Однако (исключая послание Поликарпа и, быть может, сочинения Папия) мы не имеем права время знакомства Иринея с этими творениями непременно отождествлять с его малоазийским пребыванием. Возможно, что некоторые из них сделались ему известными уже после 155 г. Поэтому и для нас в данном случае указания на них не могут иметь значения.[547]
4. Поездка св. Иринея в Рим в 154—155 г.
Общение Иринея с Поликарпом закончилось поездкой обоих в Рим в 154-155 г. О пребывании здесь Иринея прямо говорит эпилог Martyrium’a Polycarpi по Московской рукописи: «Этот Ириней, будучи во время мученичества епископа Поликарпа в Риме, многих обучил (πολλούς εδίδαξεν)».[548] (Смерть же епископа Смирнского, как признается теперь большинством исследователей, падает на время около 155 г.)[549]
Подтверждает данное сообщение косвенно и сам св. отец в Contra haereses, III, 3,4 и в письме к папе Виктору. В первом месте он рассказывает, как Поликарп при встрече с еретиком Маркионом, сказавшим ему: «Узнаешь ли меня?», отвечал: «Узнаю первенца Сатаны».[550] А.несколькими строками выше приводит подобный же случай, бывший с апостолом Иоанном, когда тот, увидев в ефесской бане еретика Киринфа,. выбежал из нее, не помывшись, и сказал: «Убежим, чтобы не упала баня, потому что в ней враг истины, Киринф».
Рассказывая последнее событие, Ириней ссылается на «слышавших» об этом от самого Поликарпа [«rati eioiv oi ¿кгрсоота; aùxoO, ön Tfflâwnç... и есть слышавшие от него (Поликарпа), что Иоанн...» и т. д.].[551] В первом же случае подобной ссылки нет. Такая разница может быть объяснена, по нашему мнению, тем, что, вероятно, при встрече Поликарпа с Маркионом св. отец сам присутствовал. А упомянутое событие, по его же заявлению, случилось в Риме при папе Аниките, т. е., по общему исчислению, в 154-155 г., когда происходил между Поликарпом и Аникитом спор о Пасхе.[552]
Подробности и живость, с которыми Ириней рассказывает об этом последнем в письме к Виктору, также указывают, по-видимому, на ею личное присутствие и, может быть, участие в самом споре.[553] — Очевидно, престарелый епископ Смирнский, отправляясь в Рим, взял с собой (в 154 г.) любимого ученика. Ириней был при нем все время пребывания там. Потом Поликарп уехал и в 155 г. умер мучеником в Смирне. Ириней же, судя по эпилогу, оставался в Риме, при смерти его не присутствовал и узнал о ней чудесным образом — именно, как передает эпилог, со слов неизвестного сочинения св. отца: «В тот день и час, когда в Смирне пострадал Поликарп, Ириней, бывший в Риме, услышал голос наподобие трубного звука, провещавший: “Поликарп скончался мученически”».[554] Таким образом, Ириней жил в Риме дольше своего учителя.
Какие причины вынудили его сделать это, трудно решить. Может быть, продолжительность пребывания здесь требовалась деятельностью, какой он уже проявил себя здесь.
О ней говорит прежде всего тот же эпилог: св. отец в Риме πολλούς έδίδαξεν (многих научил). В чем могло состоять и чего касалось это έδίδαξεν?
Согласно первоначальному смыслу, слово это обозначает, собственно, обучение, первоначальное наставление в чем-либо неизвестном и прилагается по преимуществу к детям школьного возраста. В отношении к данному случаю оно, естественно, могло определять только христианское наставление, а не обучение светским наукам, — но и не вообще наставление, а первую его стадию, катехизацию; словом, означает деятельность св. Иринея по распространению христианства среди язычников Рима.
Но имея в виду общую связь мыслей в эпилоге, мы не можем ограничивать έδίδαξεν только первоначальным наставлением язычников в истине Христовой.
Автор его говорит далее о встрече Поликарпа с Маркионом, а потом снова возвращается к Иринею. Такое постоянное переплетение повествования об Иринее с рассказом о Поликарпе может быть объяснено тем, что в представлении составителя эпилога деятельность обоих отцов в Риме отождествлялась. Но Поликарп выступает далее в качестве обличителя Маркиона («Узнаю, узнаю первенца Сатаны»).[555] Значит, и св. Ириней также обличал еретиков-гностиков. ’Εδίδαξεν вполне допускает такое понимание.
