Тут очень отдает паранойей, однако ее норовят выдать за самобытность, о которой столько толкуют и которой так гордятся. Самобытность нередко истолковывают в том духе, что мы не принадлежим ни Западу, ни Востоку — отсюда, дескать, все наши особенности. На самом деле эти "ни… ни" служат для оправдания межеумочного состояния. П.Я. Чаадаев писал: "Говорят про Россию, что она не принадлежит ни к Европе, ни к Азии, что это особый мир. Пусть будет так. Но надо еще доказать, что человечество, помимо двух своих сторон, определяемых словами — Запад и Восток, обладает еще третьей стороной".[105] И пока это никем не доказано.
Между тем у нас с легкостью необыкновенной вещают миру с этой недоказанной "третьей стороны". Если бы речь шла об обыкновенной самобытности — в добрый час, можно даже сказать: "берите самобытности столько, сколько сможете проглотить". Никто на нашу драгоценную специфику и самобытность не покушается — в Европе нет страны без самобытности, ни одна ею не поступалась. Но дело в том, что наша самобытность уж очень специфична. В частности, она включает требование: все должны нами восхищаться, все должны верить по-нашему, должны "удивиться, прийти и поклониться". Нет — значит, они наши смертельные враги, бороться с ними надо. И борются не на жизнь, а на смерть.
Оправданием таких вот нездоровых — и не вполне нормальных — взглядов служит православие. И об этом писал В.С. Соловьев: "Глубокая внутренняя ложь, разъедающая нашу жизнь и могущая погубить нас тою же гибелью, какою погибла Византия, состоит в следующем извращенном рассуждении… "Россия обладает истинною формою христианства — православием, наиболее могущественного и неограниченного государственною властью — самодержавием, и, наконец, своеобразным и превосходным национальным характером; вся наша задача состоит в том, чтобы сохранять, усиливать и распространять эти преимущества, поглощая или подавляя все инородные элементы — вероисповедные, исторические, национальные — в пределах нашей империи; в этом заключается истинная национальная политика, для торжества которой все дозволено, всякие способы обмана и насилия, которые в других случаях вызывают негодование, становятся хорошими, когда служат русскому делу".[106]
Откровенный и разнузданный национализм, расизм, шовинизм и прочие безобразия представлены в современном русском православии куда щедрее, чем до революции. С.Н. Булгаков имел известные основания писать, что эти отвратительные явления цвели"…лишь на задворках русской жизни, в варварстве "истинно-русских людей", "союза русского народа". Но все это были настолько невлиятельно и малокультурно, что никогда не представляло опасности самоотравления расизмом для русского духа".[107] Сейчас ксенофобия вовсе не на задворках, сейчас самоотравление дошло до предела, культуры в нынешнем национализме еще меньше, а вот его влияние растет и не встречает должного сопротивления со стороны официальной церкви. И сама она уже не «российская» даже, какой была дореволюционная наша церковь, а всего лишь «русская» — это название, говорят, ей навязал Сталин.
РПЦ явно попала под воздействие околоправославия и чуть ли не на посылках у него. Есть у нас газета под названием "Я — русский", при ней — приложение под названием "Русское православие". Это к вопросу, что при чем состоит, что к чему прилагается. Околоправославие подмяло под себя официальное православие.
Да последнее не особенно сопротивлялось — само поощряло державнические устремления. Не только для околоправославных — для многих православных слово «держава» звучит куда значительнее, чем слово «Бог». А уже тем более — чем слово «совесть». Это тоже выдают за патриотизм, но это пустышка. У нас очень мало людей, желающих подлинного блага своей стране, понимающих, что не может быть патриотизма при отказе от совести. И это очень плохо, потому что страна без настоящих (а не третьесортных только) патриотов стоять не может.
Конечно, люди имеют право и на такой патриотизм, нельзя требовать "извести их под корень". Но это печальное право, вроде права на шизофрению и паранойю, которое тоже есть у каждого. Но лучше бы им не пользоваться. Между тем у нас — пользуются вовсю, и все шире. Этот третьесортный патриотизм нельзя отлучать от России — он вполне русский, плоть от плоти ее. Более того, именно он, к несчастью, явно торжествует. Но, к счастью, этот патриотизм не единственный, есть патриотизм не параноидальный, трезвый и здравомыслящий, не сводимый к мании величия пополам с манией преследования. Только вот шансов у этого патриотизма куда меньше, ему бы уцелеть — уже великое достижение. Но только он может спасти Россию.
