Снаружи луна была яркая, а темные тени были неподвижны. Через окно река была едва видима, — поток серебра на фоне темных, тихих деревьев на другом берегу. Странно было двигаться по пространству, которое является умом. Он наблюдал изящные движения пальцев, слушал приятные звуки, наблюдал за ритмично кивающими головами и руками молчавших людей. Внезапно наблюдающий и слушающий исчезли. Его не убаюкали до временного бездействия мелодичные струны, а он полностью отсутствовал. Имелось только обширное пространство, которое является умом. Все, что есть на земле и в человеке, были в нем, но они были где-то на крайних внешних границах, туманные и далекие. В пределах пространства, где не было ничего, происходило движение, и движение было неподвижностью. Это было глубокое, обширное движение, без направления, без повода, которое начиналось от внешних границ и с невероятной силой прибывало к центру, — центру, который всюду в пределах неподвижности, в пределах действия, которое есть пространство. Этот центр — полное уединение, нетронутое, непостижимое, одиночество, которое не есть изоляция, которое не имеет никакого конца и никакого начала. Это завершено само по себе, а не кем-то, внешние границы находятся в нем, но не принадлежат ему. Оно там, но не в пределах возможностей человеческого ума. Оно целое, общность, но недоступное.
Их было четверо, все мальчики примерно одного и того же возраста, от шестнадцати до восемнадцати лет. Довольно застенчивые, они нуждались в уговорах, но, однажды начав, они едва могли остановиться, и их нетерпеливые вопросы возникали, спотыкаясь друг о друга. Вы могли понять, что они поговорили обо всем этом заранее между собой и подготовили письменные вопросы. Но после первого или второго вопроса они забыли то, что написали, и их слова свободно лились из их собственных мыслей. Хотя их родители не процветали, они были чисты и опрятны в своей одежде.
«Сэр, когда вы говорили с нами, студентами, два или три дня назад, — начал тот, кто стоял поближе, — вы сказали кое-что относительно того, как необходимо правильное образование, если мы должны быть способными выстоять перед жизнью. Мне хотелось бы, чтобы вы снова объяснили нам, что вы подразумеваете под правильным образованием. Мы говорили об этом сами, но мы не совсем понимаем это».
Какое образование вы все сейчас имеете?
«Ну, мы учимся в колледже, и нам преподают обычные вещи, которые необходимы для данной профессии, — ответил он. — Я собираюсь быть инженером. Мои друзья там изучают физику, литературу и экономику. Мы берем предписанные курсы и читаем предписанные нам книги, и, когда у нас есть время, мы читаем роман. За исключением игр, мы проводим большинство времени на наших занятиях».
Вы думаете, что этого достаточно, чтобы быть правильно образованным для жизни?
«Судя по тому, что вы сказали, сэр, этого недостаточно, — ответил второй. — Но это все, что мы получаем, и обычно мы считаем, что нас обучают».
Просто чтобы научиться читать и писать, чтобы натренировать память и сдать определенные экзамены, приобрести некоторые умения или навыки с целью получить работу — вот это образование?
«Разве все это не необходимо?»
Да, готовить правильные средства к существованию необходимо. Но это не вся жизнь. Есть также секс, амбиции, зависть, патриотизм, насилие, война, любовь, смерть, Бог, взаимоотношения с людьми, которые являются обществом, и так много других вещей. Вас учат тому, чтобы встретиться с обширным мероприятием, называемым жизнью?
«Кто будет нас так обучать? — спросил третий. — Наши преподаватели и профессора кажутся такими безразличными. Некоторые из них умны и начитаны, но ни один из них и задумывается по этому поводу. Нас проталкивают, и будем считать себя счастливчиками, если мы получим наши степени. Все становится настолько трудным».
«Кроме наших сексуальных страстей, которые являются довольно определенными, — сказал первый, — мы не знаем ничего о жизни. Все остальное кажется настолько неопределенным и далеким. Мы слышим, как наши родители ворчат по поводу нехватки денег, и мы понимаем, что они увязли в каких-то колеях на всю оставшуюся часть их дней. Поэтому кто может учить нас жизни?»
Никто не сможет научить вас, но вы можете научиться. Есть огромное различие между изучением самим и когда вас учат. Изучение происходит через всю жизнь, тогда как обучение вас закончится через несколько часов или лет. И затем, в течение оставшейся части вашей жизни вы повторяете то, что вам преподавали. То, что вам преподавали, вскоре превращается в мертвый пепел, и после этого жизнь, которая является живым существом, становится полем битвы тщетных усилий. Вы брошены в жизнь без непринужденности или медлительности для того, чтобы понять ее. Прежде, чем вы что-то узнаете о жизни, вы уже прямо в ее середине, женаты, привязаны к работе, с обществом, безжалостно требующим от вас. Каждого нужно учить жизни с раннего детства и дальше, а не в последний момент. Когда вы уже выросли, это слишком поздно.
