Александр Лопухин - Толковая Библия. Том 9

60. и положил его в новом своем гробе, который высек он в скале; и, привалив большой камень к двери гроба, удалился.

(Мк. 15:46; Лк. 23:53; Ин. 19:41, 12). Лука и Иоанн добавляют, что в этот гроб никто еще не был положен; Матфей и Иоанн называют гроб новым. В этом гробе Иосиф хотел похорониться сам, почему у Матфея и встречаем выражение: εν τω καινω αύτοΰ μνημείω. Вероятно, большой камень, приваленный ко гробу был не вне его, а в самой пещере. Об этом можно заключать из Ин. 20:1.

(Мк. 15:47; Лк. 23:55, 56). Ссылка на женщин, о которых упомянуто в 56 стихе. В то время, как другие женщины удалились, две Марии сидели против гроба, наблюдая, как происходило погребение. Но Лука рассказывает несколько иначе.

Дальнейший рассказ до конца главы только у Матфея. Относительно времени посещения Пилата первосвященниками и фарисеями мнения сильно разнятся. Мейер думает, что пятницей (παρασκευή) называется или день перед субботой, или пред праздником. Из выражений евангелистов (Мф. 27:62 — μετά την παρασκευήν; Мк. 15:42 — έπει ην παρασκευή; Лк. 23:54 — ήμερα ην δε παρασκευή; Ин. 19:14 — ην δε παρασκευή του πάσχα; 19:31 — έπ παρασκευή ην; 19:42 — έπεί ούν δια την παρασκευήν των Ιουδαίων) можно вывести, что все евангелисты говорят не о пятнице пред пасхальной вечерей, а пред субботой на пасхальной неделе. Потому что иначе их выражения можно было бы понимать в том смысле, что у иудеев были пятницы пред пятницами (когда в последние случался праздник), — что еще не доказано.

Иудеи пришли к Пилату не в ночь с пятницы на субботу, а в самую субботу, когда Спаситель был уже погребен. Предполагают, что это было вечером в самую субботу, когда она уже миновала. Но едва ли это было нужно. Приваливать камень, запечатывать гроб и приставлять стражу — все это не относилось к деятельности самих иудеев.

"Обманщик" — имеет непереходное и переходное значение: заблуждающийся сам и вводящий других в заблуждение (ср. 2 Ин. 7; 2 Кор. 6:8; 1 Тим. 4:1).

"Еще будучи в живых" — слова эти, вопреки теории о воскресении, по которой Иисус Христос был снят с креста и приведен в чувство, показывают, что Христос был теперь мертв. Дальнейшая речь служит припоминанием того, о чем говорил Сам Христос (Мф. 16:21; 17:23; 20:19; Мк. 8:31; 9:31 и пр.; Ин. 2:19). Слово εγείρομαι поставлено в настоящем времени.

Это — последняя тревога врагов Христа. Когда их желание было удовлетворено, они почти совершенно успокаиваются. В нескольких кодексах добавлено после слов "украли Его" — "ночью", — слово, которое не подлинно и не передано, поэтому, в русском переводе. Έσται — не зависит от μήποτε. В русском правильно. Об этих обстоятельствах рассказывается в апокрифическом Евангелии Пет. 8:28-33, со многими апокрифическими вымыслами.

Пилат, очевидно, не придает всему этому делу той важности, какую придавали ему враги Христа. Έχετε считают повелительным; т.е. Пилат говорит: "имейте", а не "имеете;" как в русском. Если бы он сказал "имеете", то было бы неизвестно, какая стража здесь разумеется, потому что сомнительно, чтобы иудеи приставили ко гробу храмовую стражу из иудеев же. В таком случае им незачем было бы и обращаться к Пилату с просьбой повелеть охранять гроб. Если принимать слова Пилата за повелительное, то это будет значить, что Пилат велел им взять римских воинов, говоря: возьмите себе стражу.

Буквально (как в славянском): запечатав камень с стражею.

Мк. 16:2-5; Лк. 24:1-5; Ин. 20:1, 2. Как в настоящем стихе, так и во всех остальных, трудно объединить рассказ Матфея с рассказами других евангелистов, и таким образом согласовать их. "Невероятность, — говорит Альфорд, — что евангелисты знакомы были с рассказами друг друга, становится, в этом отделе их Евангелий, полной невозможностью". Евангелисты говорят о разных явлениях Христа: очевидно, изменяют порядок, в котором должны были следовать события в их исторической последовательности. Это последнее у Матфея наблюдается с первых же стихов рассматриваемой главы. Если бы он вел свое повествование в строго хронологическом порядке, то, очевидно, должен был бы сначала изложить то, о чем говорится у него дальше во 2-4 стихах, потому что рассказанные здесь события, несомненно, были раньше прибытия женщин ко гробу.

