Наступила зима. Однажды я пришел к Морозу в гости, и между нами состоялась неприятная беседа. Я уже не боялся бандитов и считал, что нам нужно продать икону, а Мороз оспаривал меня, потому что хотел, чтобы она осталась у него. Тогда я напомнил ему, что это наша общая добыча и что я рисковал за эту икону, куда больше чем он. Мороз, к тому же, замешкался тогда в храме, хотя слышал, как мой камень ударился о стену. Он оправдывался тем, что долго шарил руками за щитами…
— Долго не долго, а мы потеряли свои рюкзаки — и в руки реальных бандитов попал мой дневник! Поэтому украденная с таким риском икона — наша общая собственность, и ты не имеешь право забрать ее себе.
Морозу не понравились мои рассуждения, но я стоял намертво, и ему пришлось уступить. Затем он вытащил из-под своей кровати ящик, где лежала икона, книги по церковному искусству и еще какой-то альбом.
В этом альбоме было несколько газетных вырезок:
— На вот, читай тут. — Мороз ткнул пальцем в небольшую заметку из «МК».
Я стал читать, бормоча себе под нос:
— В ночь на такое-то число из храма Великомученицы Екатерины села Сивое были украдены несколько ценных икон. Воры обесточили сигнализацию и распилили решетку на окне. Ими было похищено несколько икон, в том числе и ценная икона «Споручница грешных» середины восемнадцатого века, которую завещал храму один прихожанин. Настоятель храма о. Артемий просит святотатцев одуматься и возвратить иконы храму, чтобы их не постиг гнев Божий… Ого! Так это что — наша икона «Споручница грешных»?
— Да, Миша, это она. Знаешь что? — сказал Мороз, когда я прочел заметку.
— Что?
— Я думаю, что следует вернуть эту икону храму. — Посмотрев на мое посеревшее лицо, Мороз примирительно добавил: — Вообще-то как хочешь, можем и продать. Только я думаю, что это плохая идея.
— Почему же?
— Да потому, что икона-то ценная, а мы не знаем, где ее купят. Если будем соваться везде вслепую, то нас могут посадить за кражу или за продажу краденых вещей. К тому же… — Мороз кашлянул в кулак. — Это будет плохо для памяти моего прадеда. Смотри сам. Но если мы отдадим икону храму, про нас напишут в газетах. И бандиты тогда уж точно не будут за тобой охотиться…
Полузабытый страх при воспоминании о бандитах вновь взволновал сердце. Я подумал, что в принципе не такая уж и плохая идея — вернуть икону храму. Честно говоря, я настаивал на продаже иконы только потому, что Мороз выказывал явное желание оставить ее себе. Это было бы нечестно по отношению ко мне. А так — перспектива сбывать краденые вещи мне мало улыбалась. Я тоже не был дураком и прекрасно представлял себе, с какими сложностями можно столкнуться при продаже этой святыни. Поэтому, поколебавшись для проформы, я согласился с другом:
— Хорошо! Давай сделаем так — вернем ее храму.
— Ура! — Мороз притворно обрадовался, КЗ.К будто судьба иконы зависела от меня.
После этого решения у меня будто от сердца отлегло. Единственное, что мне в этом всем не нравилось, то что Мороз скрыл эту заметку от меня, хотя газета вышла уже два месяца назад. Но я решил не выказывать своего недовольства. — Ты уже узнал, где оно есть-то — это село Сивое?
— Да, конечно. Представляешь, оно находится всего километрах в пяти от Ивантеевки.
— Так близко? — Перспектива возвращения на места старой боевой славы не слишком-то меня радовала, но опять же я решил не показывать вида.
— Да. И, между прочим, выходить нам на той же станции…
Мы договорились поехать в следующий же выходной. Ранним утром мы отправились на вокзал и купили билеты на электричку. В вагоне мы почти не разговаривали. Мороз поставил свой новый спортивный рюкзак с иконой рядом с собой и положил на него руку. Ему явно не хотелось расставаться с иконой. Доехав до станции, мы пошли на остановку. Декабрь в этом году выдался на удивление теплый и первый снег растаял. Остались лишь белые промерзлые островки грязного льда.
Мороз обратил моё внимание, что с одной остановки идут автобусы и на Сивое, и на Ивантеевку. Первый подъехал ПАЗик на Ивантеевку. И тут в глазах Мороза вспыхнула озорная искра. Он быстро забрался в автобус:
— Поехали, Миха, скатаем туда-обратно.
Я тяжело вздохнул. Отговаривать Мороза от поездки было занятием нелепым. Если бы я отказался ехать с ним, он бы потом меня буквально съел, обвиняя в трусости.
Автобус быстро домчал нас до села. Простой сельский пейзаж казался мне крайне неприятным, а сама Ивантеевка представлялась притоном ужасных злобных преступников, которые только и ждут, чтобы поймать меня. Я изо всех сил старался, чтобы Мороз не заподозрил меня в трусости.
