Крайне важно добавить, что Рамбам, будучи подлинным ученым, изучал также трактаты, написанные ведущими врачами того времени. Среди них был раввин и врач, живший в X веке, рабби Ицхак Исраэли (865-955), а также трое врачей-мусульман: Альбукасис (Абу аль-Касима аз-Заѓрави, 1050-1122), Авензоар (Абу Марван ибн Зуѓр, ум. 1162) и, возможно, старый друг Рамбама Аверроэс (Абу аль-Валид Мухаммад ибн Ахмад ибн Рушд, 1126-1198). Все они родились или в самой Кордове, или неподалеку от нее. Но самые знаменитые мусульманские врачи были уроженцами Персии. Рамбам, разумеется, прилежно изучил написанные ими многочисленные труды по клинической медицине. Этих врачей звали Разес (Абу Бакр Мухаммад ибн Закария ар-Рази, 865-925), Гали-Аббас (Али ибн Аббас, ум. 982), и Авиценна (Абу Али Хусайн ибн Абдаллах ибн Сина, 980-1037)[53]. Первые двое из них жили за два столетия до Маймонида, третий умер за сто лет до его рождения, но их теории и практические рекомендации по-прежнему находили широкое применение не только в мусульманском мире, но и в христианских странах. В это время в Европе не было крупных ученых-медиков, и монархи практически всех христианских стран нанимали в качестве личных врачей арабов или евреев, даже если в их странах не было мусульман, а евреи подвергались жестоким гонениям.
Наверное, именно тогда Маймонид понял, что его знания медицины, пусть даже приобретенные не в практических занятиях, но из книг и многолетних дискуссий с друзьями-врачами, во многих отношениях превосходили то, чем могли похвастать люди, величавшие себя врачами. Кроме того, он, несомненно, знал, каких щедрых вознаграждений удостаиваются врачи, лечащие вельмож и богатых купцов. Нередко они накапливали огромные состояния, которые в наше время исчислялись бы десятками миллионов долларов. Маймонид уже приобрел известность и в еврейской, и в мусульманской общине Египта. Кроме того, к этому времени он принял должность ав бейт-дин, главного судьи раввинского суда Египта. Теперь ему предстояло извлечь практическую выгоду из своего высокого положения. Несомненно, обладая обширными знаниями, пользуясь своей репутацией ученого и обладая связями со своими коллегами, ведущими мусульманскими врачами, он мог стать врачом придворных халифа и удостоиться всех привилегий, которые вытекали из подобного назначения.
На протяжении нескольких предыдущих столетий арабская и персидская культуры заметно выдвинулись вперед. В каждой области человеческого знания исламские мыслители и ученые стали подлинными наследниками греческой науки, используя и приумножая ее достижения. Более того, они усваивали все доступные тогда научные знания, принадлежавшие египетской, греческой, еврейской и индийской культурам. Блестящие ученые-мусульмане внесли значительный вклад в литературу, философию и математику, нередко пользуясь покровительством двора и богатейших меценатов того времени. На этой интеллектуальной почве вырастали библиотеки, обсерватории, школы и больницы. Науки и искусства процветали в течение довольно долгого периода, начавшегося после арабских завоеваний.
Но наибольший расцвет в эту эпоху переживала наука. Мусульманские правители проявляли живейший интерес к исследованиям в таких областях, как астрономия и физика, а также медицина. Ведущие медики той эпохи могли рассчитывать на почет и признание. Любопытно, однако, что в исламский период в медицинской науке редко удавалось достичь подлинного прогресса. Пыл тогдашних ученых проявлялся главным образом в изучении психологии и методов врачевания, описанных греческими учеными. Научные медицинские труды, написанные в исламском мире, большей частью представляли собой пересказ сочинений классиков, и если какие-то знания и прибавлялись к ним, то в очень скромном объеме. Но и такой подход к развитию медицинской науки был крайне важен, потому что благодаря ему в трудах арабских медиков сохранялись знания, накопленные греческой наукой. В противном случае эти знания, скорее всего, были бы потеряны для нас. Благодаря мусульманской культуре значение этих трудов признавалось на протяжении тех столетий, которые вошли в историю христианской Европы под названием Темных веков.