А вот третьесортный патриотизм при всей своей крикливости непрочен и непродуктивен. Он производит очень много шума — и очень мало толка. Это показала наша история в ХХ веке: перед революцией у нас тоже было полно третьесортного патриотизма, однако все пошло так, словно его и не было. Он не сыграл никакой роли в событиях тех дней, никто просто не принял его во внимание. В.В Розанов успел в "Апокалипсисе нашего времени" с удивлением отметить: "Поразительно, что во все время революции эти течения (славянофильско-катковские) нашей умственной жизни не были даже вспомнены. Как будто их никогда даже не существовало". Это полезно бы помнить нынешним радетелям нашей самобытности.
Ни в 1917 г., ни на переломе 80-90-х годов ХХ века, когда круто менялась жизнь государства, религиозные соображения не играли никакой роли: люди не мыслили религиозными категориями, находились в совершенно иной системе координат. И у нынешних даже самых завзятых ура-патриотов патриотизм простирается только до выбора между отечественными и зарубежными лекарствами, автомобилями и т. п. Когда встает такой выбор, они делают его не задумываясь. И детей своих — если представляется возможность — они посылают на учебу за границу. И вообще стараются пристроить их там. Да и на ввоз отработанного ядерного топлива в Россию именно ура-патриоты соглашаются охотнее и прежде других.
Третьесортный патриотизм не дает зародиться нормальной русской диаспоре. Все страны имеют свою диаспору — кроме России. Русские уже во втором поколении мало вспоминают свою бывшую родину, а в третьем и вовсе растворяются без остатка. Даже дети А.И. Солженицына уже далеки от России. Диаспора в известной степени есть показатель "нормальности народа", она есть у всех — у итальянцев, немцев, почти у всех азиатских народов. Близкие нам украинцы имеют свою диаспору — в Америке, в других странах. Русские — нет. В сохранении привязанности к бывшей родине важную роль играет религиозная принадлежность, однако русское православие не в состоянии ее сыграть. Замечено, что дольше всего привязанность к России сохраняют за границей как раз тронутые Санкт-Петербургом.
В рассуждениях о диаспоре нельзя обойти вниманием один вопрос. Ругаемые всеми ура-патриотами евреи, если они покидают Россию, все же сохраняют искреннюю любовь к стране, ее языку и культуре. "Русские евреи" (таково название — и самоназвание — евреев, вышедших из России) и в Израиле, и в той же Америке, и в любой другой стране действительно являются носителями русской культуры, а вот собственно русские в большинстве своем перестают быть ими. Это тоже — показатель бесплодия нашего третьесортного патриотизма.
Слившись воедино, официальное православие и третьесортный патриотизм перекрыли России все пути в будущее.
Есть люди в нашей стране и за ее пределами, которые считают, что прошлое и настоящее свидетельствует не о торжестве, а о полном бесславии православия в России. Встречаются, конечно, и обратные утверждения, некоторые иерархи идут так далеко, что утверждают даже: все случившееся с Россией в ХХ веке нужно было для того, чтобы воссияла Русская церковь. Никак она не воссияла. Утверждения, будто период после 1917 г. был периодом великой славы Русской православной церкви, что он вообще был задуман Господом для ее прославления, тоже являют собой пример нравственной аберрации, граничащей с богохульством. Это попытка свалить свои грехи на Господа Бога — Он-де попустил, а мы тут вроде и ни при чем. Очень даже при чем.
"Бог наказывает тех, кого любит". Это верно, но наказывает Он и тех, кого не любит — и еще как! Так был наказан Вавилон, так была наказана Византия. И не так ли наказывается Россия? Если спросить сколько-нибудь честного человека, что изливает Господь на Россию — Свой гнев или Свою любовь, то кроме совсем уж ошалевших околоправославных да православных фанатиков мало кто узрит в нашей истории ХХ века проявления любви Бога к нашей стране.
Этот век не оставил камня на камне от русского мессианизма. Еще И.А. Бунин советовал апологету избранничества: "поди-ка ты лучше проспись и не дыши на меня своей мессианской самогонкой!" «Проспаться» надо бы и православным, и большевистским поборникам нашего мессианства. Что до первых, то совершенно очевидна тщетность всех их упований: от надежд на особое отношения к нам высших сил не осталось ничего. А вот свидетельств обратного сколько угодно. У нас по-прежнему, если вспомнить стишки князя П.А. Вяземского, недоходно, голодно и холодно — и все отвисает, особенно у РПЦ. Она совершенно бездарно профукала Россию, не сберегла ее для Бога, для веры. И не хочет за это отвечать. Есть резон у тех, кто видел в православии несчастье России. Ложную мораль, ложные идеалы (характеристика Н.А. Бердяева) РПЦ исповедует даже до сего дня, так что русскому человеку и сегодня нечего противопоставить новым соблазнам.
