— Ничего, — утешала его сестра. — Бог даст, еще встретишься с этими братьями и порадуешь их.
Не думали ни она, ни Лева, что придет час, и это огромное мрачное здание проглотит и Леву.
Отец Левы жил довольно скудно, и хотя и он, и Лева были сыты, с одеждой было плохо. Брюки у Левы окончательно разорвались, но он не унывал: он надел теплые шаровары защитного цвета, подаренные ему Чигалейчиком. Они имели вид обычных брюк. Натянув на них носки, Лева имел сравнительно приличный вид. Отец предлагал сыну пожить у него подольше, устроиться на работу, но это оказалось трудно. Лева пытался сделать что-либо через биржу труда, но она в это время закрылась… за ненадобностью. Вступила в действие и широко развернула свою вредоносную деятельность другая «биржа труда», связанная с именем Ежова.
— Пока есть возможность и погода теплая, я, папа, лучше поеду. А зимой буду работать. Потом дальше, дальше…
— Каков же твой приблизительный план? — спросил отец.
— Да вот посетить заключенных в Сибири, а потом — на север России, наконец, Соловки.
— А к маме не думаешь?
— Нет, я отрешился от всего.
— А как дальше будешь жить, после посещения Соловков?
— Не знаю, совершенно не знаю. Это усмотрит Сам Бог. Так или иначе, приходится быть готовым ко всему. Да будет воля Его.
Отец подумал было, что не худо бы сказать сыну, чтобы он поберег себя, но тут же вспомнил, что Бог так возлюбил мир, что отдал Сына Своего Единородного… И ничего не сказал. Посмотрел в окно, вздохнул и тихо произнес:
— Да будет воля Божия над тобой. Я в былые годы много, много хотел сделать для Господа, но была семья. Я всегда помнил о семье.
— И твой труд в семье и для семьи для Господа был, — сказал Лева. — И труд твой не тщетен пред Ним.
— Да, я верю, — сказал отец, — что мои дети будут Его детьми. Я не могу воспитывать их, но я верю, что Господь поможет Нюре сделать это за себя и за меня. С тобой же я расстался, сын мой, когда ты тоже был несовершеннолетним, и не я, а Сам Господь воспитал тебя. Мы только не загородили тебе дорогу к Нему, а указали тебе на Него.
— Папа, верю. — сказал Лева, подходя к отцу и целуя его, — я особенно счастлив, что родился в такой верующей семье, где больше делают, чем говорят. В тебе я видел всегда настоящего христианина. Не помню ни одного случая, когда бы ты нарушал заповедь Христа.
— Помоги и тебе сын мой, — сказал отец, обнимая Леву, — быть всегда только настоящим христианином. И никогда своими поступками нельзя загораживать Христа, а наоборот, являть Его. Пусть Его пронзенные руки благословят тебя в дальнейший путь…
На следующий день после этого разговора Лева уехал. Он купил билет до Мариинска, В этом небольшом городе находился старинный централ знаменитая царская тюрьма. День и ночь огромные эшелоны заключенных прибывали сюда со всех сторон страны. Отсюда формировались этапы для снабжения строек рабочей силой…
В вагоне было душно, тесно. Лева встал совершенно разбитым, утомленным физически. Эту ночь он почти не спал и, добравшись до дома брата в Мариинске, он жаждал только одного: поскорее посетить всех ссыльных и заключенных здесь и двигаться дальше. Ведь он мечтал добраться до Соловков. А дни летят, и приближается зима — наиболее трудная пора для путешествий.
Ссыльных в Мариинске он увидел быстро. Они пришли к брату, вместе помолились, побеседовали. Трудно было в Мариинском распределителе, где находился в заключении один юноша, учащийся московских библейских курсов, Володя.
Стоя около огромной каменной стены распреда, Лева просил Отца Небесного, чтобы Он устроил ему свидание. Сначала ему в свидании отказали, мотивируя тем, что сейчас их вообще нет. Но Лева упросил, говоря, что он о;1снь соскучился по родному брату и что находится здесь проездом,
Свидание дали. Крепкий, статный юноша в сером бушлате и кожаной фуражке, румяный, со сверкающими глазами, обнял его.
— Очень рад, очень рад! — говорил Володя. Они сели на скамеечку и тихо разговаривали. Лева рассказал о себе, передавал приветы от близких Володе братьев, а также делился невеселыми новостями о положении дела Божьего в стране.
— А ты не унываешь, брат? — спросил Лева, заканчивая рассказ.
— Ну, что ты, брат! Разве можно нам унывать! Написано: «Радуйтесь и веселитесь, ибо велика награда ваша на небесах».
— А я не удостоился этой чести! — сказал Лева.