Вы знаете, какая жизнь? Она простирается от момента, когда вы рождаетесь, до того момента, когда вы умираете, и, возможно, дальше. Жизнь обширна, сложна и целостна, она подобна дому, в котором все случается сразу. Вы любите и вы ненавидите, вы жадны, завистливы, и в то же самое время вы чувствуете, что не должны быть таким. Вы честолюбивы, и есть либо расстройство, либо успех, следуя за беспокойством, страхом, и безжалостность, и рано или поздно там приходит чувство тщетности всего этого. К тому же есть ужасы и зверство войны, и мир через террор. Существует национализм, суверенитет, который поддерживает войну. В конце дороги жизни ждет смерть, или где-нибудь по ее пути. Есть стремление к Богу, с его противоречивыми верованиями и ссорами между организованными религиями. Идет борьба, чтобы заполучить и удержать работу, есть женитьба, дети, болезнь, и господство общества и государства. Жизнь — это все и намного больше, и вас бросают в эту кутерьму. Обычно вы погружаетесь в нее, несчастный и потерянный. И если вы выживите, карабкаясь к вершине кучи, вы — все еще частичка кутерьмы. И это то, что мы называем жизнью: постоянная борьба и горечь, в которую иногда бросают немного радости. Кто научит вас всему этому? Или, скорее, как вы собираетесь научиться этому? Даже если у вас есть способности и талант, вы затравлены амбицией, желанием известности с ее расстройствами и печалями. Все это — жизнь, не так ли? И все, помимо этого — это также жизнь.
«К счастью, мы еще только очень немного знаем о всей этой борьбе, — продолжал первый, — но то, что вы нам сообщаете об этом — это уже в потенциале. Я хочу быть известным инженером, я хочу победить всех, поэтому я должен упорно трудиться и знакомиться с нужными людьми. Я должен планировать, рассчитывать на будущее. Я должен идти своим путем через жизнь».
Это как раз именно то. Каждый говорит, что должен идти своим путем через жизнь, каждый старается для себя, неважно, во имя ли бизнеса, религии или страны. Вы хотите стать известным, этого же хочет ваш сосед и его сосед. И так с каждым, от самих высокопоставленных до самых низших на земле. Таким образом мы строим общество, основанное на амбиции, зависти и жадности, в котором каждый человек враг другому. И вам дают «образование», чтобы приспособиться к этому распадающемуся обществу, вписываться в его порочную структуру.
«Но что нам делать? — спросил второй. — Мне кажется, что мы должны соответствовать обществу или нас уничтожат. Есть ли выход из этого, сэр?»
В настоящее время вы получаете так называемое образование, чтобы вписаться в это общество. Ваши способности развиваются, чтобы позволить вам зарабатывать на жизнь в пределах структуры. Ваши родители, ваши педагоги, ваше правительство — все заинтересованы в вашей эффективности и финансовой безопасности, ведь так?
«Я не знаю, как насчет правительства, сэр, — вмешался четвертый, — но наши родители тратят с трудом заработанные деньги, чтобы позволить нам иметь диплом колледжа, так чтобы мы могли зарабатывать себе на жизнь. Они любят нас».
Неужели? Давайте посмотрим. Правительство хочет, чтобы вы были эффективными бюрократами, чтобы управлять государством, хорошими работниками промышленности, чтобы поддержать экономику, и способными солдатами, чтобы убивать «врага», так?
«Думаю, что да. Но наши родители более добры, они думают о нашем благосостоянии и хотят, чтобы мы были хорошими гражданами».
Да, они хотят, чтобы вы были «хорошими гражданами», что означает быть уважаемыми и амбициозными, постоянно алчущими и вовлеченными в ту социально принятую жестокость, которая называется конкуренцией, так чтобы и вы, и они могли быть в безопасности. Вот то, что составляет так называемого хорошего гражданина, но действительно ли это хорошо или что-то очень злое? Вы говорите, что ваши родители любят вас, но так ли это? Я не циничен. Любовь — это необычайная вещь, без нее жизнь бесплодна. Вы можете иметь много имущества и занимать место во власти, но без красоты и величия любви жизнь вскоре становится страданием и замешательством. Любовь подразумевает верно, что тем, кого любят, дают абсолютную свободу, чтобы вырасти в их полноте, быть чем-то большим, чем просто социальные механизмы. Любовь не заставляет открыто или через скрытую угрозу обязанностей и ответственности. Где присутствует какая-либо форма принуждения или применения власти, там нет любви.