К тому же выводу приводит и анализ Contra haereses, III, 3, 4. Там св. отец сам замечает о Поликарпе, что он «многих обратил от вышепоименованных еретиков к Церкви Божией».[556] Но, как мы указывали, форма речи предполагает не только личное присутствие Иринея при этих событиях, а и близкое участие в них.
Нельзя, конечно, преувеличивать широты деятельности св. отца в Риме. Здесь были свой епископ и пресвитеры, на обязанности которых лежало дело учительства. Да и сам Ириней не так долго жил там. Нельзя также представить себе эту его деятельность исключительной и самостоятельной. Ему, как мы уже доказывали, в это время было около тридцати лет — возраст недостаточно большой, чтобы приобрести известность именно в Риме. К тому же Ириней был не один, а с Поликарпом. Поэтому едва ли мог действовать самостоятельно, а, вероятно, исполнял лишь поручения своего учителя. Кроме того, в письме лионских мучеников (в 177 г.) к Элевферу они рекомендуют св. отца папе. Очевидно, он был неизвестен или, по крайней мере, мало известен последнему (Элевфер в 154-155 г. был уже диаконом Римской церкви).[557] Но этого не могло быть, если бы Ириней действовал независимо и достиг популярности в Риме.
Однако, с другой стороны, нельзя и умалять значения этой деятельности. ПоМой; свидетельствует, что катехизация и обличение еретиков не были случайными фактами, касавшимися одного-двух людей, а распространялись на достаточное их количество. И это вполне допустимо. Рим был настолько большой город, что в нем могло хватить работы не только епископу и римским пресвитерам. Немало, конечно, к середине II в. было там и язычников. Поэтому Ириней вполне мог.распространять здесь христианство.
Но особенно много сил требовалось от христиан Римской церкви на борьбу с еретиками. Рим всегда, благодаря своему значению в качестве мировой столицы и многолюдности населения, являлся местом, куда стекались и где успешно действовали представители самых разнообразных течений. С другой стороны, как показывает, например, история с Флорином, клир Римской церкви, может быть, опять благодаря многочисленности народонаселения, не всегда оказывался на высоте положения: иногда не только не обличал, но даже и не знал о существовании среди христиан той или другой ереси. Поэтому-то всякий приезжий христианин, знакомый с еретиками и имевший средства к их обличению, был желательным в Риме и всегда мог найти себе большое поле деятельности.
Так, очевидно, было и в данном случае. Поликарп знал гностиков еще по Смирне. Приехав в столицу и встретившись здесь с ними, он не преминул воспользоваться случаем и стал обличать их, так что «многих обратил от вышепоименованных еретиков к Церкви Божией», как свидетельствует сам св. Ириней.[558] Последний, очевидно, помогал ему в этом деле.
Об этом же, по-видимому, говорит и отрывок из письма к папе Виктору. Здесь выступает новая сторона деятельности св. отца. К сожалению, однако, у нас нет подробных сведений, какое положение занимал он и в чем именно выразилось его участие в пасхальном споре. Можно думать только, что ученик Поликарпа, он в 154-155 г. держался одинаковой с последнем практики в праздновании Пасхи.[559]
Приведенными данными и ограничиваются, собственно, все сведения, касающиеся малоазийского периода жизни Иринея. 154-155 г. является концом ученических лет св. отца.
Но вместе с тем в Риме же полагается и начало его деятельности. Начало, как видим, очень знаменательное. Свои первые шаги Ириней делает под руководством св. Поликарпа, как бы показывая этим, что он и вообще всегда будет сообразоваться с принципами этого великого мужа и охранять полученное от него церковное Предание. С другой стороны, здесь намечается уже и программа всей самостоятельной будущей жизни св. отца как учителя христианского, борца с ересями и всецерковного деятеля (пасхальные споры).
Глава III. Галльская церковь в эпоху св. Иринея
1. Краткие географические и исторические сведения о Галлии
Деятельность св. Иринея в зрелые годы всецело принадлежала Галльской церкви, имея своим центром город Лион.
Древняя Галлия представляла из себя обширнейшую страну. Она обнимала все местности между Пиринеями и Рейном, Средиземным морем и Атлантическим океаном. В нее входили: нынешняя Франция, северная Италия (герцогство Савойское), Швейцарские кантоны, Люксембург, Бельгия и юго-западная Германия.[560]
