2. О, сколько убедительных доказательств! "Павел", – это доказательство от достоинства лица; "старец", – от возраста; "узник Иисyca Христа", – от того, что он праведнее всех. Кто не принял бы с распростертыми объятиями ратоборца, увенчанного за подвиги? Кто, видя связанного за Христа, не оказал бы ему тысячи услуг? Смягчив таким образом душу, (Филимона, апостол) не вдруг объявляет имя раба, но после такой просьбы еще медлит. Вы знаете, как велик бывает гнев господ на убежавших рабов, особенно если это сделано с покражею, как сильно раздражаются они, хотя бы были добрыми господами. Потому старается смягчить его всеми доводами; и когда наперед возбудил в нем готовность сделать все, что бы ни было, и приготовил душу его ко всякому послушанию, тогда уже и высказывает свою просьбу: "прошу тебя", – говорит, и при том с похвалами, – "о сыне моем, которого родил я в узах моих" (ст. 10). Опять для убеждения – узы; и, наконец, называет самое имя (Онисима). Таким образом, не только укрощает гнев, но и возбуждает чувство благорасположения: я, говорит, не назвал бы его сыном, если бы он не был весьма благонадежным. Как я назвал Тимофея, так (называю) и его. И часто, для выражения своей любви, он указывает на время рождения: "которого родил я", – говорит, – "в узах моих". Он значит достоин великой чести и потому, что рожден среди самых подвигов, среди искушений за Христа. "Онисима, он был некогда негоден для тебя" (ст. 10). Смотри, с каким благоразумием он объявляет грех его, и тем укрощает гнев (господина). Знаю, говорит, что он был непотребен; "а теперь годен тебе и мне". Не сказал: ныне же будет благопотребен тебе, чтобы он не стал противоречить; но присоединил и свое лицо, чтобы надежды (на слугу) были достовернее. "А теперь годен тебе", – говорит, – "и мне". Если он полезен Павлу, требующему такой великой ревности, то тем более – господину. "Я возвращаю его". И тем еще укрощает гнев, что отдает его. Господа особенно гневаются тогда, когда ходатайство бывает за (рабов) отсутствующих, так что этим самым он еще более успокоил (Филимона). "Ты же прими его, как мое сердце" (ст. 12). Опять не просто употребляет его имя, но с прибавлением убедительного выражения, которое нежнее слова – сын. Таким образом, назвал его сыном, сказав: "которого родил я", и внушил, что его надобно любить особенно, потому что он рожден среди искушений. Известно, что мы питаем особенную любовь к детям, рожденным среди опасностей, которых мы избежали, как свидетельствует Писание, когда говорит: "Ихавод" (1 Цар.4:21), и когда Рахиль называет Вениамина – "сын болезни моей" (Быт.35:18). "Ты же прими его, как мое сердце". Этим он выражает великую любовь свою к нему. Не сказал: возьми, не сказал: не гневайся, но: "приими", т. е. он достоин не только прощения, но и чести. Почему? Потому, что он сделался сыном Павла. "Я хотел при себе удержать его, дабы он вместо тебя послужил мне в узах [за] благовествование" (ст. 13). Видишь, сколько он наперед употребляет доводов, чтобы потом внушить к нему уважение господина? Смотри, с какою мудростью он делает и это; смотри, как он обязывает одного и воздает честь другому. Ты видишь, говорит, что чрез него ты сам оказываешь мне услугу. Потом внушает, что он больше имел в виду его, нежели раба, – потому что оказывает ему великое уважение. "Но без твоего согласия", – говорит, – "ничего не хотел сделать, чтобы доброе дело твое было не (как бы)[1] вынужденно, а добровольно" (ст. 14). Человек особенно тогда склоняется на просьбу, когда и самое дело полезно, и устрояется оно согласно с его волею; тогда именно бывают два блага: и дающий получает пользу, и принимающей находится в большей безопасности. Не сказал: было не вынужденно, но: было не как бы вынужденно; хотя я знал, говорит, что ты, если бы и не был уведомлен об этом деле, а получил об нем известиe нечаянно, не стал бы сердиться, но (поступил так) по особенной предосторожности, "не (как бы) вынужденно, а добровольно. Ибо, может быть, он для того на время отлучился, чтобы тебе принять его навсегда, не как уже раба" (ст.15,16). Хорошо сказал: может быть, чтобы господин оказал снисхождете; а с другой стороны сказал: может быть потому, что бегство было совершено по самоуправству и извращенному рассуждению, а не с добрым намерением. Не сказал: ради сего убежал, но: "для того отлучился", чтобы более приличным выражением скорее склонить (господина) к милости. Также не сказал: сам отлучился, но: разлучися, был разлучен, т. е. не своим умыслом отлучился по той или другой причини. Так и Иосиф, оправдывая братьев, сказал: "Бог послал меня перед вами" (Быт.45:5), т. е. злой умысел их обратил в хорошую сторону. "Для того", – говорит, – "на время отлучился". Он и время сокращает и грех исповедует, и все приписывает устроению (Божию). "Чтобы тебе принять", – говорит, – "его навсегда", – не только в настоящее время, но и будущее, чтобы тебе иметь его всегда, уже не как раба, но выше раба; оставаясь рабом, он будет предан тебе более брата, и таким образом ты сделаешь приобретение и по времени и по свойству (отношений его к тебе); он более уже не убежит. "Чтобы тебе принять его навсегда", т. е. удержишь. "Не как уже раба, но выше раба, брата возлюбленного, особенно мне". Ты на короткое время лишился раба, и навсегда приобретаешь брата, не твоего только брата, но и моего. Здесь (указывает Павел) на великие добродетели (Онисима). Если же он мой брат, то не стыдись его и ты. Названием "сына" (апостол) выразил любовь к нему, а названием "брата" – великое благожелание и равенство.