Итак, Маймонид обратился к медицинской практике в 1175 году, в период, когда арабские врачи пользовались огромным влиянием. Он принес в арабскую медицину свои знания, накопленные за долгие годы учения, свою феноменальную память, познания в философии и прочих науках и рациональный подход к действительности, которому они научили его, а также мудрость и сочувствие к Божьим творениям, что были усвоены им из еврейского наследия. Но он не знал, что в будущем его имя встанет в один ряд с Авиценной, Разесом и Аверроэсом.
Маймонид стал придворным врачом во время великих перемен в Египте. Положив конец династии Фатимидов в 1171 году и восстановив суннизм, Салах Ад-Дин превратился в безраздельного правителя страны и, хотя формально считался подданным Нур Ад-Дина вплоть до смерти последнего в 1174 году, присвоил себе титул султана.
Восстановление суннитского господства имело для Салах Ад-Дина не только политическое значение. Оно вытекало из его религиозных убеждений, которыми можно объяснить и многие другие решения, принятые им в те два десятилетия, когда он был наиболее влиятельным лидером арабского мира. Салах Ад-Дин происходил из знатной курдской семьи, которая перебралась в Сирию примерно ко времени его рождения в 1137 году, — он был почти ровесник Маймонида. В молодости Салах Ад-Дин больше интересовался изучением ислама, нежели государственными делами. Даже участвуя в военных походах под началом своего дяди, он придавал особую важность распространению религии и развитию ее институтов, как, например, мечетей и духовных семинарий. И позже, когда под его властью оказались многие страны, он поощрял развитие религии. По его мысли, религия могла вдохнуть жизнь в подвластные ему народы и вернуть им ту кипучую энергию, которой были отмечены первые века стремительных исламских завоеваний.
Для достижения этой цели Салах Ад-Дин использовал исламское понятие «джихад». Джихад — это борьба за распространение принципов и господства ислама, которую должен вести каждый правоверный мусульманин, либо настойчиво стараясь убедить других людей в неоспоримой правоте своей религии, либо с оружием в руках сражаясь с врагами истинной веры. И хотя властители испокон веков использовали этот долг каждого мусульманина для того, чтобы оправдать войны, которые на самом деле велись в политических целях, но все же и в таких случаях религиозная составляющая была немаловажным, пусть и второстепенным фактором.
Для Салах Ад-Дина понятие «джихад» означало распространение веры всеми возможными средствами, что предполагало и личное духовное совершенствование, и поощрение образования, и создание религиозных институтов, и ведение священной войны. Однако в войнах Салах Ад-Дин следовал, насколько это было возможно, принципам, которые часто провозглашались в то время представителями трех основных религий, но очень редко исполнялись: избегать ненужных жертв среди мирного населения и сводить на минимум неизбежные грабежи, которым армия победителей подвергала завоеванные города и селения. Салах Ад-Дин запечатлелся в истории как властитель, который неукоснительно следовал этим принципам, и его славили даже покоренные им народы.
Различные мусульманские властители обходились с покоренными народами, которые отказывались принять ислам, по-разному. К христианам и иудеям сохранялось особое отношение, поскольку ислам отчасти разделял их верования. И все же мусульмане рассматривали их как неверных и пытались обратить в свою религию. По воле властей — и в этом правители из династии Альмохадов и Салах Ад-Дин являли собой две крайности — тех, кто отказывался принять «истинную веру», могли либо лишить жизни, либо обложить особой податью и принудить к признанию исламского сюзеренитета.
Салах Ад-Дин вознамерился обособить свои владения от Сирии и захватить власть в Египте. Удобный для этого случай представился ему в 1174 году, когда умер Нур Ад-Дин. После его смерти султаном был провозглашен его одиннадцатилетний сын, от имени которого правил регент, не обладающий большой силой. Вскоре после восшествия на престол юного султана в его владениях начались беспорядки, и несколько государств, подвластных Сирии, воспользовались анархией, чтобы объявить о своей независимости. В то же самое время эмир Халеба (Алеппо) похитил подростка-султана. Франкский король Иерусалима Амори I увидел здесь благоприятную возможность для вторжения в Сирию, а затем в Египет. Однако Амори внезапно умер, оставив больного проказой тринадцатилетнего сына и регента, правившего от его имени. Всем этим воспользовался Салах Ад-Дин ради собственной выгоды.
