И здесь снова скажем о мифе как части иного мира, искаженном, статичном образе, который захватывает сознание, подчиняет себе разум и управляет своим пленником, манипулирует им с легкостью. Разум, находящийся в чьей-то власти, разум несамостоятельный — уже на полпути к дьяволу. Если человек не хозяин своего сознания, то как ему отличить «нас возвышающий обман» от ложного образа? Истину — от самой великой Лжи, той, что сумела выдать себя за Правду? О чем думали люди, решившие прервать тысячи чужих жизней? Неужели о том, что они, разрушители Башен, станут поэтому Рукой Господа? Не потому ли нью-йоркские башни и привлекли желающих распространить свой внутренний распад и неминуемую гибель на как можно большее число окружающих, что где-то в темных глубинах их рассуждений застряла мысль о башне-символе? Страшны пути самообмана, но всегда логичны.
Да, без Сказки сложно, не исключено, даже невозможно жить. Но у нее должно быть свое место — в детстве, в игре, в безвредном ритуале, в минутах умственного отдыха. Но Сказка, управляющая миром, — это страшно. Слеп и неимоверно опасен разум, подчиненный Недоказуемому Образу, а миф по определению недоказуем и потому, как это ни печально, безумно устойчив во времени. И сколько же зла исходит только от существования мифа о необходимости — и неотвратимости самого Зла! От мифа о предопределенности Добра и не-Добра, от мифа об отсутствии выбора. Однако выбор существует, и сделать его вполне в наших силах.
Логика и желание истины — вот единственное оружие, с которым мы выходим на бой с ложным образом, с тем, кто требует не доказательств, а действий. Кто не желает рассуждать, а жаждет приказывать. Кто манит мнимой свободой от раздумий, а на деле печется только о своей власти. Но даже среди множества серьезных врагов всегда есть самый главный враг, самая злокачественная легенда о том, что часто во имя высоких целей необходимо проливать кровь — свою и чужую. Учение о безразличии к жизни, о награде за убийство. Миф о первичности Меча, утверждающий, настаивающий на том, что в конце концов всегда побеждает оружие.
Но никогда человечество не будет живо Мечом. Сама история неоднократно показала, что бывает с тем, кто поднимает меч первым. И так будет всегда. Уязвимость зла в том, что оно не помнит исторических уроков. Зло не непобедимо, ему просто не нужно давать фору. Нельзя забывать, нельзя отворачиваться от реальности, не замечать очевидного, а заметив, нельзя притворяться, что отдельный человек не в силах сделать ничего. Тогда будет много меньше жертв. Жертвы, как правило, платят за чужие преступления, за чужие ошибки. Жертвы — всегда невинны. Поэтому говорить об этом больно. У человечества сегодня был очень плохой день.
На этом заканчивается написанное в ночь с 11 на 12 сентября 2001 года.
НА ПУТИ К ЛЕГЕНДЕ, или ЦЕПОЧКА НЕСВЯЗАННЫХ ПОРАЖЕНИЙ
О Ассур, жезл гнева Моего! и бич в
руке его — Мое негодование!
Исайя 10:5Мы неизбежно видим историю Древнего Востока в двух совсем разных перспективах. Одна, сравнительно молодая, плод недавней работы трех-четырех поколений ученых-востоковедов, похожа на привычную историю обитаемого и частично цивилизованного мира последнего тысячелетия с гаком. Это — история государственная, в данном случае — имперская: рассказ о взлете и падении Ассирии, Вавилонии, Персии, их соседей и геополитических соперников. Она местами фрагментарна, часто суха и непонятна, но почему-то знакома, нужно лишь заменить имена и географические реалии. Цари ходят в походы, строят столицы, расправляются с изменниками, сочиняют оды самим себе. Другая историческая перспектива, много более древняя и имманентная нашей культуре — библейская. Ведь крошечное государство, затерянное в Палестине, и почти не замеченное имперскими анналами, создало величайшую литературу и глубочайшую философию (о религии уж не говорим), повлиявшие на жизнь всего человечества.
С точки зрения библейских авторов центром древневосточного мира был Израиль. В исторической же реальности этим миром правили его имперские повелители: Египет, Ассирия, Вавилон, хетты. Но нужно ли противопоставлять одну историю другой? Говорить, что перипетии ассирийского или вавилонского бытия маловажны и неинтересны? Или, наоборот, упрекать древнееврейских авторов в узости взглядов и субъективности, в том, что они не удосужились рассказать нам удивительную историю Древнего Востока во всех подробностях?
