64
В котором он, кстати, цитирует Филона, а легенду о Башне излагает в соответствии с мыслями бл. Августина — знаний у самого Аввакума было вполне достаточно.
Вместе с создателем латинской Библии Иеронимом, епископом Амвросием Медиоланским (Миланским) и папой Григорием Великим.
«Неясность эта не такого свойства, чтобы вводить в обман исследователя, а скорее служит к упражнению его внимательности», — заметил основатель католической догматики в отношении одной из подобных деталей (Блаженный Августин. О Граде Божием. СПб.; Киев, 1998. Кн. 16. Гл. XI).
Это необязательно была Септуагинта, хотя в ней использовано то же слово, которое приводит Августин.
Буква «ламед» (ל) — предлог прямого дополнения, указывающий направление, цель или принадлежность, а panim (פנים) — лицо.
Быт. 10:9. Что именно означали отдельные, даже часто употреблявшиеся слова мертвого языка (иврит как государственный язык современного Израиля — это отдельная тема), понять трудно и не всегда возможно. Поэтому большое количество изданий Библии, в которых научный комментарий превышает размеры самих текстов, вовсе не случайно. Любопытно, что еще один предлог — nēgēd (נגד), тоже означает и «перед», и «против», так что путаница в понимании подобных выражений закономерна. Не можем не отметить: именно от этого предлога происходит знаменитое определение женщины, которое в СП звучит так: «Не хорошо быть человеку одному; сотворим ему помощника, соответственного ему» (Быт. 2:18). Выражение «соответственного ему» и есть производное слова «перед» или «против», буквально значащее: «который против него» (или «перед ним»). В Септуагинте тоже стоит «многозначный» предлог κατ' (κατά). Поэтому переводчики продолжают с ним бороться и поныне. В недавнем русском издании читаем: «…помощника, ему под стать» (Книга Бытия. М., 2001), в современных западных переводах встречаются самые разные варианты: от исчезновения данного слова (New Jerusalem Bible) до малопонятного «помощника, как кто-то перед ним» («une aide comme quelqu'un devant lui») новейшего перевода французского (La Bible. P., 2001), или, поясняет комментатор, «как его напротив (визави = vis-a-vis)», т. е. «второе я». Авторитетные издания (напр., Anchor Bible) дают варианты, не слишком отличающиеся от «соответственного». Как ни парадоксально (а может быть, как раз непарадоксально), еще точнее церковнославянское: «Сотворимъ ему помощника по нему» (хорошими переводчиками были Кирилл и Мефодий!). Рискнем расшифровать: «по нему» означает того помощника, который одновременно находится и «перед», и «напротив», и «против». И действует сей помощник во всех упомянутых направлениях (не исключено, что одновременно). Вот вам вся загадка отношений мужчины и женщины — в одном лишь предлоге!
Блаженный Августин. О Граде Божием. Кн. 16. Гл. III, IV, X, XI. Именно эту интерпретацию, включая тот факт, что природный, «Адамов», язык Евера был сохранен, использует в своем толковании Аввакум.
И конечно же, для русского летописца исключительно важно, что «от сихъ же 70 и 2 языку бысть языкъ словенескъ» (Повесть временных лет // Памятники литературы Древней Руси. М., 1978. С. 24–25).
Это восходит к церковнославянскому переводу, в котором слово «башня» (пришедшее в славянские языки много позже из итальянского bastia) отсутствует. Интересно, что слова «творить» и «столп» в нем ни разу не стоят рядом. Там видим, напр.: «Созиждемъ себе градъ и столпъ» и «сотворимъ себе имя».
Ожегов С. И. Толковый словарь русского языка. М, 1973. Вавилон здесь вроде бы ни при чем, хотя генетическая связь «беспорядка» с Вавилоном зафиксирована в литературе: «…После всего этого началось что-то вроде столпотворения вавилонского. К семплеяровской ложе бежала милиция, на барьер лезли любопытные, слышались адские взрывы хохота, бешеные крики, заглушаемые золотым звоном тарелок из оркестра» (Булгаков М. Мастер и Маргарита).
«Я… привык к нашему маленькому Вавилону. Я привык слышать… абхазскую речь, русскую речь, грузинскую речь, мингрельскую речь, армянскую речь, турецкую речь…» (Искандер Ф. Харлампо и Деспина // Сандро из Чегема. Гл. 17).
