4. А что правая вера, при порочной жизни, не приносит никакой пользы, это показывают и Христос, и Павел, которые преимущественно заботились о доброй жизни. Так Христос учит: «не всякий, говорящий Мне: «Господи! Господи!», войдет в Царство Небесное» (Мф. 7:21); и далее: «многие скажут Мне в тот день: Господи! Господи! не от Твоего ли имени мы пророчествовали? И тогда объявлю им: Я никогда не знал вас; отойдите от Меня, делающие беззаконие» (Мф. 7:22, 23). В самом деле, люди невнимательные к себе самим легко впадают в пороки, хотя имеют правую веру. А Павел в своем послании к Евреям, так говорит и убеждает: «Старайтесь иметь мир со всеми и святость, без которой никто не увидит Господа» (Евр. 12:14). Святостью он называет целомудрие, по которому каждый должен довольствоваться своею женою, и не падать с другою. А кто не довольствуется, тот не может спастись, но неизбежно погибнет, хотя бы имел тысячи добродетелей. В самом деле, блуднику невозможно войти в царство небесное; а тут уже не блуд, но гораздо более — прелюбодеяние. Как жена, которая связана с мужем, если будет еще в связи с другим, уже прелюбодействует, так точно и муж, связанный с женою, если будет иметь еще другую, прелюбодействует. А такой не наследует царства, но будет ввержен в геенну. Послушай, что о таких людях говорит Христос: «червь их не умирает и огонь не угасает» (Мк. 9:44). Подлинно, для того нет никакого извинения, кто при своей жене бесчинствует с другою, потому что это уже невоздержанность. Если многие и от своей жены воздерживаются, когда наступает время поста или время молитвы, то какой огонь собирает себе тот, кто не довольствуется даже своею (женою), но имеет еще связь и с другой? Если отпустившему и отвергшему от себя свою жену не позволяется сопрягаться с другою, потому что это — прелюбодеяние, то какой грех делает тот, кто имея в своем доме жену, приводит еще другую? Пусть же никто не позволяет оставаться такому недугу в своей душе, но пусть всякий с корнем исторгает его. (Прелюбодей) не столько вредит жене, сколько самому себе. Этот грех столько тяжек и непростителен, что если жена оставит мужа, даже идолопоклонника, против его воли, то Бог ее наказывает; а когда она оставит прелюбодея, — не наказывает. Видишь ли, какое это зло? Если какая–нибудь верная «жена», говорится, «имеет мужа неверующего, и он согласен жить с нею, не должна оставлять его» (1 Кор. 7:13). Но о блуднице не так сказано, а что? «Кто разводится с женою своею, кроме вины прелюбодеяния, тот подает ей повод прелюбодействовать» (Мф. 5:32). Если чрез сожитие (муж и жена), составляют одно тело, то и живущий с блудницей необходимо становится одним с нею телом. Как же после этого честная жена, будучи членом Христовым, примет такого (мужа)? Или каким образом она соединит с собою член блудницы? И смотри, какая особенность! Сожительствующая неверному не становится оттого нечистою: «ибо неверующий муж», сказано, «освящается женою верующею» (1 Кор. 7:14). Но о блуднице не то сказано, но что? «Отниму ли члены у Христа, чтобы сделать [их] членами блудницы» (1 Кор. 6:15)? Там освящение пребывает и не отнимается, несмотря на сожительство с неверным; а здесь оно удаляется. Подлинно, тяжкий грех — прелюбодеяние, и тяжкий и готовящий нескончаемое наказание! Да и здесь оно навлекает бесчисленные бедствия. В самом деле, такой человек принужден бывает вести жизнь тяжкую и горестную, и его состояние ничем не лучше состояния осужденных на казнь, когда он тайком входит в чужой дом со страхом и великим трепетом, и всех равно опасается — и рабов и свободных. Поэтому, умоляю вас, потщитесь освободиться от этой болезни. Если не послушаетесь, то не входите в эти священные преддверия. Овцам, покрытым язвами и зараженным болезнью, не следует пастись вместе с овцами здоровыми; их должно отгонять от стада, пока не освободятся от своей болезни. Мы сделались членами Христовыми, — не будем же членами блудницы! Здесь не распутный дом, но церковь; и если у тебя члены блудодейцы, то не стой в церкви, чтобы не бесчестить этого места. Если бы даже не было геенны, если бы даже не было наказания, — и в этом случает, как ты, после тех договоров и брачных светильников, после того законного ложа, после чадородия, после такого общения, — как ты можешь дозволить себе прилепляться к другой? Как не стыдишься и не краснеешь? Разве не знаешь, что многие осуждают даже и тех, которые вводят к себе другую жену по смерти своей (первой) жены, хотя это дело и не заслуживает наказания? А ты еще при жизни своей жены берешь себе другую! Какова распущенность! Узнай, что сказано о таких людях: «червь их», говорит, «не умирает и огонь не угасает» (Мк. 9:44). Устрашись этой угрозы! Убойся такого наказания! Не так велико здесь удовольствие. Как велико там наказание. Но дай Бог, чтобы никто не подвергся тому наказанию; дай Бог, чтобы мы, подвизаясь в святости, узрели Христа и достигли обетованных благ, которых да сподобимся все мы, по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу со Св. Духом, слава во веки веков. Аминь.
