Верблюда, зайца, кролика: яко отрыгают жвание сии, но копыт не раздвояют… сих да не снесте (Втор. 14:7). Под образом отрыгающих жвание, но не раздвояющих копыт, имеет в виду тех, которые Бога исповедуют ведети, а делы отмещутся Его (Тит. 1:16). А под образом животных, которые копыта раздвояют, но не отрыгают жвания (Втор. 14:8), разумеются те, которые внешне представляются блюстителями поста и благоговейными, а внутренне еретики.
От всех яже в воде… имже суть перие и чешуя, ядите (Втор. 14:9). Этим обозначаются те, которые, окрылившись в Крещении, добрым житием воспаряют к общению с существами духовными. Дела праведные для них то же, что для живущих в воде чешуя. А погрязающие в похотях и упокоевающиеся во глубине страстей, подобны гадам и рыбам, имже несть перия, ни чешуи (Втор. 14:10). По отяготению плоти своей не изницают (не выходят) они из глубины и тины.
Чистыми птицами, которых закон повелевает есть, таинственно именуются те, которые, из любви к небесному, мыслью своей воспаряют в высоту и, чтобы не низринуться в бездну, без пытливости приемлют даруемое свыше.
Всякую птицу, которая нечиста, не ешьте, а именно: орла… грифа… орла морскаго с породою их… строуса, ястреба, совы, рыболова, пеликана, сыча, лебедя, попугая, аиста, сокола с породою их, вдода и павлина (Втор. 14:13, 14–18). Птицы, летающие высоко, первых трех родов, служат образом пытливых исследователей и еретиков, которые отвергнутся от духовной трапезы за свое пытливое исследование неизследного (непостижимого).
Строус (страус) изображает тех, которые извращают слово Писания, и толкуют, повреждая смысл оного. Как птица сия, поглощая куски и обломки железа, истончавает (делает тонкими) их в своем желудке, пока не обратятся они в помет, так и эти толкователи, по немощному изволению души своей, извращают слово учения и страха Божия и отрицаются силы его.
Ястреб изображает тех, которые соблазняют и умерщвляют души людей простых. Сова есть образ прелюбодеев и татей. Птица эта летает ночью; так и прелюбодеи любят тьму. Пеликан и сыч изображают собой обольстителей и людей лживых.
Рыболов служит образом того, кто привлекает к себе новокрещеных, дает вкусить им чуждого учения, и тем губит их.
Лебедь и попугай изображают собой пустословов, суесловящих без рассуждения. Птица эта нападает на гадов, живущих в местах нечистых, и ими питается, любит пустыню и во всякое время, не умолкая, издает голос.
Аист и сокол служат образом людей, которые в мысли своей пресыщаются нечистотой страстей и мерзостью мертвых дел.
Вдод (удод) есть образ людей, которые прилежно занимаются учениями языческими, с усердием проводят ночи в чтении зловредных иносказаний и мерзких еллинских повествований, а не помышляют о мире, какой дает учение Распятого.
Павлин изображает или невоздержных блудников или любителей нарядных одежд.
Да не свариши козленка во млеце матери его (Втор. 14:21). Козленок есть образ грешника; матерь его — заблуждение его. Когда приходит он в училище истины, неприлично ему закосневать в прежних навыках. Иначе, козленок есть образ сатанинского помышления; матерь его, душа, должна умертвить его в первую же ночь и не дозволять ему питаться чистым душевным млеком.
Да не отвратиши сердца твоего, ниже сожмеши руки твоея пред братом твоим (Втор. 15:7). В этих словах тем, кому вверено слово учения, повелевается не превозноситься перед невеждами и простолюдинами, но со смирением учить всякого и, сколько кому нужно, сообщать принятое им слово учения. Ниже сожмеши руки твоея пред братом твоим требующим, то есть если ты богат, — подавай милостыню; если здоров, — служи; если праведен, — терпи; если крепок, — неси на себе немощи немощных.
Да не насадиши себе дубравы и всякаго древа близ алтаря (Втор. 16:16). У язычников был обычай: под всяким ветвистым деревом и во всякой красивой дубраве созидать алтари и требища идолам своим. Поэтому повелевается не подражать этому языческому обычаю. Алтарем именуется здесь сердце, а деревьями называются лукавые помыслы; их-то повелевается искоренять и извергать.
