Преподобный Сергий своими святыми молитвами многих людей спас от преждевременной смерти, и этим привел людей к Богу.
...
Хочу рассказать о случае, благодаря которому я уверовал в Бога и силу Его святых. Это произошло двадцать лет назад, сразу после моей свадьбы. Женился я, будучи еще студентом; невеста моя училась со мной на одном курсе. Ну, какие у студенческой четы деньги? А в медовый месяц хотелось куда-нибудь съездить. И мы решили отправиться в путешествие по старинным русским городкам, где сохранилась еще древняя архитектура. Покупать тур для нас было слишком дорого, поэтому мы просто садились на автобус или электричку и переезжали из города в город. Ночевали в дешевых привокзальных гостиницах или в общежитиях. В конце своего путешествия добрались мы до Загорска (ныне Сергиев Посад). Целый день мы ходили по городку, любовались старинными зданиями, делали зарисовки, фотографировались… Часам к трем дня изрядно устали, решили вернуться в гостиницу, перекусить и отдохнуть, а вечерком снова прогуляться. Мы уже повернули назад, но лишь перешли на другую сторону дороги, как сзади нас окликнули:
– Молодые люди! Прошу прощения…
Мы оглянулись. Перед нами стоял небольшого роста седобородый старик с посохом. Одет он был, несмотря на солнечный день, в овчинную телогрейку и стоптанные кирзовые сапоги. Старик сказал, что он приехал из деревни на автобусе, попросил водителя остановить поближе к монастырю, но свернул не на ту улицу, и заблудился.
– Проводите меня, внучки, к Троице-Сергию! – старик почти плакал. – В четыре часа акафист начинается, хочу поспеть.
– Дедушка, да мы с удовольствием… – растерялись мы. – Но мы сами приезжие, и как пройти к Лавре, не знаем.
– Туристы что ли? – улыбнулся старичок.
– Ну да…
– А что ж вы к Троице-Сергию не ходили? Надо сходить внучки, надо! – решительно сказал он. – Идемте со мной!
Тут он взял меня за руку и буквально потащил за собой. Шел он быстро и уверенно. Уже потом, после всех событий, о которых пойдет речь, мне пришла мысль о том, что этот старик, спрашивающий дорогу, сам ее неплохо знал. Мы подошли к монастырю; у ворот толпились группы туристов. Старик стал продираться сквозь толпу, крепко ухватив меня за руку. Мы вошли в собор, и там старичок исчез. На мгновение разжал он руку, и тут же я потерял его в людском море. Нам было неуютно в соборе: в церковь мы с женой не ходили. Мы хотели уже возвращаться, но вдруг ударил колокол, в храме начали читать молитву, раздалось пение, все вокруг начали креститься, и нам стало неудобно расталкивать молящуюся толпу. Мы остались в соборе. От нечего делать я стал разглядывать своды с темными фресками. Прошло около четверти часа, и вдруг меня что-то толкнуло в грудь. Я с удивлением посмотрел на жену, стоявшую впереди меня. Но она стояла, не шевелясь, и, по-видимому, не толкала меня. А может, мне просто показалось? Наконец моление окончилось. Мы вышли из душного собора и отправились восвояси. В гостиницу возвращались пешком, по извилистой, узкой и пыльной улице, где не было ни асфальта, ни тротуара. Вдруг сзади послышалась сирена. Мы обернулись – прямо на нас с воем неслась пожарная машина. В страхе мы бросились в сторону, причем вскочили прямо в чью-то клумбу. Машина промчалась мимо нас, как красная комета. «Не наша ли гостиница горит?» – встревоженно спросила жена. «Ну и пусть горит, – отшутился я. – Документы и самое ценное – фотоаппарат – у нас с собой». Подойдя к гостинице, я понял, как неудачна была моя шутка. У здания стояли три пожарные машины, пожарники раскатывали по земле брезентовые шланги, вокруг метались люди, куда-то бежали, что-то кричали. Одноэтажный гостиничный корпус был окутан черным дымом. На месте третьего окна справа зияла огромная дыра, в ней билось красное зарево.
– Миша, это же наш номер горит! – в ужасе вскрикнула жена, и заплакала.
