Из православных братств весьма милостивую грамоту пожаловал король (18 марта) виленскому Свято-Духовскому братству, которое – надобно отдать ему честь – более всех и потрудилось для православной Церкви на конвокационном и избирательном сеймах своими благовременными изданиями о правах ее в Литве и Польше. В этой грамоте Владислав не только подтвердил обе грамоты своего отца, данные братству, – грамоту от 21 июля 1589 г., которою утверждалось основание братства при виленском Свято-Троицком монастыре по благословению патриарха Иеремии и предоставлялись братству с его училищем, типографиею и госпиталем разные права и преимущества, и грамоту от 5 июля 1593 г., которою утверждались за братством его домы, грунты и прочие владения и дозволялось ему построить на своих грунтах церковь отдельную от Свято-Троицкого монастыря, но еще прибавил к этим грамотам «пояснения». И а) определил, чтобы братство, хотя оно уже не состоит при Троицком монастыре, а построило себе по прежней королевской грамоте особую деревянную церковь во имя Сошествия Святого Духа и имеет право соорудить новую, каменную, продолжало и впредь навсегда называться Свято-Троицким, как было изначала, и употреблять печать с изображением Святой Троицы; б) утвердил при церкви Святого Духа монастырь общежительный по чину святого Василия Великого, заложенный первым архимандритом монастыря Леонтием Карповичем, и притом не один, а оба монастыря, существовавшие уже при этой церкви, мужеской и женский; в) утвердил за Свято-Духовским монастырем все другие монастыри, находившиеся под его властию: Петропавловский в Минске, Евейский в воеводстве Троцком, Цеперский и Сновский в воеводстве Новогрудском, Новодворский и Купятицкий в повете Пинском, Селецкий в воеводстве Минском, равно как и те монастыри, которые впредь будут основаны и по воле основателей будут отданы под власть виленского Свято-Духовского; г) утвердил, наконец, чтобы этот монастырь и братство при нем имели право впредь навсегда принимать всякие пожертвования и беспрепятственно владеть пожертвованным имуществом, движимым и недвижимым, а по делам судебным подлежали только главному трибунальному суду. Мы поймем важность этой грамоты, если вспомним, что доселе, с первых лет унии, польское правительство не признавало законным самого существования в Вильне православного Свято-Духовского братства; верило по внушению от униатов, что обе грамоты короля Сигизмунда, данные виленскому Свято-Троицкому братству, должны принадлежать униатскому Троицкому братству, а не православному, что тому же униатскому братству должны принадлежать и домы и все прочие имения, которыми будто бы незаконно владело православное, и что последнее будто бы самовольно, без разрешения от короля построило себе церковь во имя Святого Духа. Вследствие этого Свято-Духовское братство принуждено было в течение целых десятков лет выдерживать непрерывную тяжбу и всякого рода притеснения от униатского Троицкого братства, отстаивая свои привилегии, свои владения, самое свое существование, и не находило никакой защиты в правительстве. И вот теперь только в первый раз от начала унии новый король признал и утвердил православное Свято-Духовское братство во всех его правах, с его монастырями и прочими учреждениями и, следовательно, принял под покровительство законов. В тот же самый день (18 марта) Владислав пожаловал свою грамоту и минскому Петропавловскому братству. Здесь он прежде всего утвердил братство и его монастырь, с училищем, типографиею и богадельнею, – так как они были основаны уже во дни унии и доселе не были признаваемы правительством – утвердил потом за братством церковь Рождества Пресвятой Богородицы в Минске, находившуюся в его ведении; женский монастырь, существовавший по соседству с мужеским Петропавловским; фольварк Переспу и другие владения обоих монастырей и дозволил братству построить новую церковь во имя Преображения Господня на пляцу, недавно пожертвованном Еввою Корсаковною, княгинею Соломорецкою. Львовское Успенское ставропигиальное братство также получило 5 марта грамоту от короля Владислава, которою он подтвердил все права и привилегии и самого братства, и братского Онуфриевского монастыря, пожалованные им прежними королями и патриархом Иеремиею. Но вскоре принуждено было просить себе новой грамоты. Священник братской Успенской церкви во Львове Боярский почему-то еще в начале 1631 г. оставил свое место, и оно сделалось вакантным. Получив об этом сведение, король Сигизмунд III прислал членам львовской ратуши приказ (от 28 генваря 1631 г.), чтобы они отнюдь не допускали на означенное место никого, кроме униата, и униата ревностного. Братство крайне было огорчено, но должно было смириться и подкупило членов ратуши, чтобы они не препятствовали ему избрать себе православного священника. Те согласились и уступили, но только на этот раз, а не навсегда. И потому, когда новый король прибыл во Львов, на другой год после своей коронации, братство поднесло ему и его канцелярии богатые подарки и успело исходатайствовать себе новую привилегию (от 10 ноября 1634 г.), которою Владислав, подтвердив все права братства, предоставил ему впредь по собственному усмотрению избирать и принимать священников к своей церкви, без всякого вмешательства со стороны ратуши или кого-либо другого. С этого времени братство решило иметь при Успенской церкви вместо священников трех иеромонахов и иеродиакона, которые и жили здесь, в зданиях братства, постоянно, под надзором одного из них, называвшегося старшим.
