19. Как бездну некоторые представляют себе бесконечной и место оное называют бездонным, так и помышление о смерти рождает чистоту нерастлеваемую и делание бесконечное. Это подтверждает преподобный отец, о котором мы теперь говорили. Подобные ему непрестанно переходят от страха к страху, пока и самая в костях содержащаяся сила не истощится.
20. Должно знать, что память смертная, как и все другие блага, есть дар Божий, ибо часто, находясь и у самых гробов, мы пребываем без слез и в ожесточении, а в другое время, и не имея такого печального зрелища перед глазами, приходим в умиление.
21. Кто умертвил себя для всего в мире, тот истинно помнит смерть, а кто еще имеет какое-либо пристрастие, тот не может свободно упражняться в помышлении о смерти, будучи сам себе наветником.
22. Не желай словами уверять всех в твоем расположении к ним, а лучше проси Бога, чтобы Он открыл им любовь твою неведомым образом, иначе не хватит тебе времени на изъявление любви к ближним и на умиление.
23. Не прельщайся, безумный подвижник, думая, что можешь одно время вознаградить другим, ибо всякий день и к совершенной уплате собственного своего долга Владыке недостаточен.
24. «Невозможное, – как некто сказал, – невозможное для человеков дело, чтобы настоящий день провели мы благочестиво, если не думаем, что это последний день нашей жизни». И поистине удивительно, что и язычники изрекли нечто подобное этому, ибо и они полагали, что любомудрие заключается в помышлении о смерти.
Шестая ступень: кто взошел на нее, тот вовеки не согрешит. Помни о конце твоем, и вовек не согрешишь (Сир. 7, 39).
Ступень седьмая. О радостотворном плаче
1. Плач по Богу – это сетование души, такое расположение болезненного сердца, которое с исступлением ищет того, чего оно жаждет, и, не находя его, с трудом за ним стремится и горько рыдает вслед его. Или иначе: плач – это златое жало, уязвлением своим обнажающее душу от всякой земной любви и пристрастия и в назирании сердца святой печалью водруженное.
2. Умиление – это непрестанное мучение совести, которое прохлаждает сердечный огонь мысленной исповедью пред Богом. Исповедь – это забвение естества, как некто забыл есть хлеб свой (Пс. 101, 5).
3. Покаяние – это бесскорбное отвержение всякого телесного утешения.
4. Свойство преуспевающих еще в блаженном плаче есть воздержание и молчание уст; преуспевших – безгневие и непамятозлобие; а совершенных – смиренномудрие, жажда бесчестий, произвольная алчба невольных скорбей, неосуждение согрешающих, милосердие превыше силы. Достойны одобрения первые, достохвальны вторые, но блаженны алчущие скорби и жаждущие бесчестий, ибо они насытятся пищей ненасыщаемой.
5. Достигнув плача, всей силой храни его, ибо прежде совершенного усвоения он весьма легко теряется, и как воск тает от огня, так и он легко истребляется от молвы, телесных попечений и наслаждения, в особенности же от многословия и смехотворства.
6. Источник слез после крещения больше крещения, хотя эти слова и кажутся несколько дерзкими. Ибо крещение очищает нас от прежде бывших зол, а слезы очищают грехи, сделанные и после крещения. Приняв крещение в младенчестве, мы все осквернили его, а слезами снова очищаем его. И если бы человеколюбие Божие не даровало нам оных, то поистине редки были бы и едва обретались бы спасающиеся.
7. Воздыхания наши и сетования вопиют ко Господу, слезы, происходящие от страха, ходатайствуют о нас, а те, которые от всесвятой любви, являют нам, что моление наше принято.
8. Если ничто так не согласно со смиренномудрием, как плач, то, без сомнения, ничто столько не противится ему, как смех.
9. С усилием держи блаженную радостную печаль святого умиления и не переставай упражняться в этом делании, пока оно не поставит тебя выше всего земного и не представит чистым Христу.
10. Не переставай воображать и вспоминать бездну темного огня, немилостивых служителей, Судию немилосердного и неумолимого, бесконечную глубину преисподнего пламени и тесные сходы в подземные места, ужасные пропасти и другое тому подобное, чтобы гнездящаяся в душе нашей похотливость истребилась великим страхом и душа соединилась с нетленной чистотой и приняла в себя сияние невещественного света, блистающего ярче всякого огня.
11. На молитве стой с трепетом, как осужденный преступник стоит пред судией, чтобы тебе и внешним видом и внутренним устроением угасить гнев Праведного Судии, ибо Он не может презреть душу-вдовицу, предстоящую Ему с болезненным чувством и утруждающую Неутруждаемого.
