Мы должны многому научиться у африканцев и у индейцев. Они помнят, что сущность общины заключается в чувстве принадлежности. Конечно, случается, что чувство принадлежности к своей собственной общине мешает их искренней и объективной оценке других общин. Тогда между племенами начинается война. Иногда общинная жизнь африканцев тоже основывается на страхе. Группа, племя сообщают человеку жизнь и чувство солидарности, защищают и придают уверенность, но не освобождают реально. Если кто–то уходит из общины, то остаётся один на один со своими собственными страхами, своим ранами, он оказывается перед лицом враждебных ему сил, злых духов и смертью. Эти страхи группируются вокруг обрядов или фетишей, способных придать общине сплочённость. Настоящая же община освобождает.
Мне нравится следующий отрывок из Писания
Я скажу ему «ты — Мой народ ",
а он скажет Мне: «Он — мой Бог " (Осия 2: 23).
Я всегда помню Джесси Джексона, ученика Мартина Лютера Кинга, сказавшего на одной ассамблее многих тысяч негров: «Народ мой унижен». Мать Тереза говорила: «Народ мой голоден».
Мой народ — моя община, маленькая община людей, живущих вместе, но также и более крупная община вокруг этой маленькой, в которой эта маленькая пребывает. Это те люди, которые записаны в моей плоти, как и я записан в их плоти. Далеко ли они будут или близко, мои брат и сестра всегда останутся в моём сердце. Я ношу их, а они носят меня. Когда мы встречаемся, мы узнаём друг друга. Мы сотворены один для другого, сотворены на одной и той же земле, являемся членами одного и того же тела. Термин «мой народ» не означает, что я каким–то образом вознесён над ними, что я — их пастырь и поставлен блюсти его. Это означает, что они принадлежат мне, как и я принадлежу им. Мы все солидарны. То, что имеет отношение к ним, касается и меня. Термин «мой народ» не означает, что существуют другие, которых я отвергаю. Нет, «мой народ» — это моя община, состоящая из тех, кто знает меня и носит меня в сердце. Он может и должен быть трамплином к принадлежности к целому человечеству. Я не могу быть братом всей вселенной, если раньше я не люблю «мой народ» а начиная с него и все другие народы.
Чем более я лично продвигаюсь по пути обретения внутреннего единства, тем более это чувство принадлежности возрастает и становится всё более глубоким. И не только чувство принадлежности к конкретной общине, но и ко всей вселенной, ко всей земле, к воздуху, к воде, ко всем живым существам, ко всему человечеству. Если община сообщает личности чувство принадлежности, она помогает ей принять также собственное одиночество при личной встрече с Богом [5]. В этом тоже община открыта вселенной и всем людям.
2. Стремиться к достижению целей общины
У общины должен быть какой–то проект. Если люди решают жить вместе, не определяя своих целей и не понимая смысла своей совместной жизни, то очень скоро община столкнётся со многими конфликтами, которые приведут к её краху. Состояния напряжённости в общине часто берут начало в том, что люди ожидают совершенно разного и не выражают на словах своих ожиданий. Очень скоро обнаруживается, что то, чего люди желают, совершенного несводимо к общему знаменателю. Я думаю, что в браке происходит то же самое. Речь не должна вестись только о том, что люди хотят жить вместе. Если они хотят, чтобы эта совместная жизнь продолжалась долго, им нужно знать, что они хотят делать вместе, и что они хотят быть вместе.
Это означает, что у любой общины должен быть план или проект жизни, который ясным образом определял бы, почему они хотят жить вместе и чего они ждут друг от друга. Это означает также и то, что прежде своего основания община должна пройти более–менее продолжительный путь подготовки этой совместной жизни и прояснения своих целей.
Бруно Беттельхайм говорит в книге Место, в котором мы можем заново родиться [6] «Я убеждён, что общинная жизнь может дать плоды только при том условии, что она создаётся в виду некоторой конкретной цели, находящейся вне этой общины. Она становится возможной только как следствие глубокой самоотдачи по отношению к другой реальности, пребывающей за рамками того, что представляет собой эта община».
