Возражение 1. Кажется, что первые движения чувственности в неверующих являются смертными грехами. Так, апостол сказал, что «нет… никакого осуждения тем, которые во Христе Иисусе живут не по плоти» (Рим. 8:1), имея при этом в виду – как это явствует из контекста – вожделения чувственности. Следовательно, причиной того, что вожделение не осуждается в тех, кто живет не по плоти, то есть сообразно вожделению, является та, что они находятся во Христе Иисусе. Но неверующие не находятся во Христе Иисусе, и потому в неверующих оно осуждается. Следовательно, первые движения в неверующих являются смертными грехами.
Возражение 2. Далее, Ансельм говорит, что «те, которые не во Христе, чувствуя жало плоти, следуют путем проклятия даже тогда, когда живут не по плоти». Но проклятие приличествует только смертному греху. Следовательно, коль скоро человек чувствует жало плоти в первых движениях вожделения, то похоже на то, что первые движения вожделения в неверующих являются смертными грехами.
Возражение 3. Далее, Ансельм говорит, что «человек был сотворен так, что не имел расположенности чувствовать вожделение». Но эта расположенность, похоже, снимается с человека благодатью крещения, которой лишен неверующий. Поэтому любой акт вожделения в неверующем, даже если он совершен без его на то согласия, является смертным грехом, поскольку он действует вопреки своему предназначению.
Этому противоречит сказанное [в Писании] о том, что «Бог – нелицеприятен» (Деян. 10:34). Следовательно, не осуждая за что-то одного, Он не осуждает за это и другого. Но Он не осуждает верующих за первые движения. Следовательно, Он не осуждает и неверующих.
Отвечаю: говорить о том, что первые движения неверующих являются смертными грехами даже тогда, когда они совершаются без их на то согласия, кажется неразумным, и это очевидно по двум причинам. Во-первых, потому что сама чувственность, как уже было сказано (79, 4), не может быть субъектом смертного греха. Но у чувственности одна и та же природа и в неверующих, и в верующих. Поэтому невозможно, чтобы простые движения чувственности в неверующих были смертными грехами. Во-вторых, [это очевидно] по причине состояния грешника. В самом деле, как было показано выше (73, 10), превосходство одного человека над другим никогда не уменьшает грех, но, напротив, увеличивает его. Поэтому грех не менее, а более тяжек в верующем, чем в неверующем. Ведь грехи неверующих более заслуживают прощения вследствие их неведенья, согласно сказанному [в Писании]: «…помилован потому, что так поступал по неведению, в неверии» (1 Тим. 1:13), в то время как грехи верующих более тяжки вследствие их причастности благодати, согласно сказанному [в Писании]: «Сколь тягчайшему, думаете, наказанию повинен будет тот, кто… не почитает за святыню Кровь завета, которою освящен?» (Евр. 10:29).
Ответ на возражение 1. Апостол говорит об осуждении за первородный грех, каковое осуждение снято благодатью Иисуса Христа, хотя зараза вожделения осталась. Поэтому то, что верующие подчинены вожделениям, не является в них, в отличие от неверующих, признаком осуждения за первородный грех.
В таком же смысле надлежит понимать и приведенное высказывание Ансельма, и потому ответ на возражение 2 очевиден.
Ответ на возражение 3. Эта свобода от расположенности к вожделению была следствием изначальной праведности. Поэтому то, что противоположно этой [свободе от] расположенности, связано не с актуальным, а с первородным грехом.
Раздел 6. МОГУТ ЛИ В КОМ-ЛИБО НАЛИЧЕСТВОВАТЬ СОВМЕСТНО ТОЛЬКО ПРОСТИТЕЛЬНЫЙ И ПЕРВОРОДНЫЙ ГРЕХ?
С шестым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что в человеке могут наличествовать совместно только простительный и первородный грех. В самом деле, расположение предшествует навыку. Но простительный грех, как было показано выше (88, 3), это расположенность к смертному греху. Следовательно, в неверующем, который не освобожден от первородного греха, простительный грех предшествует смертному, и потому подчас в неверующем наличествуют совместно только простительный и первородный грех без какого бы ни было смертного греха.
Возражение 2. Далее, у простительного греха меньше общего и он в меньшей степени связан со смертным грехом, чем смертные грехи – друг с другом. Но неверующий в состоянии первородного греха может совершить один смертный грех без совершения другого. Следовательно, он также может совершить простительный грех без совершения смертного греха.
Возражение 3. Далее, можно установить время, в которое ребенок впервые обретает способность актуально грешить, и когда ребенок достигает такого возраста, вполне может остаться отрезок времени, в который он еще не может совершить смертный грех. Но в этот промежуток времени, каким бы коротким он ни был, ребенок может совершить простительный грех.
Следовательно, простительный грех может наличествовать в человеке вместе с первородным грехом, но без наличия смертного греха.
Этому противоречит следующее: человек претерпевает наказание за первородный грех в чистилище младенцев, где нет никакой чувственной боли, о чем речь у нас впереди (II-II, 69, 6), в то время как адские наказания назначаются только за смертный грех. Следовательно, нет такого места, где бы человек мог быть наказан за простительный грех вкупе с одним только первородным грехом.
Отвечаю: невозможно, чтобы простительный грех наличествовал в человеке вместе с первородным грехом, но без наличия смертного греха. И так это потому, что прежде чем человек достигнет того возраста, когда сможет обрести рассудительность, малолетство препятствует ему пользоваться разумом и извиняет его даже от смертного греха и уж тем более – от греха простительного, если он сделает что-либо из того, что является таковым по роду. А когда он начинает пользоваться разумом, то уже не в полной мере освобождается от вины простительного или смертного греха. Затем, первое, что приходит на ум начавшему мыслить человеку, это осмысление самого себя. И если он сразу же определяет себя к должной цели, то обретает освобождение от первородного греха посредством благодати, а если нет, то в той мере, в какой позволяет ему его нежный возраст, он совершает смертный грех постольку, поскольку не делает то, что в силах сделать. Таким образом, с этого момента в нем не может наличествовать простительный грех без смертного, и так будет продолжаться до тех пор, пока все грехи не будут ему отпущены через посредство благодати.
Ответ на возражение 1. Простительный грех предшествует смертному не как необходимая, а как возможная расположенность. Это подобно тому как работа подчас располагает к теплоте, но не тому, как теплота располагает к форме огня.
Ответ на возражение 2. Простительный грех не может наличествовать вместе с одним только первородным грехом не потому, что ему недостает общности или сходства, но потому, что ему недостает пользования разумом, о чем уже было сказано.
Ответ на возражение 3. Ребенок, который только начинает пользоваться разумом, может в течение некоторого времени воздерживаться от всех смертных грехов, за исключением греха недеяния, если только он как можно раньше не обратится к Богу. Ведь первое, что приходит на ум начавшему рассуждать человеку, это он сам, и он определяет все остальные вещи к себе как к их цели, поскольку цель – это первое в намерении. Следовательно, это то время, когда человек должен направляться подтверждающим предписанием Бога, которое выражено в следующих словах Господа: «Обратитесь ко Мне… и Я обращусь к вам» (Зах. 1:3).
Qq. LXXXIII, 73.
Categ. VIII.
Ibid.
Metaph. V, 19.
Categ. VIII.
Metaph. V, 20.
Ibid.
Ibid.
Metaph. V, 19.
Categ. VIII.
Ibid. Ср.: «Под одним видом качества будем разуметь устойчивые и преходящие свойства».
Gen. ad Lit. IV, 3. Ср.: «Мера сообщает всем вещам определенность, число – форму, вес – покой и устойчивость».
