Третья неделя Великого Поста – Вторник
21. Прощать и не помнить зла
1. Прощать и не вспоминать мелких обид, причиненных нам в повседневной жизни.
2. Наше прощение и прощение Божие.
3. Прощать и быть снисходительным. Научиться видеть доброе в других людях.
21.1 В наших отношениях с людьми, – на работе, с приятелями, в семье, – в любом ежедневном общении практически неизбежны столкновения и конфликты. Может случиться, что нас кто-то обидит, что с нами поступят непорядочно, что нами будут пренебрегать. Все это может происходить достаточно часто. Сколько раз прощать брату моему, согрешающему против меня? до семи ли раз? Это означает: должен ли я прощать всегда? Именно такой вопрос задает Петр Господу в Евангелии, читаемом на сегодняшней Литургии[317]. Та же тема превалирует в сегодняшней молитве: сможем ли мы прощать во всех обстоятельствах? Делаем ли мы это охотно?
Мы знаем, какой ответ дал Иисус Петру, а, вместе с тем, и нам: Не говорю тебе: до семи, но до семижды семидесяти раз. Это означает – всегда. Господь требует безграничного прощения от Своих непосредственных последователей. Он хочет видеть в Своих учениках людей благородной души. Он желает, чтобы мы подражали Ему. Всемогущество Божие, – говорит Святой Фома Аквинский, – прежде всего выражает себя в прощении и милосердии, поскольку именно в добровольном прощении являет себя высшее могущество[318], а потому, ничто иное так не уподобляет нас Богу, как постоянная готовность прощать[319]. Именно здесь проявляется величие нашей души.
Мы не должны вспоминать о тех обидах, которые нам были нанесены, о тех несправедливостях и унижениях, от которых мы страдали, – ибо недостойно сына Божия предъявлять список нанесенных обид[320]. Следует отмежеваться от всяческих обид, даже если наши ближние не исправляются, даже если они снова и снова обижают нас и вызывают у нас раздражение. Наше сердце должно оставаться здоровым и свободным от какой бы то ни было ненависти.
И прощать нам следует искренне, от всего сердца. Мы должны прощать так, как прощает Бог. И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим – ежедневно повторяем мы, произнося молитву “Отче наш”. Речь тут идет о немедленном прощении, когда обида не таится даже на мгновение, когда оппонента не унижают, когда обходятся без театральных жестов и драматизации. В большинстве случаев вовсе не следует говорить: “я прощаю тебя”, достаточно улыбнуться, сменить тему разговора, выказать свое расположение; простить раз и навсегда, как если бы ничего не произошло.
Для упражнений в прощающей любви не нужно ждать тяжкого оскорбления. Достаточно обычных, складывающихся ежедневно ситуаций, будь то домашние ссоры по малозначительному поводу, невежливость в общении и недовольство, причиной которых часто является усталость людей, с которыми мы встречаемся на нашем рабочем месте, на улице, в общественном транспорте…
Наша жизнь была бы мало похожа на жизнь христианина, если бы малейшая неприятность остужала нашу любовь, отдаляла нас от других и ввергала в уныние. Было бы весьма прискорбно, если бы нанесенное нам оскорбление делало нас несчастными, нарушало мирное расположение духа, заставляло нас забыть о постоянном присутствии Господа. Чрезмерная чувствительность может принести очень много вреда. Нам следует провести испытание совести, чтобы выявить истинный характер наших реакций на неприятности, с которыми мы сталкиваемся ежедневно. Идти за Христом – значит уметь распознавать как в мелких неприятностях, так и в больших обидах вехи на пути к святости.
21.2 И если семь раз в день согрешит против тебя… – прости ему[321]. Семь раз во всех возможных обстоятельствах. Даже в тот же самый день и в той же ситуации. Любовь долготерпит… не раздражается[322].
