Освободиться от греха значит освободиться от смерти
Но как только мы говорим о воскресении, мы должны вспомнить и о прощении грехов — причина того и другого одна и та же, на что снова указывает Павел в главе 15 Первого послания к Коринфянам. Фактически это не две разные вещи, но одна. Освободиться от греха значит освободиться от смерти, а поскольку Иисус умер как представитель Израиля, а в нем — всего человечества, а в нем, в свою очередь, — всей вселенной (именно так работает эта цепочка представительства), его смерть под тяжестью греха немедленно приводит к освобождению всех тех, кто находится в плену у его силы и у вины. Об этом говорили многие древние гимны, которые теперь обрели новую силу и более глубокое значение. И наоборот, прощение грехов (о чем говорит Исайя в главах 54 и 55) есть новое творение, потому что сила греха, разрушающая творение, упразднена. Новое творение начинается с того, что грешник слышит слова прощения, как мы видим это в непревзойденной сцене разговора воскресшего Иисуса с Петром на берегу Галилейского моря (Ин 21:15–19).
В своих историях евангелисты относятся ко злу с его смертоносной силой крайне серьезно, в отличие от многих людей, которые сегодня продолжают придерживаться старой либеральной идеи, что с нашим миром и с человеком все более-менее в порядке. Если мы будем придерживаться того полноценного богословия креста, которое нам предлагают евангелисты, нам не нужно будет отказываться от радикального диагноза состояния мира, поскольку под рукой у нас есть действенные лекарства. Конечно, и диагноз, и лекарства могут показаться чем-то унизительным. Но наш мир все настойчивее показывает нам, что если мы делаем вид, как будто зла не существует, мы тем самым даем ему возможность действовать еще более разрушительно, так что уже настало время снова приглядеться как к диагнозу, так и к лечению, которые предлагают нам евангелисты.
Фактически авторы евангелий соединяют все это вместе в последовательности из трех событий, которые и готовят нужный контекст, и дают глубочайшее объяснение тому, что происходит. Во-первых, это действия Иисуса в Храме: здесь Иисус и воплощает в себе, и разыгрывает суд Бога Израилева над Храмом как средоточием жизни всего его народа — того народа, который отверг призыв Божий, переданный через пророков, и теперь снова отвергает тот же призыв, переданный через Сына. Действия Иисуса в Храме (как и действия Иеремии) однозначно говорят о грядущем суде и указывают на тот момент, когда Бог Израилев будет явлен не через жертвоприношения, но через установление нового завета, когда народ научится любить Бога всем сердцем, всем помышлением, всей душой и всею крепостью (см. Мк 12:28–34 в его контексте, где большинство окружающих эпизодов связаны с грядущим судом над Храмом).
Во-вторых, это Тайная вечеря. Сам Иисус выбрал трапезу, чтобы выразить и передать ученикам свое понимание собственной смерти, которая изменит мир навсегда. Заметим, что он предложил им не теорию, но действие (что должно служить предупреждением всем теоретикам, рассуждающим об искуплении, и также, вероятно, объясняет, почему церковь не закрепила какую-либо вероучительную формулировку искупления в своих великих Символах веры). Быть может, в итоге искупление, на самом его глубоком уровне, — это событие, и потому сводить его к тезисам, которые можно понять и принять или отвергнуть, было бы ошибкой на самом глубоком уровне (потому что все подобные тезисы в лучшем случае представляют собой лишь своего рода дорожные знаки, указывающие на реальность), чем-то похожей на ошибку тех людей, которые воображают, что они могут разрешите проблему зла. А быть может, это та же самая ошибка в другом обличье… Как бы там ни было, на этой вечери Царь делится своей жизнью с друзьями и, в частности, торжественно вручает им плоды своей смерти, которая устанавливает Царство. Пастух в последний раз собирает своих овец, прежде чем отправиться совершать то, что может сделать только он один.
Если мы будем делать вид, что зла не существует, мы дадим ему возможность действовать еще более разрушительно
В-третьих, это само распятие. Евангелисты, используя детали и вводя роли второго плана, что делает их повествования такими богатыми смыслом, говорят о смысле события, подобно тому как второстепенные сценки у Шекспира раскрывают нам смысл основного сюжета. В Вифании Мария готовит Иисуса к погребению; Симон Киринейский несет крест; Варавва получает свободу; один разбойник проклинает, второй кается; зрители насмехаются, солдаты играют в кости, сотник застывает в изумлении. И надо всем этим возвышается Иисус на кресте как воплощенный Израиль, как сам YHWH, как то место, где все мировое зло действует в полную силу и где в полную силу действует Творец мира. Иисус страдает от последствий зла во всей полноте, политический, социальный, культурный, личный, нравственный, религиозный и духовный аспекты зла здесь собраны воедино, порочный круг зла порождает здесь разрушение и отчаяние. Иисус претерпевает это как акт искупления, он принимает на себя эту волну, и ее силы истощаются, так что становятся возможными новое творение, новый завет, прощение, свобода и надежда.