Я отвел ее подальше, туда, где не было видно пожара (запах гари ощущался везде), усадил на лавку перед чьим-то домом, попросил у кого-то воды… словом, постарался утешить, как мог. Но мне и самому было нехорошо: да, документы у нас с собой, но в номере остались вещи и деньги на обратный путь. Конечно, завтра я буду звонить в Ленинград родителям с просьбой выслать денег; но где нам ночевать сегодня? На этой лавке? Хотя дни стояли теплые, но все-таки конец августа, ночью уже холодно по-осеннему. Словно в ответ на эти мысли дохнуло прохладным ветром. Вечерело.
– Вот что. – сказал я, поднимаясь. – Пойдем к гостинице, наверняка там есть такие же, как мы – погорелые постояльцы. Куда-нибудь они пойдут устраиваться, и мы попросимся с ними.
Но у гостиницы уже никого не было, только две женщины, в одной из которых я узнал горничную, стояли рядом с полуразрушенным обгоревшим зданием и о чем-то негромко говорили. Я подошел, сказал, что мы жили в этой гостинице, и теперь нам некуда деваться.
– А из какого вы номера? – спросила горничная.
– Из двенадцатого.
Мой ответ вызвал у них шок. Они ошарашенно уставились на меня и мою жену.
– Что-то не так? – поинтересовался я.
– Господи… – прошептала, наконец, она. – Ведь мы думали, что вы живьем сгорели. В подсобке взорвался газовый баллон, а подсобка – как раз под двенадцатым…
– Вот повезло, так повезло! – отозвалась другая, незнакомая мне женщина. – Счастье вам, что молодые да сильные – гуляете с утра до вечера и отдохнуть не пришли в середине дня.
– Да мы хотели вернуться… – сказала жена.
И тут меня снова что-то толкнуло в грудь. Странная догадка пронеслась в голове.
– Скажите пожалуйста, а во сколько случился этот взрыв?
– В четыре пятнадцать. – ответила горничная. – Как раз перед самой пересменкой, я ушла сдавать белье в прачечную, и тут рвануло. Все постояльцы, которые на этаже находились, спаслись. Как-то удачно вышло, что там рядом никого не было. После пожара стали сверяться по спискам – только вы не откликнулись. Вот и решили, что сгорели.
Эта добрая женщина предложила нам переночевать у нее, благо жила пока одна: муж в санатории, дочка в деревне у бабушки. Дом ее находился совсем рядом с гостиницей. Приняла нас она очень радушно: согрела воды для мытья, накормила вкусным ужином. Для ночлега уступила нам свою комнату. Мы долго отнекивались, но хозяйка так горячо настаивала, что мы, в конце концов, поняли: отказаться – значит обидеть гостеприимную женщину. Пожелав ей спокойной ночи, мы отправились спать. Но лишь жена переступила порог хозяйской спальни, как вдруг остановилась и отпрянула назад.
– Смотри, Миша… – вскрикнула она, – это он, это тот самый старичок!
Я взглянул туда, куда указывала она дрожащей рукой. В углу, над кроватью, висела икона. Человек, изображенный на ней, был как две капли воды похож на того старика, который нас привел сегодня в Лавру! Я позвал хозяйку и спросил ее, кто на иконе.
– Это же преподобный Сергий! – удивленно ответила она. – Разве вы не знаете?
Мы рассказали ей, что случилось с нами днем.
– В четыре часа начался акафист, на который так спешил этот странный старичок. – говорил я. – А в четыре пятнадцать я почувствовал как будто толчок в грудь… Вы же сказали, что именно в это время взорвался баллон в подсобке. Еще когда мы стояли с вами у гостиницы, я вдруг подумал, что это неслучайно. А теперь еще и старичок, похожий на иконного Сергия. Какие странные вещи приключились с нами сегодня!
– А что тут странного? – улыбнулась хозяйка. – Сам Преподобный вас от беды отклонил и в храм свой привел. О таких чудесах слышать мне приходилось, а вот чтобы самой сталкиваться, так пока не было случая. Верно, правду люди говорят, что святой Сергий охраняет всех, кто в его городе находится – свой ли, приезжий. Так что, считайте, сегодня вы родились во второй раз!
