Главнейшее занятие жителей Массалии составляло мореплавание. Судоходство у них достигло высокой степени процветания. Были свои верфи, арсеналы.[614] Благодаря судам, они входили в непосредственные связи со всеми прибрежными народами, ведя торговлю разными товарами и поддерживая культурное взаимообщение* Особенно это должно сказать об их отечестве, Малой-Азии, сношения с которой у массалиотов были интенсивными, тем более что там жили и переселенцы из Галлии в лице галатов.[615] Развита была торговля у них и с соседями — кельтами.[616]
Кроме Массалии, в Трансальпийской Галлии существовало еще много городов. Некоторые из них в ту пору, по словам Гиббона, находились не в худшем, а может быть, даже в лучшем положении, чем теперь. Таковы: Арль, Ниш, Нарбонна, Тулуза, Бордо, Отён, Виенна, Лион, Лангр, Трир.[617] Особенно выдавались: Нарбонна, главный город провинции этого же имени и первая римская колония в Галлии,[618] Лион и отчасти Виенна.
Лион, ныне административный центр департамента Роны во Франции, лежал при слиянии рек Роны и Сены.[619] Древнее его название Лугдун (Ц^ипит).[620] Город расположен был у подножия холма.[621] Количеством народонаселения он уступал лишь Нарбонне.[622] Со времени Цезаря подпал под власть римлян, став одним из центров их владычества в Галлии. При Августе был сделан административным пунктом по управлению провинцией, носившей его имя (и^ипепж).[623] Римляне пользовались им как рынком, чеканили здесь серебряную и золотую монету.[624] Против города, при соединении рек, во времена Страбона существовал храм, сооруженный в честь Августа всеми кельтами. В нем была прекрасная статуя императора и жертвенник с именами 60 кельтских племен и изображениями каждого из них.[625]
Виенна, древняя столица племени аллоброгов, лежала несколько ниже Лиона по Роне.[626] Особенную славу приобрели оба последних города в христианскую эпоху.
Древнее французское предание приписывает просвещение Галлии христианством Лазарю с его сестрами Марфой и Марией, или трем ученикам ап. Павла: Крискенту, Трофиму и Сергию Павлу, относя проповедь здесь, следовательно, к I в.[627]
Однако едва ли в действительности было так. Более или менее положительным свидетельством в пользу этого могло бы быть место из 2 Послания к Тимофею (4,10), где св. Павел называет Крискента, своего ученика, и указывает пункт его миссионерского путешествия: «Димас пошел в Фессалонику, Крискент в Галатию (Δημας έπορεύθη εις Θεσσαλονίκην, Κρήσκης εις Γαλατίαν)». В издании Тишендорфа, Триджельса и в кодексах К, С, минускульном № 5, Amiatinus, в эфиопском переводе, у Евсевия (НЕ. III, 4) вместо εις Γαλατίαν стоит εις Γαλλίαν. При таком чтении естественно нужно было бы признать I в. временем распространения христианства в Галлии. — Но эту транскрипцию нельзя назвать правильной. В кодексах A., D., G., в большинстве переводов, у Златоуста и др. стоит εις Γαλατίαν.[628] И — что весьма важно — сам Ириней приводит 2 Тим. 4,10 в последнем виде.[629] Несомненно, что ему, как епископу Галльскому, должно было быть известным, путешествовал или нет Крискент в Галлию. И если он читает in Galatiam, значит, Крискент проповедовал не в Галлии, а в малоазийской Галатии.
А при таком положении дела вышеозначенное французское предание оказывается сомнительным, и говорить с уверенностью о существовании христианства в Галлии в I столетии нельзя.[630]
Но это несомненно относительно II в. В 177-178 г. мы видим в Лионе полное церковное устройство. Там имеется епископ — и уже престарелый, девяностолетний.[631] Пресвитер Ириней, вероятно, еще до 177 г. долго жил здесь. Церковь терпит гонение и выставляет достаточное количество мучеников;[632] пишет послания к Церквам асийским по поводу гонения[633] и Римской — по вопросу о монтанистах.[634] А это много значит. Очевидно, она могла рассчитывать, что голос ее будет услышан и иметь вес в таком важном деле. Следовательно, возникла она гораздо раньше 177 г. Несколько позднее предстоятель ее принимает деятельное участие во всецерковном споре о Пасхе.[635]
Наряду и вместе с ней выступает также и Виеннская церковь. Ее имя стоит в заголовке послания в Малую Азию.[636] Она выставила в гонение 177 г. мученика диакона Санкта.[637]
Существовали во времена Иринея и другие христианские общины в Галлии. Их упоминает он в Contra haereses, 1,10,2; «Не иначе верят и не различное имеют Предание Церкви, основанные в Германии, в Испании, в Галлии (év Ketam;)»[638] (а мы уже указывали, что древняя Германия также входила частью в состав Трансальпийской Галлии).