Как Бог поступает со злом
Таким образом, евангельская история Иисуса, а особенно повествование о его смерти, становится рассказом о том, как космическое и глобальное зло в его надличностной и личностной формах сталкивается с великой спасающей любовью YHWH Бога Израилева, Творца этого мира. Этим евангелисты показывают нам, что означает «царство Божье»: это не «отправиться на небо после смерти» и не «новый способ наведения порядка в земной политической реальности», но нечто такое, что включает в себя и эти две вещи, но необозримо больше их. Евангелия не дают нам ни философского объяснения того, что такое зло или откуда оно появилось, ни советов, как и что можно изменить в нашей жизни, чтобы зло таинственным образом исчезло из мира, но это рассказ о событии, в котором живой Бог совершает нечто со злом. И этот рассказ перекликается с древними рассказами об Исходе из Египта и о возвращении из Вавилонского плена, так что неудивительно, что и авторы Нового Завета, и создатели литургической традиции II, III и IV веков постоянно обращались к образам этих древних историй, чтобы объяснить смысл совершившегося на кресте. Вот как, говорили они, Бог избавляет свой народ от западни зла, и Он совершает это через представителя страдающего Израиля, который подобен мученикам, но гораздо больше них. Вот что бывает, когда YHWH говорит: «Я услышал вопль народа моего и иду освободить его» (Исх 3:7–8). Именно такие вещи происходят, когда YHWH говорит: «Вот, Раб мой». В главе 59 Исайя утверждает, что ни вестник, ни ангел, но только его присутствие спасло их; все их бедствия были и его бедствиями. И в результате всего этого завет был обновлен, грехи прощены, долгая ночь скорби, изгнания и смерти прошла, и поднялась заря нового дня.
История евангелий — уникальное явление в мировой литературе, отличающееся от любых других теорий и образов мировых религий, — это свидетельство о том, как Бог Творец взял на себя ношу ответственности за то, что случилось с творением, взвалил его проблемы на свои плечи. Как поет Сидни Картер в одной из своих прекраснейших песен, «им следовало бы Бога распять вместо нас с тобой». Или, как написано в одном старом трактате евангелического направления, все народы мира соберутся, чтобы совершить суд над Богом за все зло мира — и здесь, пораженные, увидят, что приговор над Богом уже был приведен в исполнение.
Результат: искупление и проблема зла
Как же мы можем соединить искупление с проблемой зла?
Прежде всего стоит заметить, что любые теории искупления сами по себе носят отвлеченный характер, то есть отделены от реальных событий; именно эти события из плоти и крови, произошедшие в мире времени и пространства, эти теории и стараются объяснить, но объяснения не могут заменить события. На самом деле истории стоят ближе к событиям, чем теории, потому что именно повествования позволяют нам соприкоснуться с реальными событиями, которые значат больше всего. И есть другие события в наше время, которые подводят нас к той реальности еще ближе: это Евхаристия, повторение трапезы, устроенной Иисусом, с помощью которой он сам объяснил смысл своей приближающейся смерти, а также моменты исцеления, любви и прощения, через которые смерть Иисуса снова становится реальностью в нашем все еще сломленном мире.
Победа Иисуса над силами зла
Теперь же, сказав все это, я должен признаться, что сам — сторонник одной из известных теорий искупления, которая объясняет, как Бог справился со злом через смерть Иисуса не с помощью представлений о замещении каких-либо событий или историй и не претендует на роль единственной теории, отменяющей все прочие, но скорее представляет собой тему, которая лучше всех других подводит меня к самой сути. Я имею в виду тему «Христос Победитель», веру в то, что на кресте Иисус одержал победу над силами зла. Если ее принять, все другие теории также занимают свои места. По мнению апостола Павла (см., например, Рим 8:3), смерть Иисуса, несомненно, содержала и юридический аспект, связанный с наказанием. Через нее Бог сказал свое «нет» греху через Иисуса Мессию, представителя Израиля, а потому и всего мира. И здесь в ответ на тот факт, что граница между добром и злом проходит внутри меня самого, как и внутри каждого другого человека, евангелие возвещает, что Иисус умер «за меня», вместо меня и для моего блага. Будучи Мессией, он был представителем Израиля и всего мира, а потом мог один стоять за всех: ради нас, пишет Павел, Бог сделал того, кто не знал греха, грехом, приношением за грех