Мы пошли по той же самой дороге, что когда-то указала нам старушка. Мороз казался веселым и шутил напропалую, но мне было не до шуток.
Мы дошли до кладбища, и присели на корточки у надгробья Фаддею Голицыну:
— Помнишь, как мы удирали от этих бандитов? Этот Босяк несколько раз грохнулся здесь.
Осмотревшись по сторонам, я понял, что никого здесь поблизости нет, и улыбнулся:
— Да уж, Мороз. Интересно, где сейчас наши рюкзачки?
— Пойдем — посмотрим. Могу поспорить, что они уже у какой-нибудь ивантеевской бабки, которая выменяла их на пару бутылей самогона.
Мы дошли до места, где когда-то оставили свою поклажу. Как и требовалось доказать, там ничего не было. Мы постояли немного на этом месте и попинали сухие кочки. Ветер гонял по полю пожухлую листву. Было холодно из-за ветра, да и солнце совершенно не грело.
Мороз улыбнулся:
— Ну что, давай зайдем в храм?
Я хмыкнул:
— Давай.
Мы вошли в храм Космы и Дамиана. На полу лежали бутылки из-под портвейна и водки. Я пнул ногой пустую бутылку:
— Ха-ха-ха, Мороз, посмотри! Это вроде бы моя бутылка, которую я в тот день захватил с собой. Ахмет с Босяком, должно быть, с горя её выпили.
Мороз посмеялся вместе со мной. Было видно, что с того самого дня здесь никто не гужевался. Очевидно, что Мороз был прав — бандиты испугались и залегли на дно. Мороз отлепил от пола огрызок парафиновой свечи и швырнул его в угол:
— Ну что, пойдем посмотрим наше укрытие? — Мы осторожно подошли к алтарю. Щиты стояли на том же самом месте. — Ты только представь, если бы этот Босяк нащупал бы твою ногу!
— Ага. — Я заглянул за щиты и обомлел. — Что за…
— Что?!
Медленно присев на корточки, я подобрал с пола свой дневник. Я узнал его по коричневой кожаной обложке с надписью «десятый класс». Крыша храма не пропускала дождь, поэтому дневник хорошо сохранился. Я показал дневник Морозу:
— На-ка, полюбуйся!
Увидев мою находку, Мороз неуверенно улыбнулся. Он не знал, что ему следует делать — шутить по этому поводу или быть серьёзным. — Чего это они сюда твой дневник положили? Чудно это как то. Ты посмотри, может нам Босяк пять поставил за удачную кражу или…
— Да подожди ты! — Я уже не слушал Мороза. Мне стало очень и очень страшно. Вообще я был и остаюсь человеком весьма боязливым и пытаюсь все время это скрыть за дешевой бравадой. А в тот момент я был испуган и ошеломлен настолько, что вместо страха меня охватила злость:
— Что это они сюда положили дневник?! — Я быстро открыл его и стал просматривать. Оценки, замечания, трояки, двойки… На беглый взгляд, здесь не было ничего постороннего. Я уже собирался расслабиться, как заметил на последней чистой странице инородную запись. Мороз был прав по поводу оценки. Кто-то вывел красивым каллиграфическим почерком:
— Пять за кражу! Двойка за ум! Михаил, если ты читаешь свой дневник, то лучше бы ты вернул то, что взял. Ты меня здорово разозлил, Михаил. Я знаю, где ты учишься, Михаил. Я узнаю, где ты живешь, Михаил. Верни мне доску, или умрешь.
Последнее предложение: «Верни мне доску, или умрешь», — врезалось в мозг. Мороз с тревогой и ухмылкой наблюдающий за мной, вырвал из моих рук дневник:
— Дай сюда! — Изучив запись, он презрительно хмыкнул. — Не бери в голову. Это у них называется взять на понт.
Я злобно посмотрел на Мороза:
— Это ведь все из-за тебя!
— Что?!
— Зачем мы опять сюда пришли?! Приключений захотелось, придурок?!
— Эй, не гони волну! — Мороз сжал кулаки. Но было уже поздно — я набросился на него и схватил за волосы. Мороз, похоже, не ожидал от меня такой агрессии. Мы стали драться по-настоящему, на кулаках. Хотя Мороз гораздо превосходил меня физически, я дрался лучше, чем он. Мы катались по полу церкви довольно долгое время, пока у обоих не кончились силы. Мороз, тяжело дыша, толкнул меня в плечо:
— Хорош, Миха, что ты взбесился! Хватит уже!
Я тоже дышал тяжело. Отряхивая грязь с одежды, я продолжал возмущаться:
— Вечно ты лезешь везде и меня с собой тянешь! А мне, между прочим, это не нужно вовсе. Ты же видел, кто эти люди?! Почему ты лезешь на рожон, а отдуваюсь я?!
