Вика, наклонившись к отцу, зашептала:
— Папа, папочка, милый, я не хочу, чтобы ты умирал. Тебя надо пособоровать и причастить.
— Эх, дочка, — тоже зашептал отец, — разве это поможет? Думаю, что нет, природу не обманешь. Но раз уж помирать, то хотелось бы с Богом все равно примириться, покаяться в своих грехах. А то как там будет, не знаю.
— Правильно, папочка, правильно, молодец! Я тебе батюшку приведу, — и, чмокнув отца в небритую щеку, она выбежала из палаты.
Вика пошла к заведующему отделением и попросила разрешения привести священника. Тот замахал руками:
— Что ты! Не положено! Ты что же, девочка, хочешь, чтобы я работы лишился?
Когда Вика стала продолжать упрашивать, он рассердился и просто выставил ее за дверь. Вика пошла по больничному коридору, вся заливаясь слезами.
— Что-то случилось, родненькая? — остановила ее пожилая медсестра.
Вика все рассказала.
— Ну вот что, не плачь и не горюй, здесь, в больнице, тоже немало верующих работает. Я тебе все устрою во славу Божию. Иди в собор и спроси отца Димитрия. Еще не каждый священник сюда пойдет, они ведь тоже рискуют. Скажи ему, Нина Семеновна тебя прислала из Пироговки. Придете ближе к ночи, я дежурю. Буду ждать вас в одиннадцать часов у входа.
Вечером Вика с отцом Димитрием, уже пожилым священником, стояли у входа в хирургический корпус. Нина Семеновна, открыв им двери и взяв благословение у отца Димитрия, осторожно повела коридорами, предварительно накинув на них белые халаты. Отец Димитрий в больницу пришел в костюме с галстуком, а ряса лежала в сумке. В белом халате, с небольшой бородкой, он был похож на профессора медицины. Папу из палаты Нина Семеновна заблаговременно перевезла в перевязочную. Впустив туда отца Димитрия, она закрыла дверь перевязочной на ключ. Затем вручила Вике ведро и тряпку со шваброй:
— Ну, дочка, чтобы легче было тебе ждать, мой коридор, да почище. Бог труды любит.
Через час Нина Семеновна открыла перевязочную. Оттуда вышел уставший отец Димитрий. Вика, заглянув, увидела отца. Лоб и щеки его лоснились от масла после соборования, но глаза были спокойные и ясные, смотрящие как бы внутрь себя. Заметив Вику, он ей улыбнулся. Вика, подбежав, поцеловала отца и шепнула:
— Поздравляю тебя с соборованием и причастием. Вот увидишь, все будет хорошо.
Через неделю после операции врач радостно сообщил:
— Идет на поправку, через месяц получишь своего папу.
Вика сидела возле отца счастливая, отец тоже улыбался, они строили планы на летние каникулы. Неожиданно отец дернулся вперед и прямо весь просиял. Вика обернулась и увидела в дверях палаты маму с авоськой в руке. Мама прошла к кровати, поставила авоську на тумбочку:
— Ну, здравствуй, муж.
— Здравствуй, жена. Поцелуемся, что ли? — после короткой паузы добавил он.
— Давай поцелуемся да буду тебя домашними пирожками откармливать, а то вон исхудал как без меня.
Поцеловав отца, мать сразу склонилась над авоськой и долго там копошилась, но Вика заметила, что она это делает, чтобы украдкой вытереть слезы.
Самара — Волгоград,
февраль 2003 г.
Светлана этому не верила до последней минуты. Не верила, когда шла по тому адресу, который ей указала подруга. Не верила, когда поднималась по заплеванной лестнице вонючего подъезда блочной пятиэтажки. Не верила, когда остановилась перед обшарпанной дверью указанной квартиры. Не верила, а потому и не решалась нажать кнопку звонка. Стояла, размышляя о том, какой же она может оказаться дурой, если на вопрос: «Не у вас ли мой муж Слава?» — ее поднимут на смех. Терзаясь сомнениями, она вдруг ясно осознала, что еще больше боится другого. Боится, что все это окажется правдой. Как тогда эту правду принять? Светлана повернулась к лестничному маршу и уже взялась за перила, но потом, пересилив желание капитулировать, так ничего и не узнав, снова вернулась к двери. Вместо того, чтобы нажать кнопку звонка, она робко постучала. Дверь тут же открылась, как будто ее ждали. На пороге стояла миловидная девушка, вопросительно улыбаясь. Света в растерянности улыбнулась девушке в ответ.
— Вам кого? — спросила та, видя замешательство Светланы.
