мне обыкновенные души людей
Или глаза и уста не Сатьявана?
Мне нет нужды из его рук ускользать,
И отпереть его любви парадиз
И в бесконечность путешествовать тихую.
Ныне лишь для моей души в Сатьяване
Я храню богатство моего рождения случая:
В солнечном свете и грезе изумрудных дорог
Мы будем гулять с ним, как боги по Раю.
Если год, то тот год будет всей моей жизнью,
Но я еще знаю, это не весь мой удел:
Лишь жить и любить, а потом умереть.
Ибо ныне я знаю, для чего мой дух на землю пришел,
Кто я и кто тот, кого я люблю.
Я взглянула на него из моей бессмертной Себя,
Я увидела Бога, улыбающегося мне в Сатьяване;
Я увидела Вечного в человеческом лике".
Никто на ее слова ответить не смог. В молчании
Они сидели и в глаза Рока смотрели.
Конец первой песни
Песнь вторая
Путь Судьбы и проблема страданий
Тишина запечатала декрет окончательный,
Слово Судьбы, что с уст небесных слетело,
Рок утвердивших, не в силах ничто отменить,
Если только воля небес свой курс сама не изменит.
Или так всем это казалось; но в тишине поднялся голос,
Что вопрошал удел неизменный,
Воля, что билась с незыблемой Волей.
Материнское сердце, которое речь роковую услышало,
Что звучала, как зову смерти санкция,
И явилась, как холодный конец надежды и жизни.
И надежда ослабла, как угасшее пламя.
Мать ощущала, как свинцовая рука неизбежная
Вторгается в тайну ею хранимой души
И ее тихое довольство ударяет болью внезапной
И империю ее спокойствия, с трудом завоеванную.
И она до уровня человеческого разума пала,
На поле смертного горя и закона Природы;
Она несла общий жребий людей.
И ощущала то, что обычные сердца во Времени терпят.
Выражая вопрос земли к силе непостижимой,
Королева сейчас обратилась к провидцу, все еще неподвижному:
Пораженная досадой в глубинах Природы,
Участница агонии бессловесных существ,
Всего страдания, всего невежественного крика,
Страстная как горе, вопрошающее небо, она говорила.
Давая взаймы свою речь поверхностной душе на земле,
Она выразила страдание в немом сердце мира
И против своей слепой судьбы бунт человека.
"О провидец, в странной, двойственной природе жизни земли
Для чего безжалостная Неизбежность враждебная
Или холодный каприз воли Создателя,
Для чего случай несчастный или управляемая Случайность,
Что из случайных шагов делают правило
И создают судьбу из минутных эмоций, пришли
В непонятную мистерию Времени
Более ужасной мистерией горя и боли?
Это твой Бог создал этот жестокий закон?
Или некая губительная Сила его работу испортила,
А он стоит, не в силах защитить и спасти?
Фатальное семя было посеяно в фальстарте жизни,
Коли зло родилось в двойне с добром на земной почве.
И первой болезнь появляется разума,
Его боль мышления, его цели жизни искания.
Он искривил в формах зла и добра
Простодушную искренность действий животных;
Он свернул с тропинки прямой, богами тела проложенной,
Ведомый зигзагом неопределенного курса
Жизни, что бродит в поисках цели
В бледном звездном свете с небес мысли;
Неуверенную идею он направляет, волю колеблющуюся.
Потеряна была инстинкта идентичность надежная
Со стрелоподобным острием глубочайшего зрения,
Нарушен уверенный шаг простой прогулки Природы
И свобода, и правда в растущей душе.
Из некой безвозрастной невинности, мира [41],
Привилегии душ, еще рождению не выданных,
Сброшенная в страдание на эту суровую, опасную землю
Наша жизнь рождена в боли и крике.
Хотя земная природа приветствует дыхание неба,
Воодушевляющее Материю волею жить,
Тысячи зол уязвляют часы смертного
И уносят прочь жизни радость естественную;
Наше тело орудием создано ловким,
Но для всех его частей, так ловко спланированных,
Хитро задумано с мастерством демона
Наследство его неизбежное
Смертельной опасности и его особенной боли,
Его уплата налога Судьбы и Времени,
Его способ страдать и умирать.
Таков выкуп за положение наше высокое,
Знак и печать человечества.
Болезней компания страшная
Пришла с ордером на жилье в доме-теле людей,
Поставщики смерти и мучители жизни.
В зловредных впадинах мира,
В его подсознательные пещерах-проходах
Лежа в засаде, ожидают их часа, чтоб прыгнуть,
Осажденный город жизни окружая опасностью:
Пропущенные в цитадель человеческих дней,
Они его силу подтачивают, калечат или убивают внезапно.
Внутри нас летальные кормятся силы;
Из собственных врагов мы делаем наших гостей:
Из своих ям, как звери, они ползут и грызут
Струны лиры музыканта божественного,
Пока протертая и истонченная музыка не умрет
Или с треском не лопнет в последней трагической ноте.
Все, что мы есть — это форт осажденный:
Все, чем мы пытаемся быть, как греза, меняется
В сне неведения Материи сером.
Разум страдает, изувеченный дисгармонией мира
И неприглядностью человеческих дел.
Клад неразумно растрачен или по дешевке продан без пользы
На базаре незрячей судьбы,
Дар бесконечной ценности от богов Времени
Брошен не на месте или в мире беззаботном утерян,
Жизнь — это промахнувшееся чудо, кривое искусство;
Искатель в темном месте неясном,
Плохо вооруженный боец, встречающий удары ужасные,
Несовершенный работник, получивший не по силам задачу,
Невежественный судья проблем, Неведением созданных,
Его полет к небу достигает закрытых ворот, нет ключей к которым,
Его гордые вспышки гаснут в трясине.
На дарах Природы человеку проклятие лежит:
Все пути охвачены противоположностями собственными,
Ошибка — нашей смертной мысли товарищ,
И фальшь в глубокой груди правды таится,
Грех отравляет своими цветами яркими радости
Или красный шрам оставляет, через душу идущий;
Добродетель же есть серое рабство и цель.
На каждом шагу для нас затаилась ловушка.
Чуждый резону и свету духа
Наших действий источник во тьме зарождается;
В невежестве и незнании лежат наши корни.
Бедствий реестр растущий –
Вот счет прошлого и Судьбы книга будущего:
Века громоздят людские преступления и глупости
Поверх бесчисленных толп зол Природы;
Словно каменного груза мира недостаточно было,
Урожай бед упрямо засеивается
Своею рукою в пашне богов
И пожинается трагический, обильно возросший,
Со старых злодейств, похороненных забывчивым Временем.
Он идет за своим собственным выбором в западню Ада,
Это смертное создание — сам себе худший враг.
Его наука — ремесло гибели;
Он грабит землю в ущерб его роду;
Он убивает счастье свое и благо других.
Ничего не выносит из уроков истории, Времени;
Так же, как прежде, на заре юности Времени,
Когда земное невежество бежало по столбовым дорогам Судьбы,
Старые формы зла к душе мира цепляются:
Война превращает в ничто сладкое, улыбающееся спокойствие жизни,
Битвы, грабеж, руины, резня –
До сих пор воюющих племен человека свирепые игры;