«Иисус же возвел очи к небу и сказал: Отче! благодарю Тебя, что Ты услышал Меня. Я и знал, что Ты всегда услышишь Меня; но сказал [сие] для народа, здесь стоящего» и проч. (Ин. 11:41, 42).
1. Из снисхождения к слабости слушателей Иисус Христос не всегда говорил как Бог. — 2. О равенстве Сына с Отцом. — 3. Смущение фарисеев по случаю воскресения Лазаря. — Они замышляют убить Виновника жизни. — 4. Против зависти. — Кого собственно нужно оплакивать.
1. Что я много раз говорил, то и теперь скажу, — что Христос не столько обращает внимание на собственное достоинство, сколько на наше спасение, и не заботится о том, чтобы сказать что–нибудь великое, но то, что может привлечь нас. Поэтому высокого и великого в Его словах немного, да и то прикровенно, а уничиженного и обыкновенного — весьма много. Так как это последнее больше привлекало, то Он чаще об этом и говорит. Впрочем, Он и не всегда говорит уничиженное, чтобы не повредить будущим (слушателям Своего учения), и не умалчивает о нем, чтобы не соблазнить тогдашних. Люди, освободившиеся от низких понятий, могут и из одного высокого догмата уразуметь все; а те, которые всегда были с понятиями низкими, и совсем не пришли бы, если бы не часто слушали уничиженное. Ведь известно, что и после этого иудеи не отстают, но бросают в Него камнями, преследуют Его, стараются умертвить и называют хульником. Так, когда Он представляет Себя равным Богу, они говорят: «Он богохульствует» (Мк. 2:7; Ин. 10:33, 36); а когда сказал: «прощаются тебе грехи» (Мк. 2:9), — называют Его даже беснующимся, точно также, как и тогда, когда сказал, что слушающий слова Его — превыше смерти (Ин. 8:51). Равным образом они оставляют Его, когда Он сказал: «Отец во Мне и Я в Нем» (10:38), и соблазняются, когда Он говорит о Себе, что сошел с неба. Если же они не терпели таких слов и тогда, как они произносились редко, то конечно еще менее стали бы внимать Ему, если бы речь Его всегда была высокой, и вся из таких слов составлена. Между тем, когда Он говорит: «как» заповедал Мне «Отец Мой, так и говорю» (Ин. 8:28), и также: «Я пришел не Сам от Себя» (7:28), тогда они веруют; и что именно — тогда, видно из слов евангелиста, который, означая это, говорит: «когда Он говорил это, многие уверовали в Него» (Ин. 8:30). Итак, если уничиженные речи привлекали к вере, а высокие — отдаляли от нее, то не крайне ли безумно — не думать, что вся причина уничиженных состоит в том, что они говорены были приспособительно к слушателям? Так и в другом месте Он хотел было сказать нечто великое, но умолчал, указав на эту причину словами: «но, чтобы нам не соблазнить их, пойди на море, брось уду» (Мф. 17:27). Тоже самое делает Он и здесь. После того как сказал: «Я и знал, что Ты всегда услышишь Меня», Он присовокупил: «но сказал [сие] для народа, здесь стоящего, чтобы поверили» (Ин. 11:42). Наши ли это слова? Человеческое ли это предположение? Значит, если бы кто из написанного не мог убедиться, что соблазнялись речами высокими, то может ли он, слыша, как сам Христос свидетельствует, что Он для того говорит уничиженно, чтобы они не соблазнились, — может ли еще думать, что Его уничиженные слова были делом Его естества, а не снисхождения? Так и в другом месте, когда слышен был голос свыше, Он сказал: «не для Меня был глас сей, но для народа» (Ин. 12:30). Впрочем, великому можно многое говорить о себе уничиженно; но уничиженному неприлично возвещать о себе что–нибудь великое и высокое. То бывает по снисхождению, и имеет свою причину в немощи слушающих; или лучше — для того, чтобы расположить к смиренномудрию, чтобы убедить, что Он облечен плотью, чтобы научить слушателей — не говорить о себе ничего великого; а также — потому, что слушатели считали Его противником Божиим, не верили, что Он пришел от Бога, думали, что Он разоряет закон, завидовали Ему и враждовали против Него за то, что Он назвал Себя равным Богу. А когда кто, сам по себе незначительный, говорит о себе что–нибудь великое, то для этого нет никакой причины, ни благовидной, ни неблаговидной: это будет только безумием, бесстыдством и непростительной дерзостью. Итак. Для чего (Христос) говорит уничиженно, при своем неизреченном и великом существе? Как по вышесказанным причинам, так и для того, чтобы не сочли Его нерожденным. Так и Павел, по–видимому, убоялся чего–то подобного, почему и сказал: «кроме Того, Который покорил Ему все» (1 Кор. 15:27). Действительно, нечестиво даже и помыслить это.