Если бы мы имели только русский перевод Евангелия Матфея, то первый стих не доставил бы нам особенных затруднений. Когда суббота, перед наступлением которой Спаситель был погребен, миновала, то, на рассвете следующего дня, т.е., по-нашему, рано утром в воскресенье, пришли ко гробу две женщины с целью "посмотреть гроб" (по Марку — "помазать Его"). При таком достаточно ясном изложении оставалось бы лишь одно затруднение: зачем, говоря о "рассвете первого дня недели", евангелист прибавляет, что это было "по прошествии субботы", хотя и без того было известно, что этот "первый день" всегда следовал за субботой? Никто не говорит: я отправился в путешествие рано утром во вторник, когда окончился понедельник, потому что если бы было просто сказано: я отправился рано утром во вторник, то такая речь была бы сама по себе понятнее без указанной прибавки, а последняя была бы не только ненужным плеоназмом, но и затемняла бы речь. Если от русского текста обратимся к славянскому, то найдем, что он еще менее вразумителен: "в вечер же субботний (исправлено: по вечери же субботнем), свитающи во едину от суббот, прииде Мария Магдалина" и проч. В Вульгате столь же темно: vespere autem sabbati, quae lucescit in prima sabbati, venit Maria Magdalene и проч., т.е. вечером же субботы, который рассветает в первый день субботы (vesper — муж. рода — здесь, очевидно, vespera женск. рода, почему и поставлено quae, пришла Мария Магдалина и проч.) Если теперь от этих переводов мы обратимся к греческому тексту, то найдем, что именно от его неясности зависит и неясность переводов. Толкование здесь затрудняется еще тем, что у евреев день начинался с вечера, и "вечер субботний", т.е., по-нашему, вечер с субботы на первый день недели (воскресенье), мог бы быть назван просто "первым днем". Это, во-первых. Во-вторых, если допустить, что евангелист хотел выразиться так же, как выражаемся мы, т.е. "вечером в субботу", то каким образом возможно было сказать, что этот вечер совпадал с "рассветом" (τη έπιφωσκούση είς μίαν σαββάτων) первого недельного дня? Было предложено много объяснений этого выражения.

1) "В вечер субботы равносильно сказанному у Луки; глубоким утром (очень рано) и у Марка: при восходе солнца" (Феофилакт).

2) "Όψέ — после субботы. Так у Плутарха: όψέ τώέ βασιλέως χρόνων — после времен царя — и Фалострата όψέ Τροϊκών — после троянской войны". В русском, очевидно, принято это толкование όψέ, когда сказано "по прошествии субботы".

3) Под "вечером (vespera) понимали звезду Венеру, которая называется Lucifer, по греч. έσπερος, по латыни vesperus. Но "hans stellam non significat graecum όψέ пес latinum vespere" (эту звезду не означает греческое όψέ и латинское vespere).

4). "Множественное όψέ σαβάτων не имеет смысла". Поэтому во многих переводах употребляется единственное — суббота.

5) Выражение у Матфея переделано из διαγενομένου του σαβάτου Марка и потеряло всякий смысл.

6). Затруднение исчезает, если мы допустим, что у евреев был "более или менее распространенный обычай" прибавлять не день к ночи, а ночь ко дню, так что существовали два способа счета полных астрономических дней: ночь — день и день — ночь. Если бы так, то выражение Матфея было бы ясно. Но, к сожалению, такой "распространенный обычай у евреев" трудно доказать. Поэтому "должно оставаться, как это ни важно, неизвестным, относится ли όψέ σαβάτων к вечеру субботы или указывает на ранее воскресное утро".

Самое простое объяснение может заключаться в следующем. Выражение евангелиста όψέ δε σαβάτων относится к разряду тех, которые трудно объясняются грамматически. Тем не менее реальный смысл их бывает ясен, и, конечно, имея в виду именно этот смысл, Блясс (Gramm. с. 96 переводит выражение "spat am sabtah" — поздно в субботу, что почти соответствует русскому переводу и согласно, как с дальнейшими словами евангелиста, так и с показанием Мк. 16:1.