— Твой труд, дорогой брат, очень нужен, — сказал Володя. Но вот, я удивляюсь, на какие средства ты ездишь?
— Стараюсь подражать апостолу Павлу. Работал и садовником, и дровосеком, и последнее время техником-практикантом по садоводству. Поработаю здесь и — снова в путь. Для себя я ничего не ищу,
Володя взглянул на заплатанные штаны брата и понял, что это действительно так,
— Вот болею душой, — сказал Лева, — что некоторые не хотят оказывать помощь узникам и говорят, что они поступают так, якобы для того, чтобы сохранять дело Божие. Ну Господь судья всему…
Свидание их было непродолжительным — всего около часа, но этого было достаточно, чтобы они полюбили друг друга и поняли, что путь у них один — путь полной отдачи Господу и желание одно — прославлять Его.
Лева уехал дальше, а Володя опять вернулся за каменные стены, бодрый и радостный. Сверля металлическую деталь, он весело напевал:
В тебе забыты козни тьмы.
Печаль в земной борьбе,
Когда настанет час, и мы поселимся в Тебе!
Мы терпеливо крест несем,
Как велено Творцом,
Пока Спаситель у ворот спасенных соберет,
— Ты что веселый, жирную передачу получил? — спросил его товарищ по заключению, слесарь.
— Нет, не то, — ответил Володя и продолжал работать, улыбаясь. На душе его было особенно бодро и радостно после этого свидания. Он не одинок! Многие и многие идут этим путем! «Нужно только одно, — думал он, — иметь веру, надежду, любовь, — до конца». … Лева проехал Красноярск, и великое пространство Восточной Сибири раскрылось пред ним.
Глава 35. Гонимые (Канск)
«Много теснили Меня…»
Пс. 123:2
Лева поехал по направлению к Иркутску. Первое ближайшее место, где были ссыльные — Канск. Этот сравнительно небольшой городок Сибири, расположенный на железной дороге, основанный еще при царском режиме, как и все подобные города, имел большую каменную тюрьму, а вокруг были глухие места, удобные для ссылок. В первом и сделал Лева останову. Среди живших здесь сибиряков уже давно возникла братская община, и свет Христова учения распространился не только в городе, но в самых отдаленных таежных уголках.
Трудились не только местные верующие, но и ссыльные.
По адресу Лева легко нашел пресвитера. На приветствие Левы он бросился обнимать его. Это был светловолосый стройный мужчина.
— Всегда, всегда рад приезжему. Проходи, брат, садись. Что, в ссылку попал?
— В ссылку, — улыбнулся Лева, — но не ссыльный.
— А как же так?
— Очень просто. Исполняю только волю Божию.
— Какую же?
— Помните узников, «был в темнице, и вы посетили Меня».
— Ого! Это славно. А то некоторые здесь живут, к ним даже жены не едут.
Вошла румяная, крепкая, молодая женщина.
— Моя спутница. Знакомьтесь. Оля, ставь на стол.
За столом хозяин разговорился, и из его слов Лева узнал, что он в свое время учился на московских библейских курсах. Когда Лева рассказал ему о посещении им Иванова-Клышникова, в глазах брата засверкали слезы.
— Да, вот это был наш Учитель! Как он учил нас любить Библию, изучать, читать ее…
В несколько минут Лева и хозяин стали близкими друзьями. Через него Лева достал адреса некоторых ссыльных, обещая посетить их в следующий раз.
— Вы знаете Ясырина Сергея Федоровича? — спросил Лева.
— Как же! Он с семьей в ссылку проехал мимо Канска. Сейчас находится где-то в глухих местах Ангары.
— Я собираюсь у него перезимовать, если Господу будет угодно, — сказал Лева.
— Как же вы к нему думаете пробраться? Это очень глухое место. Он мне писал, что можно двумя путями. Один — вниз по Енисею, до Ангары, потом вверх по Ангаре, через деревушки старых ссыльных, которые называются: Покукуй, Потоскуй, Погорюй. Другой путь — через наши места: Шягкино, Яугучаны, на Ангару. Тогда — Господь усмотрит. Здесь у нас, в Канске, находится сейчас ссыльный Карпенко. Очень интересный брат, вам нужно с ним познакомиться.
— Я уже слышал о нем. — сказал Лека, — и непременно постараюсь его посетить.
— У нас сегодня собрание, и он, вероятно, будет.
Когда Лева с братом пришли на собрание, в помещении было полно людей. Лева попросил пресвитера не назначать его к проповеди, так как мое служение не проповедь, — пояснил он. И сел на задней скамейке. В молитве Лева просил, чтобы его пребывание в этом городе было благословенно.
