6. Страннолюбец и сребролюбец друг с другом встретились, и второй назвал первого безрассудным.
7. Победивший эту страсть отсек попечения, а связанный ею никогда не молится чисто.
8. Сребролюбие начинается под видом раздавания милостыни, а оканчивается ненавистью к бедным. Сребролюбец бывает милостив, пока собирает деньги, а как только накопил их, так и сжал руки.
9. Видел я нищих деньгами, которые в сожительстве с нищими духом обогатились духовно и забыли первую свою нищету.
10. Монах, любящий деньги, чужд лености, он ежечасно вспоминает слово апостола: если кто не хочет трудиться, тот и не ешь (2 Фес. 3, 10); и другое: руки мои послужили мне и бывшим при мне (ср. Деян. 20, 34).
Шестнадцатая борьба. Кто в ней одержал победу, тот или любовь Божию приобрел, или отсек суетные попечения.
Ступень семнадцатая. О нестяжании
1. Нестяжание – это отложение земных попечений, беззаботность о жизни, невозбраняемое путешествие, вера заповедям Спасителя; оно чуждо печали.
2. Нестяжательный инок – владыка над миром, вверивший Богу попечение о себе и верою стяжавший всех своими рабами. Он не будет говорить человеку о своей нужде, а что приходит, то принимает как от руки Господней.
3. Нестяжательный подвижник – это сын беспристрастия, и что он получает, то считает за ничто. Если случится ему куда-либо отойти, все вменяет за уметы[80]. Если же печалится о чем-нибудь, то еще не сделался нестяжательным.
4. Нестяжательный муж молится чистым умом, а любостяжательный во время молитвы представляет образы вещества.
5. Пребывающие в повиновении чужды сребролюбия, ибо когда они и тело свое предали, то что уже будут считать своей собственностью? Тем только лишаются они пользы, что удобны и готовы к переходам с места на место. Видел я, что вещество родило монахам терпение, чтобы пребывать на одном месте, но больше их я ублажил скитающихся ради Господа.
6. Вкусивший вышних благ легко презирает земные, невкусивший же первых радуется о стяжании последних.
7. Безрассудно нестяжательный лишается двоякой пользы: и от настоящих благ удаляется, и будущих лишается.
8. О монахи! Не будем невернее птиц, которые не пекутся и не собирают.
9. Велик благочестиво отвергший свое имение, но свят, кто отвергается своей воли. Первый сторицей имением или дарованиями обогатится, а последний жизнь вечную наследует.
10. Волны не оставят моря, а сребролюбца не оставят гнев и печаль.
11. Презревший вещество избавился от словооправданий и прекословий, любостяжательный же за иглу готов состязаться до смерти.
12. Непоколебимая вера отсекает суетные попечения, а память о смерти научает отвергаться и тела.
13. В Иове не было и следа сребролюбия, потому-то он, и всего лишившись, пребыл без смущения.
14. Сребролюбие есть и называется корень всех зол (1 Тим. 6, 10), и оно действительно таково, ибо производит ненависть, хищения, зависть, разлучения, вражды, смущения, злопамятство, жестокость и убийства.
15. Малым огнем сожгли некоторые много вещества, и одной добродетелью избежали многие всех вышеописанных страстей: эта добродетель называется беспристрастием. Она рождается в нас от опытного ведения и вкушения Божественного разума и от попечения о страшном ответе во время исхода из этого мира.
16. Со вниманием прочитавший слово об объядении, этой матери стольких зол, не неведает, что в пагубном и проклятом своем чадородии оно назвало вторым своим исчадием камень нечувствия. Но я не мог дать ему места, по порядку ему принадлежащему, будучи обязан говорить прежде о многоглавом змие идолослужения, который у рассудительнейших отцов получил третье звено в цепи восьми главных страстей. Теперь, окончив о нем умеренное слово, мы намерены говорить о нечувствии, занимающем по порядку третье место, а по происхождению – второе. Потом будем говорить о сне и о бдении, а также и о детской малодушной боязливости побеседуем кратко, ибо все эти недуги свойственны новоначальным.
Ступень семнадцатая. Кто на нее взошел, тот шествует на небо, совлекшись вещества.
Ступень восемнадцатая. О нечувствии
1. Нечувствие, как телесное, так и душевное, есть омертвение чувства от долговременного недуга и нерадения, окончившееся нечувствием.
2. Безболезненность – это обратившееся в природу нерадение, оцепенение мысли, порождение худых навыков, сеть усердию, силок мужеству, незнание умиления, дверь отчаяния, матерь забвения, которая, родив дщерь свою, снова бывает ее же дщерью; это – отвержение страха Божия.