Чем более община обретает своё подлинное лицо и возрастает по мере поиска собственного «Я», тем более её члены, призванные преодолеть самих себя, стремятся к объединению. И напротив, чем более община обесцвечивает свои учредительные цели, тем более единство её членов рискует рассыпаться и тем более возрастает риск прийти к напряжённости. Члены общины больше не говорят о том, как лучше ответить на призыв Бога и бедных, но о себе самих, о своих проблемах, своём обустройстве, своих богатстве и бедности и так далее.Существует тесная связь между двумя полюсами общины: её целью и единством её членов.
Община становится на самом деле единой и сильной духом только тогда, когда все её члены испытывают желание откликнуться на зов о помощи. В мире живёт очень много людей без надежды; мир исполнен криками о помощи, остающимися без ответа, наполнен множеством людей, умирающих в одиночестве. И именно тогда, когда члены общины отдают себе отчёт в том, что они пришли сюда ни ради себя самих, ни ради собственного маленького освящения, но ради того, чтобы принять дар Божий, и для того, чтобы Бог оросил их очерствевшие сердца, они полностью погружаются в жизнь общины. Община должна быть светом миру духовного мрака, источником в Церкви и для людей.У нас нет права быть вялыми.
3. От «общины для меня» к «я для общины»
Община является таковой только тогда, когда большинство её членов совершают переход от «общины для меня» к «я для общины», то есть когда сердце каждого открывается любому другому члену общины, не исключая никого. Это переход от эгоизма к любви, от смерти к Воскресению: это Пасха, переход к Господу, но также исход из земли рабства в землю обетованную, то есть в землю внутреннего освобождения.
Община — это не просто пребывание в одном и том же месте; в последнем случае она оказалась бы лишь казармой или гостиницей. Это не рабочая бригада и ещё менее она является гнездом ядовитых змей! Это то место, где каждый, или скорее большинство (ведь нужно быть реалистами!) выходит из мрака эгоцентризма к свету подлинной любви.
Не уступайте ни духу разделенья, ни тщеславию ни
пяди земли своего сердца, но каждый из кротости да
почитает другого превосходящим себя;
да не ищет никто собственных интересов,
но пусть каждый с большей охотой думает о благе другого
(Фил. 2, 3–4).
Любовь не является ни сентиментальным порывом, ни мимолётным импульсом чувственности. Она — внимание к другому, мало помалу становящееся вовлечённостью в его судьбу, признанием связи, взаимной принадлежности. Любить — значит слушать другого, ставить себя на его место, понимать его, интересоваться им. Любить — значит отвечать на его зов и на его самые глубокие потребности. Это значит сопереживать ему, страдать вместе с ним, плакать, когда плачет он, радоваться, когда радуется он. Любить — значит также быть счастливыми, когда он рядом, грустными, когда его нет; это значит взаимопроникать друг в друга, обретая прибежище друг в друге. «Любовь представляет собой силу объединяющую», — говорит Дионисий Ареопагит [7].
Если любовь означает стремление друг к другу, то вместе с тем и прежде всего она означает стремление обоих к одним и тем же реальностям; это означает возлагать надежду и желать одних и тех же вещей, разделять одно и то же видение вещей и один и тот же идеал. И вместе с тем любовь — это желание того, чтобы другой полностью обрёл свою судьбу на путях Божиих и в служении другим; любить — значит желать, чтобы он был верен своему призыву, был свободным от любви к себе самому каким бы то ни было образом.
Итак, у нас здесь представлено два полюса любви: чувство принадлежности одних к другим, а также желание, чтобы другой приносил всё новые дары Богу и другим, чтобы в нём всё более просвечивала любовь к Богу и Бога к людям, чтобы он всё более углублялся в истине и мире.
Любовь долготерпелива, милосердна, независтлива;
любовь не гордится, не превозносится;
не делает ничего непристойного, не ищет собственных интересов,
не раздражается, не держит обиды за причинённое зло,
но в истине полагает радость свою,
всё извиняет, во всё верит,
на всё надеется, всё переносит (1 Кор. 13: 4–7).
Поскольку сердце совершает шаг от эгоизма к любви, от «общины для себя» к «я для общины», к общине для Бога и для пребывающих в нужде, нужно потратить время и много раз очистить своё сердце, постоянно умирать для своего эгоизма и непрестанно воскресать для своей любви. Для того чтобы любить, нужно непрерывно умирать для собственных идей, для собственных обид, для собственного удобства. Жизнь в любви соткана из жертв. В нашем бессознательном глубоки корни эгоизма; именно они часто проводят к реакции самозащиты, агрессивности, поисков личного удовольствия.