Не замедлили воспользоваться благосклонностию нового короля и прежние православные братства, которые вследствие гонений от унии или совсем прекратили было, или едва продолжали свое существование, каковы: Бельское и Могилевское. Бельское братство образовалось еще до унии, в 1593 г., по грамоте своего епархиального владыки Ипатия Потея, тогда еще православного, который, предоставив братству соборную Богоявленскую церковь, благословил его учредить при ней школу, больницу и приют для бедных. Но потом, когда сам сделался отступником от веры отцов, разогнал православное братство, отнял у него церковь со всеми при ней учреждениями и передал униатам. Православные, однако ж, сумели уберечь в продолжение многих лет благословенную грамоту, данную им некогда на основание братства в Бельске, и теперь, представив ее королю Владиславу при его коронации, просили его восстановить их права. Король признал православное Бельское братство и приказал возвратить ему Богоявленскую церковь со всем, что ей принадлежало. И хотя униаты, как мы упоминали, снова отняли ее, но братство не унывало, полагаясь на пожалованную ему королевскую грамоту, и еще испросило себе благословение от митрополита Петра Могилы. Митрополит, благословляя братство, писал ему (от 24 мая 1634 г.), чтобы оно, если не успеет отстоять Богоявленской церкви, построило себе другую церковь или даже отправляло свое богослужение в каком-либо доме, но усердно стремилось к своей цели, держась уставов старейших братств, Львовского и Виленского, а так как во Владимирской епархии нет православного епископа, то во всех духовных делах подчинялось непосредственно ему как митрополиту и патриаршему экзарху и возносило имя его в церковных молитвах. Могилевское православное братство первоначально устроилось при Спасском могилевском монастыре в конце XVI в., но скоро монастырь этот был отнят у православных и отдан униатам. Тогда братство хотело было создать себе новую церковь и монастырь на месте, купленном (в 1619 г.) князем Иваном Огинским, но среди гонений, которым подвергались православные в Могилеве, особенно после известного столкновения с фанатиком Кунцевичем, не могло осуществить своего желания и оставалось без церкви и монастыря до самой смерти короля Сигизмунда. Когда по избрании нового короля сделалось известным, что он подписал «Статьи», обеспечивавшие православным свободу вероисповедания, могилевские мещане поспешили испросить у Константинопольского патриарха Кирилла Лукариса благословенную грамоту на учреждение в своем городе братства, по чину братств Львовского и Виленского, и представили ее Владиславу во время его коронации, ходатайствуя, чтобы и он утвердил это братство особливою своею привилегиею и дозволил ему построить церковь и монастырь во имя Богоявления на шляхетском грунте, купленном Яном Огинским. Владислав грамотою от 3 марта дозволил могилевцам образовать братство, построить церковь и монастырь общежительный по правилам святого Василия Великого с школою свободных наук и разных языков и с госпиталем и принял тот монастырь под свою государскую оборону. Приступая к основанию монастыря, члены братства предварительно избрали для него архимандрита Варлаама Половка из иноков виленского Свято-Духовского монастыря и обратились с просьбою к митрополиту Петру Могиле утвердить избранного в сане. Могила хотя и утвердил, но на будущее время приказал братчикам «своею митрополитанскою и экзаршею властию» (от 4 ноября 1634 г.), чтобы они не дерзали в случае отсутствия епархиального их владыки, епископа Мстиславского, Оршанского и Могилевского (как это, видно, случилось тогда), избирать сами для своего монастыря архимандрита без ведома митрополита-экзарха.