3. Бесчувственный – безумный мудрец, учитель, осуждающий себя самого, любослов, который говорит против себя, слепец, учащий видеть; беседует о врачевании язвы, а между тем беспрестанно чешет и растравляет ее; жалуется на болезнь и не отстает от вредных для него снедей; молится о своем избавлении от страсти и тотчас исполняет ее на самом деле; за совершение ее гневается сам на себя и не стыдится слов своих, окаянный. «Худо я поступаю», – вопиет и усердно продолжает делать злое. Устами молится против своей страсти, а делом для нее подвизается. О смерти любомудрствует, а живет как бессмертный. Вздыхает о разлучении души с телом, а сам пребывает в дремоте, как будто он вечный. О воздержании беседует, а стремится к объядению. Читает слово о последнем Суде и начинает смеяться. Читает слово против тщеславия и самим чтением тщеславится. Говорит о бдении и тотчас погружается в сон. Хвалит молитву и бегает от нее, как от бича. Послушание ублажает, а сам первый преступник. Беспристрастных хвалит, а сам не стыдится за рубище памятозлобствовать и ссориться. Разгневавшись, огорчается и опять за само это огорчение на себя гневается: и, прилагая побеждение к побеждению, не чувствует. Пресытившись, раскаивается и немного спустя опять прилагает насыщение к насыщению. Ублажает молчание, но восхваляет его многословием. Учит кротости, но часто в самом том учительстве гневается и за огорчение свое опять на себя гневается. Воспрянув от греховного усыпления, вздыхает, но, покивав головой, снова предается страсти. Осуждает смех и учит о плаче, смеясь. Порицает себя перед некоторыми как тщеславного и тем порицанием покушается снискать себе славу. Сладострастно смотрит на лица и между тем беседует о целомудрии. Пребывая в мире, хвалит безмолвствующих, а того не разумеет, что он этим посрамляет себя самого. Славит милостивых, а нищих поносит. Всегда сам себя обличает и прийти в чувство не хочет, чтобы не сказать: не может.
4. Видал я много таких людей, которые, слушая слово о смерти и Страшном Суде, проливали слезы, а потом, когда слезы еще были в очах их, со тщанием спешили на трапезу. Я подивился тому, каким образом госпожа оная, смрадная страсть объеядения, будучи укрепляема долговременным бесчувствием, могла победить и плач.
5. По мере немощной моей силы я объяснил коварства и язвы этой безумной и неистовой, каменистой и жестокой страсти, ибо я не намерен много против нее распространяться. Могущий же о Господе от опыта своего приложить врачевания к этим язвам пусть не обленится это сделать, я же не стыжусь исповедать мою немощь в этом деле, будучи сам одержим крепкой оной страстью. Я не мог бы сам собой постигнуть хитростных ее козней, если бы не настиг ее негде, силою не задержал ее и муками не принудил ее исповедать все вышесказанное, бив ее мечом страха Господня и непрестанной молитвой. Потому-то эта злотворная мучительница и говорила мне: «Союзники мои, когда видят мертвых, смеются; стоя на молитве, бывают совершенно окаменелыми, жестокосердыми и омраченными. Перед священной трапезой Евхаристии остаются бесчувственными и даже, причащаясь сего небесного Дара, как бы простой хлеб вкушают. Когда я вижу людей, предстоящих с умилением, то ругаюсь над ними. От отца, родившего меня, научилась я убивать все доброе, рождающееся от мужества и от любви. Я – матерь смеха, я – питательница сна, я – друг пресыщению, я неразлучна с ложным благоговением, и когда меня обличают, я не чувствую скорби».
6. От слов этой неистовой страсти я, окаянный, ужаснулся и спросил об имени родившего ее. Она мне сказала: «Рождение у меня не одно: зачатие мое смешано и неопределенно. Насыщение меня укрепляет, время взращивает, а худой навык утверждает, одержимый им никогда от меня не освободится. Если ты со многим бдением соединишь размышление о вечном Суде, то, может быть, дам тебе малую ослабу. Смотри, от какой причины я в тебе родилась, и против матери моей подвизайся, ибо я не во всех бываю от одной причины. Молись часто при гробах и неизгладимо напечатлевай в сердце своем их образы. Если же это не будет в тебе начертано кистью поста, то никогда не победишь меня».
Ступень девятнадцатая. О сне, о молитве и псалмопении в соборе братий
