Развитие осознавания составляющих и причин
Согласно подходу к самопустотности в традиции гелуг, все существует свободно от фантазий и невозможных способов существования. Это не означает, что вещи вообще не существуют. Они существуют способами, которые не являются абсурдными. Один из таких способов состоит в том, что все существует зависимо от собственных составляющих и причин, а также от собственных достоверных имен, или названий, и их значений. Этот способ существования называется "обусловленным возникновением".
Второй метод деконструкции обманчивых видимостей основан на подходе обусловленного возникновения. Зачастую ситуации или люди обманчиво кажутся существующими, обладая, казалось бы, прочными особенностями, которые не зависят ни от чего, кроме их собственной природы. Так, человек может выглядеть как некто, с кем в принципе невозможно иметь дело. На самом же деле с ним или с ней может быть трудно иметь дело в настоящее время, однако такая ситуация возникла благодаря бесчисленному числу факторов. Ситуация становится менее устрашающей, если мы раскладываем ее на составляющие и визуализируем их в явной форме.
Рассмотрим пример того, как посреди ночи нас будит громкая музыка, играющая у соседского подростка. Наш ум заставляет этот звук казаться пронзительным, ужасным шумом, расстраивающим наш сон и наши нервы. Он также заставляет подростка казаться "гадким соседским ребенком, которого необходимо пристрелить". Мы становимся настолько злыми, что даже после того, как подросток выключил музыку, мы по-прежнему не можем заснуть. Чтобы прекратить излишне чувствительно реагировать и предотвратить возможные повторения такой реакции, нам необходимо разложить на составляющие и проанализировать этот наш опыт.
Подросток слушает громкую музыку. То, как мы слышим этот звук является результатом широкого спектра составляющих и причин. Этот опыт возник благодаря сложному взаимодействию между проигрывателем компакт-дисков, компакт-диском, усилителем и колонками. Он также зависел от вибрации воздуха между колонками и нашими ушами, резонансного колебания нашего внутреннего уха, нашей нервной системы, превращающей эти колебания в электрохимическое послание и передающей его в наш мозг, и так далее. Далее, подросток включил проигрыватель своей рукой, состоящей из набора атомов – так же, как и его аудиосистема, наши уши и наш мозг. Более того, чтобы подросток включил музыку громко, должны были объединиться различные физические, психологические и социальные причины. Возможно, он плохо слышит, одурманен наркотиками или пребывает в подавленном настроении. Возможно, у него гостят друзья и он хочет произвести на них впечатление своим фантастическим оборудованием. Причины из прошлых жизней и его юный возраст могли также повлиять на его недостаток внимательности к окружающим. На самом деле то, что он слушает громкую музыку, обусловленно возникло из огромного скопления факторов.
Чтобы рассеять свою излишне бурную реакцию, нам необходимо деконструировать обманчивую видимость ситуации как тяжелого испытания. Для этого нам необходимо разложить подростка, его музыку и то, что мы слышим эту музыку, на составляющие факторы. Мы представляем, что событие разворачивается в систему переплетающихся физических составляющих, а также психологических, социальных и кармических причин. При этом мы визуализируем то, как кажущееся прочным событие становится похожим на изношенный, дырявый носок. Через него мы видим комбинацию из составляющих и причин. И хотя мы не отрицаем, что подросток является человеком или что музыка действительно громкая, мы рассматриваем подростка и звучащую музыку на разных уровнях. В конце концов, когда мы смотрим на образец крови в мощный микроскоп, мы не отрицаем того, что это по-прежнему кровь, несмотря на то, что она выглядит необычно.
Уместность применения здесь микроскопического видения состоит в том, что, когда мы обезличиваем звучание музыки и руку, включающую ее, мы также перестаем считать шум и подростка демонами. Это помогает нам справляться с тем, что мы не можем заснуть без осуждения. Оставаясь спокойными, мы можем воспользоваться берушами и, если необходимо, позвонить в полицию. Возможно, мы не сможем заснуть, пока подросток не выключит музыку, но, по крайней мере, мы не рассердимся.
Использование образа волн в океане
Предположим, что мы приготовили ужин к заранее согласованному с нашим другом времени, но прошел час, а наш гость так и не появился. Мы звоним и узнаем, что наш друг только что встретил кого-то, кто пригласил его поужинать, и они сейчас в ресторане. Мы чувствуем себя чрезвычайно обиженными и приходим в ярость.
