Вопрос: В таком случае и ощущение трагичности – это что-то такое, что просветленная личность преодолела?
Ответ: Вам необязательно нужно быть просветленным, чтобы отбросить трагичность. Если вы вовлечены в напряженность экстремальных ситуаций, в напряженность трагедий, тогда вы, может быть, начнете видеть и юмористическую сторону этих ситуаций. Как и в музыке, когда мы слышим нарастание кресчендо, внезапно, в момент остановки музыки мы начинаем слышать и молчание как часть этой музыки. Здесь совсем не экстраординарное переживание; это весьма обыкновенное, земное переживание. Вот почему я сказал, что такое переживание – вообще одно из самых незначительных, потому что мы не связываем с ним никаких оценочных суждений. Едва ли здесь существует какое-либо переживание. Конечно, если мы воспользуемся глубинной склонностью эго, мы сможем продолжать дальше, сможем говорить, что, поскольку это переживание так незначительно, оно является одним из самых ценных и необыкновенных переживаний и т.д. Но это был бы только еще один спекулятивный способ попытаться доказать, что мы поглощены большим делом. Однако такое переживание не будет большим делом.
Вопрос: Родственно ли чувство юмора в каком-либо отношении переживанию внезапного просветления, сатори?
Ответ: Конечно, Есть рассказ об одном человеке, который умер, смеясь. Это был простой деревенский житель; однажды он спросил учителя о цвете Амитабхи, который в силу традиционной иконографии бывает красным. В силу какой-то ошибки он решил, что учитель назвал цвет Амитабхи цветом золы в костре. И это повлияло на всю его практику медитации: когда он практиковал созерцание видимого образа Амитабхи, Амитабха был серым.
И вот этот человек умирал. Лежа на смертном одре, он захотел удостовериться в правильности своей практики – и он спросил другого учителя о цвете Амитабхи. Учитель ответил, что цвет Амитабхи – красный; тогда умирающий внезапно разразился хохотом: «Так вот оно что! Я представлял его цвета золы, а теперь вы мне говорите, что красный!» Он опять расхохотался и умер, смеясь. Таким образом здесь Вопрос: в том, чтобы преодолеть своеобразную серьезность.
Есть много рассказов о людях, которые оказались действительно способны увидеть пробужденное состояние ума во время смеха – они видели контраст, иронию полярных ситуаций. Например, был один отшельник; а его поклонник оказывал ему поддержку – доставлял пищу и другие необходимые припасы. Чаще всего он посылал все это с женой или дочерью, но вот однажды отшельник услышал, что жертвователь собирается прийти к нему сам. Отшельник подумал, что надо произвести на него приятное впечатление, почище прибрать святилище и навести порядок в келье. Он принялся за работу – все вычистил, все привел в порядок, добился того, что святилище стало выглядеть весьма впечатляюще с чашами воды и ярко горевшими масляными светильниками. Окончив работу, он присел и оглядел помещение: и общий вид привел его в восхищение. Все выглядело таким опрятным, даже как будто не вполне настоящим. Внезапно к своему удивлению он понял, каким оказался лицемером. Тогда он отправился на кухню, стал горстями хватать золу и швырять ее на алтарь, пока всюду не возник полный беспорядок. Когда покровитель пришел, его чрезвычайно поразил такой вид комнаты, отсутствие в ней опрятности. Отшельник не смог удержаться от смеха и с хохотом сказал: «Я постарался привести в порядок комнату, но потом подумал, что, пожалуй, надо показать вам все в таком виде». И оба, покровитель и отшельник, разразились хохотом. Для обоих этот факт стал великим моментом пробуждения.
Вопрос: В каждой лекции вы описываете какую-нибудь ситуацию, которая кажется безвыходной, которая захватила нас, в которой мы уже запутались. Мне просто хотелось бы знать, что вы хотите этим сказать. Существует ли какой-нибудь выход?
Ответ: Видите ли, здесь дело в том, что если мы все время говорим о каком-то выходе, тогда оказывается, что мы заняты фантазиями, мечтами о спасении, об избавлении, о просветлении. Нам надо быть практичными; мы должны рассматривать то, что существует здесь и сейчас, а именно – наш невротический ум. Когда мы полностью ознакомились с отрицательными состояниями своего бытия, тогда нам автоматически становится известно, в чем заключается «выход» из положения. А если мы разговариваем о том, каким прекрасным и радостным будет достижение цели, тогда мы становимся чрезвычайно искренними романтиками; и такой подход к делу становится препятствием.