Точно также о Марке-еретике Ириней говорит, что тот и его единомышленники «в ронских странах обольстили многих женщин»;[639] значит, как справедливо замечает Гарнак, «не только в одном или двух городах Ронской области, но во многих были христиане».[640]
Но если в 177 г. или несколько позднее во многих местах существовали правильно организованные церковные общества, то мы имеем полное право предположить, что христианство в Галлии появилось в первой половине II в., так как нельзя себе представить, чтобы они в таком виде везде возникли вдруг. Особенно же это верно в отношении к Галлии южной, в частности, той области, где находились города Лион и Виенна.[641]
Откуда было принесено сюда христианство, точно неизвестно. Но мы знаем об интенсивности связей между кельтами и жителями Малой Азии, Часть первых уже давно переселилась в малоазийскую Галатию. Галлия приняла, в свою очередь, фокейцев. Массалиотыгреки поддерживали постоянные торговые и культурные сношения со своей родиной.
ВI в. Малая Азия была просвещена христианством. Можно было бы уже a priori предположить, что оно будет перенесено отсюда и в Галлию.
Положительных исторических свидетельств о такой миссии не имеется. Но зато есть косвенные данные.
В 177 г. церкви Лионская и Виеннская обращаются с посланием о гонениях не к каким-либо другим, а именно Церквам Асии и Фригии (в Малой Азии).[642] А это весьма знаменательно. Среди мучеников оказываются лица происхождения малоазийского, как Александр, родом фригиец(Фр{^ τό γένος),[643]Аттал из Пергама (Περγαμηνόντωγένει).[644] Большинство их носят греческие имена: Έπάγαθος, Ποθεινός, Πονακός, Βιβλίς, уже упомянутые Александр и Аттал и др. Епископом также является несомненный грек Пофин. Лионские христиане пишут послание «братьям в Асии и Фригии» и по поводу раскола монтанистов.[645] Св. Ириней был по происхождению малоазийский грек.
Все это с несомненностью говорит об интенсивности связей и между Церквами — галльскими и малоазийскими. А ее иначе трудно попять, как так, что Галлия была просвещена христианством именно из Малой Азии.[646]
Вероятно, проповедники прежде всего появились в Массалии. Отсюда отправились к устьям Роны, поднялись вверх по ней. Заехали, можно думать, во Вьенну и окончательно поселились в Лионе, сделав сто центром своей деятельности.
Выбор был удачным. Здесь жил, как мы уже говорили, императорский легат, управлявший провинцией. Город являлся фактически столицей для всей центральной Галлии (Лионская провинция обнимала земли, лежавшие между Луарой и Сеной).[647] Благодаря положению при слиянии двух рек и хорошо развитому здесь судоходству, сообщение его с выше и ниже лежавшими местностями было, очень удобным.
Имена первых апостолов Галлии нельзя установить. Но не найдется, по-видимому, серьезных возражений к признанию одним из таковых Пофина. Он же был, вероятно, первым епископом Лиона. Его сменил св. Ириней.
Что касается других городов Галлии, то вопрос о существовании здесь епископских кафедр вызывает большие разногласия. Большинство старых французских ученых, ревнуя о славе отечественной Церкви, исчисляло их в ргромной цифре (для начала IV в., например, до I (ескольких ςοτ).[648] Другие, наоборот, доводят число их для II в. до одной (в Лионе).[649] Третьи (Гарнак) стоят посередине, не считая возможным присоединиться к этим крайним точкам зрения.
Второе мнение со времени выхода в свет труда Л. Дюшена — Fastes episcopaux de l’ancienne Gaule. T. I-II. Paris, 1894-190CP приобрело особенную силу и значение.
В древней Церкви был обычай, сохранившийся, собственно, и доныне: лиц, поминаемых на богослужении о здравии й упокоении, записывать в особые синодики (диптихи, наши «поминания» и т'. п.); причем на одной стороне (обычно левой) писались имена живых, а на другой — умерших. В частности, в главных церквах существовали поминальные диптихи специально с именами епископов той местности. Эти-то епископские списки, сохранившиеся в разных местах Галлии, Дюшен собрал и подверг разработке в названном труде: определил степень достоверности и сохраненности каждого из них,[650] сравнил с другими историческими данными и т. п. В результате он пришел к выводу, что раньше второй половины III в. в Галлии не было епископов, кроме Лионского. Доводы и заключение его повторил