Царь да не умножит себе коней… и… жен… и сребра и злата (Втор. 17:16–17). Но все это сделал царь Соломон.
Пророка от братии твоея, якоже мене, возставит тебе Господь Бог твой, того послушайте (Втор. 18:15). Хотя образно исполнилось это на Иисусе, сыне Навине, и на других по всему, елико просил еси от Господа Бога твоего в Хориве в день собрания (Втор. 18:16); но в действительности исполнилось это на Господе нашем. Ибо не восставал пророк, подобный Моисею, давшему завет и различные законы, кроме Господа нашего, Который дал Новый Завет, и законы, возводящие людей к совершенству.
Аще поднимет руку секущий древо, и спадши секира с топорища улучит подруга его, и умрет, сей да убежит во един от градов убежища (Втор. 19:5). Уготови… путь (Втор. 19:3) к городам убежища, чтобы нетрудно было убежать в них, не встречалось никаких к тому препятствий и можно было предупредить отмщение.
Аще же приидеши ко граду воевати нань, и воззовеши я с миром. Тако да сотвориши всем градом, иже суть далече от тебе зело, иже не суть от градов тех семи народов, которые приносят в жертву и сжигают детей своих. Да не научат тебя творити всякия мерзости своя, елики твориша богом своим (Втор. 20:10, 15,18).
Аще… плениши плен… и узриши в плене жену добру обличием, и возлюбиши ю, пояти ю её себе в жену… в дому твоем… да плачется отца своего и матере своея тридесять дний (Втор. 21:10–13). Предписывается это, во-первых, для того, чтобы брак пленницы не был в день её сетования; а во-вторых, чтобы предохранить её от насилия. Закон повелевает медлить тридцать дней, чтобы пленивший испытал себя. Ибо если действительно пожелает иметь её женой, то воздержится все то время, какое назначено законом. А если бы познал он пленницу в самый день плена, то это было бы только по воспламенению похоти, а не по любви, и таковому легко было бы оставить её.
Аще же будут мужу две жены, едина от них люба, а другая не люба (Втор. 21:15). Жена любимая изображает собой синагогу, которая в дом Божий введена первая, как возлюбленная, а жена нелюбимая есть дщерь язычников, но сын у нее перворожденный; поэтому сыны Церкви суть первые во Царствии, и им дана сугубая часть — учение апостолов и пророков, по сказанному в законе, что первенец должен получить двойную часть, хотя бы он и был сыном не любимой жены, а только первородным (Втор. 21:17).
Аще же кому будет сын непокорив… да изведут его… отец его и мати его, и да рекут… сластолюбствуя пиянствует (Втор. 21:18–20), и возложат на главу его руки свои отец и мать его. Закон требует, чтобы вместе действовали и отец и мать. Ибо невозможно, чтобы оба они равно были немилосердны к сыну, и чтобы сын одинаково не любил и отца и мать.
Видев телца брата твоего или овцу его заблуждающыя на пути, да не презриши я (Втор. 22:1). Замечено, что из-за ненависти к врагу человек выказывает свою ненависть и к скотам его. Но если повелено тебе быть милосердным к скотам, животным и птицам, то не гораздо ли более должен ты быть милосерд к человеку? И если за добро, какое сделаешь тельцу и ослу, обещано добро тебе самому, то не тем ли паче воздано тебе будет добром за всякое добро, оказанное тобой человеку?
Аще же улучшии гнездо птичие… и мати седит на птенцех или яицех, да не возмеши ея со птенцы (Втор. 22:6), потому что матерь, оставленная в живых, может иметь других птенцов. Но если оставишь птенцов, взяв матерь их, то они умрут злой смертью. А если возьмешь и матерь и птенцов, то землю свою лишишь птиц. Закон предписывает иметь любовь и к птицам, какой же любви требует он от тебя к человеку? При этом помни и такое изречение: кто не любит убийцу, тот заботится о благосостоянии общества; и другое изречение: кто любит убийц, тот обнаруживает ненависть свою к убитым, и препятствует благоденствию живых, потому что жизнь их не избавлена от страха.