Подход традиции карма-кагью к инопустотности предлагает еще один метод для успокоения нашей излишне чувствительной реакции. Сначала нам необходимо исследовать, что именно произошло. Наш исходный опыт этой ситуации состоял в том, что мы услышали по телефону голос нашего друга, говорящий, что он или она не придет к нам ужинать. Если бы мы остановились на этом опыте и приняли его содержание, мы бы просто съели свой ужин, а порцию друга отнесли бы в холодильник. Возможно, мы чувствовали бы печаль из-за того, что нам не удалось поужинать с другом, но мы бы не чувствовали личную обиду или злость. Однако мы не остановились на этом. Наш ум разорвал наш опыт этой ситуации на две отдельные части. Из услышанных нами по телефону слов он создал видимость, или чувство, "невнимательного негодяя", а из нашего слушания эти слов – глубоко оскорбленное, пострадавшее "я". Веря в эту обманчивую, двойственную видимость, мы долго оставались расстроенными, будучи не в состоянии выбросить из головы мысли о нанесенном нам оскорблении.
Нам необходимо деконструировать эту обманчивую видимость и вернуться к своему изначальному опыту того, что мы всего лишь слышим слова нашего друга по телефону. Помня этот опыт, нам необходимо сосредоточиться на создавшей его деятельности ясного света. При этом мы не отторгаем переживание всех эмоций, чувств или понимания. Однако произошедшее не должно нас тревожить. Опыт подобен волнам в океане нашего ума – не в смысле волн, разбивающихся о берег, а в смысле зыби, возникающей где-то посреди океана. Мы визуализируем момент, когда мы слышим эти слова, как волну деятельности ума ясного света, и представляем, что волна естественным образом оседает, даже не побеспокоив глубины океана. Это помогает нам успокоиться.
Чтобы избежать крайностей, нам необходимо переживать волну недвойственным образом, а именно с точки зрения всего океана, от его глубин до поверхности. Поступая так, мы не избегаем волн, подобно прячущейся от врагов подводной лодке, и мы также не позволяем им болтать нас, как корабль на поверхности океана. Волна – это всего лишь движение воды. Она не является целым океаном.
Чандракирти дал объяснение трем типам сострадания: направленному на страдание, направленному на явление, и "ненаправленному". Первый тип – когда мы смотрим на чувствующих существ с точки зрения их страдания и развиваем желание, чтобы они были свободны как от страдания, так и от причин страдания. Одним из источников их страдания является их неосведомленность о том, что у них вообще есть какие-либо проблемы, не говоря уже о незнании причин собственных проблем. Например, наш друг расстраивается из-за самых незначительных неудач и считает это нормальным. Он не понимает, что это происходит по причине излишней чувствительности и что можно что-то сделать, чтобы это исправить. Когда мы видим такую печальную ситуацию, наше сострадание к нашему другу становится еще сильнее.
Сострадание, направленное на явления, рассматривает существ с точки зрения их непрерывного изменения. Благодаря этому состраданию мы желаем, чтобы другие были свободны от страдания и его причин благодаря пониманию того, что и то и другое непостоянно. Мы также видим, что другие не осознают этот факт и поэтому, будучи, к примеру, в подавленном настроении, они усугубляют свои страдания, думая, что эти страдания будут продолжаться вечно. Понимание этого способствует усилению нашего сострадания к ним.
Ненаправленное сострадание рассматривает существ с точки зрения их пустотности. Ему свойственны те же желания, что и первым двум, но они основаны на отсутствии прочного отождествления других с их страданием. Видение того, что другие не обладают таким пониманием и потому отождествляют себя со своими проблемами, еще больше усиливает наше сострадание к ним.
Перечисленные методы деконструкции подчеркивают непостоянство и пустотность человека, на которого направлено наше внимание, а также причины его или ее страдания. Практика этих методов дает понимание, необходимое для развития трех типов сострадания. Поэтому в следующей главе мы познакомимся с тремя упражнениями на деконструкцию обманчивых видимостей и после этого выполним практику для объединения этих упражнений с состраданием. Сбалансированная чувствительность всегда требует совместного развития мудрости и сострадания.