12. Кто приобрел душевные слезы, тому всякое место угодно к плачу, а у кого делание только внешнее, тому всегда надобно будет избирать приличные места и положения. Как скрытое сокровище не столько подвержено хищению, сколько лежащее на торжище, так должно разуметь и о вышесказанном.
13. Не подражай погребающим мертвых, которые то плачут по ним, то ради них упиваются, но будь подобен узникам в рудокопнях, ежечасно получающим удары от приставников.
14. Кто иногда плачет, а иногда наслаждается и говорит смешное, тот вместо камней бросает хлебом на пса сластолюбия; по-видимому он отгоняет его, но самим делом привлекает его к себе.
15. Сетуй внутренне, но не выказываясь, а углубляясь в сердце свое, ибо бесы боятся сетования, как воры псов.
16. Не на брачный пир, о друзья, не на брачный пир мы приглашены, но Призвавший нас сюда поистине призвал на плач о самих себе.
17. Некоторые, когда плачут, безвременно понуждают себя в это блаженное время не иметь совершенно никакого помышления, не понимая того, что слезы без помышлений свойственны бессловесному естеству, а не разумному. Слеза есть порождение помышлений, а отец помышлений есть смысл и разум.
18. Ложась на постель, воображай твое возлежание во гробе – и будешь меньше спать. Когда сидишь за столом, приводи себе на память плачевную трапезу червей – и ты будешь меньше наслаждаться. Когда пьешь воду, не забывай о жажде в пламени неугасающем – и, без сомнения, понудишь самое свое естество.
19. При досточестном бесчестии, досаждении и выговоре от настоятеля представим себе страшный приговор оного Судии и всеваемые в нас безрассудную печаль и огорчение без сомнения посечем кротостью и терпением, как обоюдоострым мечом.
20. Временем уходят воды из озера, – говорит Иов (Иов 14, 11), временем и терпением мало-помалу снискиваются нам и приходят в совершенство добродетели, о которых говорим.
21. Воспоминание о вечном огне каждый вечер пусть засыпает с тобою и вместе с тобою пусть встает: и леность никогда не будет обладать тобой во время псалмопения.
22. Да возбуждает тебя к деланию плача сама одежда твоя, ибо все, оплакивающие умерших, одеваются в черное. Если ты не имеешь плача, то плачь об этом самом; если же имеешь плач, то еще более плачь о том, что из беструдного состояния ты сам низвел себя согрешениями твоими в состояние труда и печали.
23. Благий и праведный наш Судия как во всем, так, без сомнения, и в плаче судит по мере сил естества, ибо я видел, что иные источают малые слезные капли, как капли крови, а другие без труда проливают целые источники слез. Но я судил о труждающихся более по труду, а не по слезам. Думаю, что и Бог также судит.
24. Плачущим неприлично богословствовать, ибо этим истребляются их слезы. Богословствующий подобен сидящему на учительской кафедре, а плачущий – пребывающему на гноище и во вретище. По этой-то причине, как думаю, и Давид, хотя был учитель и муж премудрый, но когда плакал, отвечал вопрошавшим: как запоем песнь Господню на земле чужой? (Пс. 136, 4) – т. е. в страстном состоянии?
25. Как во внешнем творении, так и в умилении есть самодвижное и есть движимое от иного чего-либо. Когда душа и без нашего страдания и попечения бывает склонна к слезам, мягка и проникнута умилением, тогда поспешим, ибо Господь пришел к нам и без нашего зова и дал нам губу боголюбезной печали и прохладную воду благочестивых слез на изглаждение рукописания согрешений. Храни этот плач, как зеницу ока, пока он мало-помалу от тебя не отойдет, ибо велика сила оного и далеко превосходит силу того плача, который приходит от нашего тщания и умышления.
26. Не тот достиг совершенства плача, кто плачет, когда хочет, но кто плачет, о чем хочет (т. е. о чем-либо душевнополезном). Даже и тот еще не достиг совершенства плача, кто плачет, о чем хочет, но кто плачет, как Бог хочет. С богоугодным плачем часто сплетается гнуснейшая[52] слеза тщеславия, и сие на опыте благочестно узнаем, когда увидим, что мы плачем и предаемся гневливости.
27. Истинное умиление – это болезнование души, которая не возносится и не дает себе никакого утешения, но ежечасно воображает только исход свой из этого мира и от Бога, утешающего смиренных иноков, ожидает утешения, как прохладной воды.