Прощение, однако, может стоить очень дорого. Господь знает об этом и призывает нас прибегать к Нему. Он поясняет нам, что готовность к безграничному прощению (что, однако, не исключает права на законную самооборону) коренится в добродетели смирения. Он рассказывает нам притчу в Евангелии, прочитанном на сегодняшней Мессе. Некий царь захотел сосчитаться с рабами Своими. Когда начал он считаться, приведен был к нему некто, который должен был ему десять тысяч талантов[323]. Это огромная сумма! – шестьдесят миллионов динариев (динарий составлял плату поденщика за день работы в поле). Всякий, кто найдет в себе мужество быть искренним перед Богом и по отношению к самому себе, легко согласится, что и он подобен слуге, не имевшему, чем заплатить. И не только потому, что всем, что у него есть, всем имением своим, он обязан Богу, но также и потому, что ему также прощены все нанесенные им обиды. Нам остается лишь одно средство: прибегнуть к милосердию Божию, чтобы Он поступил с нами, как с тем слугой: Государь, умилосердившись над рабом тем, отпустил его и долг простил ему.
Однако как только этот слуга встретил своего товарища, который был должен ему сто динариев, то, несмотря на усиленные просьбы последнего, он не пожелал ни простить ему долг, ни обождать, пока его должник окажется в состоянии заплатить. Тогда государь его призывает его и говорит: “злой раб! весь долг тот я простил тебе, потому что ты упросил меня; не надлежало ли и тебе помиловать товарища твоего, как и я помиловал тебя?”
Смирение, с каким мы признаем себя неплатежеспособными должниками Господа Бога, поможет нам прощать других людей. Стоит нам только вспомнить, сколь много простил нам Господь, и мы тут же осознаем наш долг прощать ближних. Даже в самых тяжелых ситуациях их задолженность нам намного меньше ста динариев, а в сравнении с десятью тысячами талантов она и вовсе равна нулю.
Прощая обиды и не вспоминая о них, мы больше всего приобретаем сами. Наша жизнь становится более радостной и спокойной, мы уже не страдаем из-за мелочей. Жизнь, сама по себе – суровая и опасная, порой становится очень трудной. – Но это помогает обострить духовное зрение, чтобы увидеть во всем руку Божию. Так ты станешь человечней и лучше поймешь тех, кто тебя окружает.[324]
Мы должны всех понимать, ладить со всеми, всех оправдывать и прощать. Конечно, мы никому не скажем, что оскорбление, нанесенное Богу не является оскорблением; мы не назовем несправедливость справедливостью, а зло – добром. Но, на зло мы ответим не злом, а ясным учением и честным поведением, топя зло в обилии добра (ср. Рим 12,21).[325]
Не будем повторять ошибки негодного раба, которому было прощено столь много, а он не простил столь малого.
21.3 Любовь “расширяет” наше сердце. Теперь в нем могут найти убежище все люди, даже те, кто не понимает нас либо не отвечает взаимностью на нашу любовь. Будучи вблизи Господа, мы не можем испытывать ненависти ни к кому. У Его стоп нам следует учиться искусству неосуждения других.
Мы можем наблюдать лишь некоторые поступки наших ближних, но не их подлинные мотивы. Хотя бы вы и видели нечто злое, не судите тотчас своего ближнего, – советует Св. Бернард, – но, скорее, постарайтесь в сердце своем найти ему оправдание. Оправдывайте намерение, если вы не можете оправдать поступков. Представьте себе, что брат наш соделал зло по невежеству, или от неожиданности, или по своей слабости. Если же нечто выглядит настолько очевидным, что пройти мимо просто невозможно, даже и тогда старайтесь верить в это и говорите себе: должно быть искушение было слишком сильным.[326]
Сколько же ошибок мы совершаем в ходе мелких повседневных конфликтов! Многие из них лишь стимулируют наши опасения и подозрения. Скольких же семейных размолвок удалось бы избежать, если бы мы поняли, что часто причиной агрессии является физическая усталость наших близких после долгого трудового дня! Кроме того, если ты сам ложным образом интерпретируешь чужие намерения, то не можешь требовать понимания по отношению к самому себе.
Снисходительность побуждает нас к доброжелательной открытости по отношению к другим, она располагает нас смотреть на них с симпатией. Она проникает в сокровенные глубины и позволяет увидеть там то доброе, что есть в каждом человеке.
С другой стороны, подлинно снисходительным может быть только смиренный человек. Он не преувеличивает мелких погрешностей других и не пытается приуменьшить или оправдать куда более значительных собственных грехов и ошибок. Гордость же является кривым зеркалом, искажающим истинное положение дел.