Но Света смотрела уже не на девушку, а на коричневые мужские ботинки, стоящие в прихожей. Сомнений быть не могло — это Славины ботинки. Робость как рукой сняло. Она молча оттолкнула девушку и решительно шагнула в квартиру. За кухонным столом сидел ее муж Слава в стоптанных домашних тапочках на босу ногу, в трикотажных спортивных штанах и майке. Он спокойно покуривал сигарету, как у себя дома. На столе стояли бутылка шампанского и букет гвоздик, лежала коробка конфет. Увидев Свету, Слава поперхнулся дымом и растерянно залепетал: «Светик, ты как? Ты откуда?» Светлана в молчаливой ярости подошла к столу, выхватила из воды гвоздики и с размаху хлестко ударила ими мужа по лицу раз и другой, так что головки цветов брызнули в разные стороны алым фейерверком. Сзади в Светлану вцепилась хозяйка квартиры. Лучше бы она этого не делала. Остатки букета прошлись и по ее лицу. Так же молча Света развернулась и выбежала из квартиры. Сбегая вниз по лестнице, она истерически хохотала, а сердце ее в это время сжималось от нестерпимой боли, причиненной предательством самого дорогого человека. Она быстро шла по улице, до ее сознания стала доходить суть происходящего. А суть эта была страшна: рухнула вся ее жизнь, надежды и мечты, а главное, любовь. Чтобы хоть как-то отогнать от себя осознание этой ужасной реальности, она без конца повторяла: «Это подлость, какая же это подлость!»
Холодный мартовский ветер сушил ее горячие слезы, которых, впрочем, она не замечала. Уже подходя к своему дому, Света вспомнила растерянную физиономию мужа, и у нее снова вырвался истерический хохот. При этом мелькнула досадливая мысль: «Как жаль, что Славка продешевил и не купил вместо гвоздик розы». В своем мстительном воображении она еще раз отхлестала мужа и его подружку, но уже розами с длинными крепкими шипами. Поднимаясь в лифте, она продолжала мысленно охаживать своих обидчиков букетом роз, пока их физиономии не превратились в сплошное кровавое месиво. Дома она скинула в прихожей прямо на пол пальто и, пройдя в комнату, легла на диван, устремив в потолок отрешенный взгляд. Так она пролежала до самого вечера. Кот Барсик, забравшись к ней, стал тереться об нее и настойчиво мяукать, призывая свою хозяйку вспомнить о том, что он с утра ничего не ел. Света встала, механически дошла до холодильника, налила коту молока и вернулась в зал. Она присела на диван и, взяв со стола дистанционный пульт, включила телевизор. Шел ее любимый сериал, но теперь он ей показался пошлым и неинтересным. Она стала бесцельно переключать каналы. Наконец, осознав бесплодность попыток отвлечься от своих невеселых дум с помощью телевизора, побрела в ванную комнату. Долго стояла под душем. Затем, завернувшись в халат, снова села перед телевизором. После душа она почувствовала некоторое облегчение и решила спокойно обдумать свое положение.
Со Славой они прожили уже четыре года. Жили хорошо, в достатке. Правда, в последнее время она замечала, как в их отношениях что-то разладилось. Муж стал частенько задерживаться на работе допоздна и уезжать в командировки чуть ли не каждый месяц. Женское чутье подсказывало худший вариант: у Славы есть другая. Но верить этому не хотелось, ведь они любили друг друга со школьной скамьи. Она бы так и продолжала сомневаться, если бы Танька, ее подруга, окончательно не открыла ей глаза на правду.
Пока Светлана пребывала в своих горестных размышлениях, на местном телевидении началась программа “Встреча с интересными людьми”. Телеведущая беседовала с приехавшим в их город знаменитым колдуном Русланом Эдуардовичем Лонгиным. Светлана вначале передачу смотрела рассеянно, но потом как-то все более и более с интересом.
— Я — потомственный колдун уже в девятом поколении, — вальяжно развалясь в кресле перед телекамерой, говорил Лонгин, — моя бабушка была колдунья, она и передала мне свои способности. Теперь я являюсь председателем Всероссийского общества магов и экстрасенсов.
— Руслан Эдуардович, — обратилась к нему ведущая, — сейчас стало модным интересоваться магией и экстрасенсорикой, но скажите, пожалуйста, откуда же взялось сразу так много специалистов в этой доселе не известной области?
— Несомненно, в этом деле много дилетантов и самоучек, от них мало проку. Не все в одинаковой степени обладают способностью к магии. Но наше сообщество для того и существует, чтобы в этом архиважном для людей деле преобладал профессионализм. Сейчас для этого в нашем государстве созданы очень благоприятные условия. В эпоху демократических преобразований и гражданских свобод мы можем заявить о себе во всеуслышание. На самом же деле наше сообщество зародилось не сейчас, а уже более четырехсот лет тому назад. Оно было создано в год установления в Русской Церкви патриаршества.
