Своего бессмертного мира [43] Он открыл двери.
Божество компенсирует созданий требования,
Создатель терпит закон боли и смерти;
Возмездие поразило воплощенного Бога.
Его любовь устлала путь смертного к Небу:
Он дал ее его жизни и свету, чтоб сбалансировать здесь
Темный счет неведения смертного.
Ужасное мистическое жертвоприношение кончено,
Предложенное за мир [44] телом Бога замученным;
Гефсиман и Калвари — его участь,
Он несет крест, на котором душа человека распята;
Его сопровождают проклятия толпы;
Оскорбление и глумление — признание его правоты;
Два вора, убитые с ним, дразнили его могучую смерть.
Он ступил с кровоточащим лбом на путь Спасителя.
Тот, кто нашел тождество свое с Богом,
Платит за широкий свет его души смертью тела.
Его знание торжествует его смертью бессмертно.
Разрублен, четвертован на эшафоте, когда падает,
Его терзаемый голос провозглашает: "Я, я есть Бог".
"Да, все есть Бог", — звенит обратно бессмертный зов Неба.
Семя Божества спит в смертных сердцах,
Цветок Божества растет на мировом дереве:
Все обнаружат Бога в себе и в вещах.
Но когда Бога посланник помочь миру приходит
И повести душу земли к более высоким вещам,
Он тоже нести ярмо должен, он пришел несвободным;
Он тоже должен терпеть боль, которую он исцелит:
Свободный, не страдающий от земного удела,
Как он вылечит зло, которое не ощущал никогда?
Своим покоем он скрывает агонию мира;
Но хотя для внешнего зрения не видно ни знака
И мир дан нашим истерзанным человеческим сердцам,
Здесь идет битва и здесь платят незримую цену;
Огонь, борьба, сражение внутри.
Он несет страдающий мир в груди своей собственной;
Грехи мира на его мыслях висят, горе мира — его:
Земли древний груз на его душе лежит тяжко;
Ночь и ее силы его медленные шаги осаждают,
Враждебную хватку Титана он терпит;
Его марш — битва, паломничество.
Зло жизни бьет, он мировой болью терзаем:
Миллионы ран зияют в его тайном сердце.
Он путешествует бессонно сквозь бесконечную ночь;
Антагонистические силы ему путь переходят;
Осада и бой — его внутренняя жизнь.
Даже большая цена может быть, ужаснее боль:
Его широкая идентичность и всеукрываюшая любовь
В его глубины внесут муку космическую,
Горе всех живых существ явится
И в его двери ударит, и в его доме поселится;
Ужасный канат из симпатий может связать
Все страдание в одном его горе и сделать
Всю агонию всех миров его собственной.
Он встречает древнюю враждебную Силу,
Он исхлестан бичом, что рвет сердце мира изношенное;
Плач столетий его глаза навещает:
Он несет заскорузлую от крови рубаху Кентавра,
Яд мира испятнал его горло.
На рыночной площади капитала Материи,
Посреди торгов той штуки, что зовут жизнью,
Он привязан к столбу негасимого Пламени,
Он горит на незримом краю первозданном,
Чтобы Материя могла превратиться в вещество духа:
Он в своем собственном жертвоприношении — жертва.
Привязанное к смертности земли Бессмертие,
Появляясь и исчезая на путях Времени,
Творит миг Бога ударами вечности.
Он умирает, чтобы мир заново мог родиться и жить.
Даже если он избегает жестоких огней,
Даже если затопляющим морем мир не ворвется,
Лишь тяжелою жертвой высокое небо заслуживается:
Он должен принять бой, встретить боль, тот, кто победит Ад.
Темная, скрытая враждебность живет
В человека глубинах, в сердце Времени спрятанная,
Требующая права изменить и испортить труд Бога.
Тайный враг затаился в шествии мира;
Он оставляет метку на мысли, действии, речи:
Он ставит штамп пятна и дефекта на все сотворенные вещи;
Пока он не убит, мир запрещен на земле.
Нет врага зримого там, но невидимые
Нас осаждают вокруг неуловимые силы,
Касания из чужих царств, мыслей не наших
Нас застигают и принуждают сердца заблуждающиеся;
Наши жизни пойманы в неясные сети.
В древности была рождена враждебная Сила:
Оккупант жизни смертного,
Она прячет от него прямую дорогу бессмертия.
Сила пришла, чтобы скрыть вечный Свет,
Сила, что вечной воле противится,
Спутывает послания непогрешимого Слова,
Искривляет контуры плана космического:
Шепот соблазняет человеческое сердце на зло,
Она запечатывает глаза мудрости, внимание души,
Она — здесь источник страдания,
Она землю привязывает к боли и бедствию.
Это все победить должен тот, кто хочет мир [45] Бога принести вниз.
Этот скрытый враг живет в груди человеческой,
Человек одолеть его должен, иначе упустит свой более высокий удел.
Это — внутренняя война, которой нельзя избежать.
"Трудна спасителя мира задача тяжелая;
Мир сам его противником станет,
Те, кого он хочет спасти, — антагонисты его:
Этот мир влюблен в неведение собственное,
Его тьма отворачивается от света спасительного,
Он платит за корону крестом.
Труд избавителя — великолепия струйка в долгой ночи;
Он видит долгий марш Времени, немногое завоеванное;
Немногие спасены, остальные бьются и падают:
Солнце ушло, на землю тень Ночи ложится.
Да, есть дороги счастливые, к солнцу Бога близкие;
Но мало тех, кто идет по залитой солнцем тропе;
Лишь чистые душою гулять могут в свете.
Выход показан, способ побега нелегкого
Из страдания, из тьмы и оков;
Но как спасет мир горстка бежавших?
Под ярмом людская масса влачится.
Побег, как бы ни был высок, жизнь не спасает,
Жизнь, оставленную на падшей земле позади.
Побег не может поднять расу покинутую
Или принести ей победу и царство Бога.
Более великая должна прийти сила, обширнее свет.
Хотя Свет растет на земле и Ночь отступает,
Но пока зло не убито в своем собственном доме
И несознательную основу мира Свет не заполнил,
И не погибла враждебная Сила,
До тех пор он должен трудиться, его труд сделан наполовину.
Еще может прийти несокрушимый, покрытый бронею;
Его воля движущийся час неподвижно встречает;
Дуновения мира не могут склонить победителя голову;
Спокойна и уверена его поступь в Ночи растущей;
Цель удаляется, он не убыстряет свой шаг,
Он не поворачивается на голоса высокие ночи.
Он не просит поддержки у низших богов;
Его глаза остановлены на незыблемой цели.
Другой свернет прочь или выберет