По крайней мере, не во всемирном масштабе, хотя может показаться таковым для приезжего из эстремадурской деревни. Здесь все дело в точке отсчета. Заметим, что нынешний Мадрид — столица не умирающей империи XVIII-XIX вв., а богатой европейской страны XXI в. — быстро «вавилонизируется». Да и будучи столицей мировой державы на грани XVI–XVII вв., Мадрид казался современникам городом вполне вавилонским: «Я покажу тебе… все, что происходит примечательного в испанском Вавилоне, который по смешению языков может поспорить с древним» (Белес де Гевара Л. Хромой Бес / Пер. Е. Лысенко // Испанский плутовской роман. М., 2000. С. 222; оригинал опубликован в 1641 г.).
Напр. испанское babelico — беспорядочный, запутанный, или итальянское babilonico — путанный, суматошный.
Имеются в виду только те значения, которые восходят к легенде о Башне: другие, не столь безобидные вавилонские коннотации, как мы увидим ниже, тоже восходят к Писанию.
В древнееврейском тексте везде стоит «בבל», т. е. Бавел (точка внутри буквы «вав», т. н. дагеш, указывает, что она должна в этом месте читаться как «б», а не «в»). Не станем запутывать читателя изложением правил чтения дагешей в той или иной позиции, скажем лишь, что, будучи помещены в начале слова, они в ряде случаев влекут за собой произношение более звонкого согласного (например, «к», а не «х» в случае буквы «каф» — «כ»; «п», а не «ф» в случае буквы «пэй» — «פ»).
Не «Babylon», но и не исконный «Bavel», чего бы уже ни один читатель не вынес.
В «La torre de Babilonia» Кальдерона (в так называемом ауто — религиозном действе, исполнявшемся в праздник Тела Господня) Нимрод строит Башню, дабы «обнять весь круг земель и узнать, есть ли у него возможность завладеть миром целиком» (цит. по: Бачашов Н. И. На пути к не открытому до конца Кальдерону. См.: Кальдерон. Драмы. М, 1989. С. 790). Думал ли великий испанец о своей родине? О ее недавнем прошлом, о печальном будущем? О будущем любой monarquia absoluta?
«Там, где текст напрямую принадлежит истинному языку, истине или учению, он переводим как таковой — уже не ради себя самого, но исключительно ради языков. Все великие тексты — а превыше всех священные — содержат между строк свой потенциальный перевод» (Беньямин В. О задаче переводчика // Вокруг вавилонских башен. С. 110–111).
Традиционная и предполагавшаяся автором интерпретация мозаики собора Св. Марка такова: второе изображение являет собой Башню разрушенную, а строителей — расходящимися по разным концам земли. Но кажется, что любой беспристрастный наблюдатель согласится, что выполненный художником образ, по крайней мере амбивалентен и, возможно, помимо его воли символизирует не одно лишь разрушение. Господь и Небесное Воинство на фоне строгой и вовсе не распадающейся башни оставляют именно такое впечатление. Любопытно, что образцом знаменитой мозаики послужило наиболее древнее из известных изображений Башни, находящееся в библейском манускрипте V–VI вв., хранящемся в Британском Музее, но, к сожалению, безвозвратно испорченном при пожаре 1731 г. (Zitmthor P. Op. cit. P. 101; Glassner J.-J. Op. cit. P. 75–76).
Наш анализ основывается на ныне существующей версии «Метрополиса». По оценкам историков кино, в ней недостает 20–25% исходного материала фильма, который еще может быть обнаружен в будущем.
Не столь поверхностно-марксистской, как это может показаться из XXI в.
Каждый выражал невозможность построения Башни по-своему. Ср. изящный парадокс Кафки: «Если бы возможно было построить Вавилонскую башню, не взбираясь на нее, это было бы позволено». См. «вавилонские» тексты Кафки, второго, помимо Борхеса, великого писателя XX в., не раз обращавшегося к образу Башни («Как строилась Китайская стена», «Герб города», «Афоризмы») в кн.: Кафка Ф. Собрание сочинений: В 4 т. СПб., 1995. Т. 4.