Конечно, трудно удержаться от очевидного наблюдения — библейский дискурс оказался мощнее самой могучей империи. Но значит ли это, что судьба древних стран не может нас ничему научить, что мы должны оставить историю мертвых народов на долю специалистов, что ничего не потеряем оттого, что забудем ее опять и снова? Ведь именно эта история стала общей, человеческой, именно этот мир породил Библию, породил нашу цивилизацию, нашу культуру. Утраченный и до конца непонятный мир, центром которого на протяжении многих веков был Великий Город на берегу Евфрата.
Напомним, что рождение легенды о Вавилоне стало побочным продуктом столкновения мощнейшего государства Навуходоносора с политически деградировавшим Иудейским царством. Произошло это в начале VI в. до н.э. — амплитуда исторических потрясений достигла апогея почти в тот самый час, когда пророк Иеремия задыхался в придворном зиндане. Вавилон исчез из поля нашего зрения где-то в конце правления Хаммурапи или при его ближайших преемниках — веке, наверно, в XVII до н.э.; иудеи же обосновались в Палестине на полтысячелетия позже. Попробуем перекинуть мост между этими очень отдаленными эпохами.
Что происходило с основными действующими лицами нашей истории в этот громадный промежуток времени? Что, в конце концов, привело их друг к другу? Про древних иудеев кое-что известно благодаря авторам и переписчикам Священного Писания, а вот что было с Вавилоном в течение примерно тысячи лет, до создания общеизвестной Нововавилонской империи, навсегда вошедшей в историю человечества? Попробуем разобраться со всем по порядку.
Черные дыры истории: месопотамская вариация
Пытаясь по крупицам найти ответ на последний вопрос, по крупицам собрать картину истории так называемого Средневавилонского периода, приходишь к печальному выводу: по большому счету, перед нами настоящая черная дыра. Культурная, историческая — какая угодно. Дыра размером в тысячу лет, находящаяся на месте одного из самых знаменитых городов в истории, расположенная на землях, давным-давно заселенных грамотным и прекрасно умеющим обрабатывать землю Homo sapiens'oM. Вообще, первая цивилизация человечества в основном состоит из пустот, точнее говоря, — суперцивилизация, ибо в нее входят культуры и шумерская, и вавилонская, и ассирийская, и многие другие, дошедшие до нас в совсем фрагментарном виде, и к тому же разбросанные по разным векам. В таком случае принято говорить: следы уничтожены временем, что, как правило, не соответствует истине. Культурно-историческое наследие главным образом уничтожали представители того биологического вида, что назван учеными разумным — и делали это упорно, многократно, усердно и постоянно. С точки зрения высокообразованного современника, люди далеких эпох совершали довольно много странных действий, и свойственное человеку желание смотреть на предков свысока, казалось бы, в данном случае оправдано. Но полностью неверно, и не только потому, что мы ничем не лучше.
Не хотелось бы выступать в качестве адвоката древних: они в этом не нуждаются. Одновременно попробуем уберечься и от впадения в идеализацию давно прошедших времен. Хорошо известно, что некоторые неустанно ищут «позабытые, но самые сокровенные» истины в смутных, плохо понимаемых текстах древних народов, будто именно в этих стершихся строчках сокрыты какие-то утерянные современной цивилизацией важнейшие секреты[204]. Это одновременно необоснованно исторически и философски малопродуктивно.
Желание преклониться перед писаниями, смысл которых уже наполовину утрачен, — важный компонент мифологического сознания. Не разберешь, чего здесь больше — естественного уважения и интереса к тексту, пережившему века и тысячелетия, или своеобразной духовной лени — желания вторичности, того, чтобы тайны бытия были бы уже изложены (пусть в несколько туманной форме), оставляя на твою долю лишь толкование и следование чьим-то указаниям? Изучение древних письмен — занятие более чем достойное, но не скрывается ли иногда за его кропотливостью подсознательное стремление отгородиться от реальности, требующей от нас ежедневно отвечать на вопросы все того же бытия и делать это совершенно самостоятельно. Опыт и знания для этого, что скрывать, вещи полезные и даже необходимые. Но еще важнее желание их применить, не прятаться от жизни в коконе, сколь бы он ни был удобен и сколь бы ни была мерзка окружающая его действительность.