3. Это написано не напрасно, но для того, чтобы мы – господа – не презирали своих слуг и не были слишком взыскательными к ним, чтобы научились прощать проступки слу-гам своим и не были всегда жестокими к ним, чтобы мы не стыдились рабов и имели общение с ними во всем, если они хороши. Если Павел не постыдился назвать раба сыном, утробою своею, братом и возлюбленным, то как будем стыдиться мы? Но что я говорю: Павел? Владыка Павла не стыдится называть рабов наших братьями Своими, – как же будем стыдиться мы? Смотри, какую Он оказывает нам честь: наших рабов Он называет Своими братьями, друзьями и сонаследниками. Вот как Он уничижил Себя! Что же делать нам, чтобы вполне достигнуть этого? Никогда мы не можем (достигнуть этого) вполне, но до какой бы степени смирения мы ни дошли, большей части его будет еще недоставать нам. Смотри: что бы ты ни делал, ты делаешь для подобного тебе раба, а Владыка твой сделал это для твоих рабов. Слушай и страшись! Никогда не превозносись своим смирением! Может быть, вам кажутся смешными слова мои, что смирение превозносится; но не удивляйтесь: оно превозносится, когда бывает неискренним. Как и каким образом? Когда оно бывает для того, чтобы показаться пред людьми, а не пред Богом, когда оно имеет в виду свое прославление и тщеславие; и тогда оно – дело диавола. Как многие тщеславятся тем, что они нетщеславны, так превозносятся и смирением по высокомерию. Например, пришел к тебе какой-нибудь брат, или слуга; ты принял его, омыл ему ноги, и тотчас же гордишься этим: я, говоришь ты, сделал то, чего не сделал никто другой, я совершил подвиг смирения. Каким же образом можно остаться смиренномудрым? Если будем помнить заповедь Христа, который говорит: "когда исполните все повеленное вам, говорите: мы рабы ничего не стоящие" (Лук.17:10); также слова учителя вселенной, который говорит: "я не почитаю себя достигшим" (Флп.3:13). Кто убежден, что он не сделал ничего великого, что бы он ни сделал, кто не считает себя достигшим конца, тот только может быть смиренным. Многие от смирения впали в гордость, – да не будет этого с нами! Совершил ли ты какое-нибудь дело смирения? Не превозносись, иначе погубишь все. Таков был фарисей: он стал превозноситься тем, что отдавал бедным десятину, и погубил все. Но не таков был мытарь. Послушай, что еще говорит Павелъ: "ничего не знаю за собою, но тем не оправдываюсь" (1 Кор.4:4). Видишь ли, как он не превозносился, но всячески уничижал и смирял себя, и при том тогда, как достиг самой высоты добродетелей? И три отрока, будучи в огне, среди пламени, что говорили? "Ибо согрешили мы, и поступили беззаконно, отступив от Тебя, и во всем согрешили" (Дан.3:29). Это и значит иметь сердце сокрушенное. Поэтому они и могли сказать: "Но с сокрушенным сердцем и смиренным духом да будем приняты" (Дан.3:39). Так они были смиренны после ввержения в печь, даже более, нежели до ввержения. Когда они увидали совершившееся чудо, то, считая себя недостойными спасения, пришли в глубокое смирение, – потому что мы тогда особенно сокрушаемся духом, когда убеждаемся, что мы получили великие благодеяния не по заслугам. Между тем какие же они получили благодеяния не по заслугам? Они допустили ввергнуть себя в печь, были отведены в плен еще в своей молодости, тогда как согрешили другие, и не роптали, не досадовали и не говорили: какая нам польза от того, что мы служим Богу? Что приобрели мы, поклоняясь Ему? Человек нечестивый сделался нашим владыкою; с идолослужителями мы терпим мучение от идолослужителя; отведены в плен, лишены отечества, свободы и всего родного, стали пленниками и рабами и служим царю варвару! Ничего такого они не говорили, – но что? "Ибо согрешили мы, и поступили беззаконно" (говорили они) и возносили молитву не за себя, а за других: "И предал нас", – говорили они, – "царю неправосудному и злейшему" (Дан.3:32). Также Даниил, будучи в другой раз брошен в ров, говорил: "вспомнил Ты обо мне, Боже" (Дан.14:38). Почему же (Бог) не помянул тебя, Даниил, когда ты прославил Его пред царем и говорил: "А мне тайна сия открыта не потому, чтобы я был мудрее всех живущих" (Дан.2:30)? Почему Он не помянул тебя тогда, когда ты ввержен был в львиный ров за неповиновение нечестивейшему повелению? По той же самой причине. Не за Него ли ты ввержен и теперь? Так, говорит он; это потому, что великий я должник пред Ним. Если же так говорил он при столь великих добродетелях своих, то что скажем мы? Послушай еще, что говорит Давид: "А если Он скажет так: "нет Моего благоволения к тебе", то вот я; пусть творит со мною, что Ему благоугодно" (2 Цар.15:26), – хотя он мог указать на бесчисленные свои добродетели. Также Илий говорит: "Господь самъ, еже благо пред нимъ, да сотворит" (1 Цар.3:18).