Надо проявлять практичность. Это как посещение врача во время болезни. Если врач собирается лечить вас, ему прежде всего необходимо знать, что у вас не в порядке. Здесь вопрос не в том, каким здоровым вы могли бы быть; последнее к делу не относится. Если вы скажете врачу что у вас болит, тогда это и будет выходом из вашей болезни. Вот почему первым поучением Будды было учение о четырех благородных истинах. Нужно начать с понимания боли, страдания, дукха. Затем, постигнув существование дукха, мы идем дальше – к причине страдания и к пути, ведущему к освобождению от страдания. Будда не начинал с учения о красоте переживания просветления.
Вопрос: Следуя обычным стандартам оценочных суждений, я обнаруживаю, что представляю описываемые в последних лекциях ошибки и препятствия как в некотором смысле принадлежащие более продвинутым, чем те, которые были описаны в ранних лекциях. Правильно ли это?
Ответ: Это верно. Даже после вступления на путь, как это бывает в случае бодхисатвы. если вы начали пробуждаться, у вас может существовать склонность анализировать свое состояние пробуждения. Это включает процессы наблюдения над собой, анализа и оценки; они продолжаются до тех пор, пока практикующий не испытает резкого удара, называемого ваджра-самадхи. Это последнее состояние самадхи во время медитации. Достижение просветления называется «подобным ваджре», потому что оно не выражает что-то незначительное; оно глубоко рассекает все наши уловки. В состоянии открытости, как об этом свидетельствует история жизни Будды, имеют место искушения Мары, которые бывают чрезвычайно тонкими. Первое из них – это страх физического разрушения; последнее – соблазн со стороны дочерей Мары. Это – соблазн духовного материализма, и он чрезвычайно могущественен, ибо представляет собой мысль о том, что «я» чего-то достигло. Если мы думаем, что мы чего-то достигли, что-то «сделали», тогда мы соблазнены дочерьми Мары, впали в соблазн духовного материализма.
Поскольку мы собираемся рассмотреть буддийский путь от начала до конца, от ума начинающего до ума просветленного, я думаю, что лучше всего будет начать с чего-то очень конкретного и реалистического, что мы и будем взращивать. Было бы глупо изучать предметы для более продвинутых до того, как мы ознакомимся с исходными пунктами, с природой эго. У нас в Тибете есть пословица: До того, как голова будет подготовлена как следует, бесполезно хвататься за язык». Для всякой духовной практики необходимо глубинное понимание отправного пункта, материала, с которым мы работаем.
Если же мы не знаем материала, с которым работаем, наше исследование будет бесполезным, и рассуждения о цели становятся просто фантазией. Подобные спекуляции могут принять форму передовых идей и описаний духовных переживаний; но они только эксплуатируют слабые аспекты природы человека, наши желания увидеть и услышать нечто красочное, нечто необыкновенное. Если же мы начнем это исследование с мечтаний об экстраординарных, «просветляющих» и драматических переживаниях, тогда мы возведем целую стену из таких ожиданий и предварительных мнений, так что впоследствии, когда мы действительно будем заняты работой на пути, наш ум окажется большей частью занят тем, что будет, а не тем, что есть. Играть на человеческих слабостях, ожиданиях и мечтах вместо того, чтобы представить людям реальный отправной пункт – то, что они есть на самом деле,– будет по отношению к ним разрушительно и несправедливо.
Поэтому необходимо начинать с того, что мы такое, с того, почему мы ищем. Вообще все религиозные традиции имеют дело с этим материалом, хотя называют его по-разному: это и алая-виджняна, или первородный грех, или глубинная основа это. Большинство религий относится к этому материалу с некоторым осуждением; но я не считаю его такой уже постыдной или ужасной вещью. Нам не надо стыдиться того, что мы такое. Как живые существа, мы обладаем чудесной первоосновой. Эта первооснова, может быть, не является особенно просветленной, мирной или разумной; тем не менее, мы обладаем почвой, достаточно пригодной для возделывания; мы можем выращивать на ней все что угодно. Так что, имея дело с данным параметром, мы не осуждаем психологию нашего «я», не пытаемся устранить ее. Мы всего лишь признаем ее, видим такой, какова она есть. Фактически, понимание эго представляет собой основу буддизма. Следовательно, нам надо рассмотреть процесс развития «я».
