В церкви все зависит от благоволения начальства. Оно распоряжается священнослужителями, как шахматный игрок фигурами на доске. Оспаривать его решение невозможно, сложившееся о тебе мнение — окончательное. Прийти к начальству без вызова нельзя: слушать тебя не станут. Опровергнуть ложный донос тоже не удается: обычно ты о нем и не знаешь. Доносчикам, даже анонимным, верят, обвиняемому — нет. Все делается тайно. Тебя могут перевести из города в далекую деревню или в другую область, не спросив твоего согласия, не поинтересовавшись, есть ли тебе где жить, удобно ли это твоей семье. В церкви нет никаких общественных организаций, к которым можно было бы обратиться в поисках правды. Протопресвитер практически высшая инстанция, в которую может обратиться московский священник. Как он скажет, так и будет.
Вот почему Андрей перетрусил. Гнев протопресвитера мог перечеркнуть все долгие годы учебы в семинарии и академии, диплом, степень кандидата богословия. Все это вместе взятое ничего не значило, если у начальства складывалось о тебе плохое мнение.
Протопресвитер молча протянул Андрею лист бумаги, исписанный бисерным почерком.
— Читайте! — приказал он.
«Его Высокопреподобию, досточтимому отцу протопресвитеру! — говорилось в письме.
Смиреннейше припадая к стопам Вашего Высокопреподобия, мы, нижеподписавшиеся, считаем своим священным пастырским долгом сообщить нижеследующее.
Около года назад соизволением Его Святейшества и Вашим мудрым решением в наш храм был назначен молодой дьякон А. Смирнов, встреченный нами с братской любовью. Осиротевший после ухода прежнего нашего дьякона причт надеялся, что новый дьякон будет благоговейным и нравственно чистым, как и подобает быть служителю Божию. К глубокому прискорбию нашему, сих добрых качеств у отца Андрея Смирнова не оказалось.
Вместо бескорыстного служения Церкви Божией он являет собой образец алчности и стяжания, неприличных всякому священнослужителю, наипаче же начинающему тернистый путь пастыря. Не довольствуясь положенными ему деньгами, он чуть ли не ежедневно докучает всечестному отцу настоятелю требованиями перевести его на братскую кружку. Причт давно бы удовлетворил сие дерзостное требование молодого дьякона, однако поведение и образ мыслей отца Андрея свидетельствует о том, что сие не полезно для него самого.
Отец Андрей ведет непристойный для священнослужителя образ жизни. Неоднократно появлялся он во святом алтаре в нетрезвом виде. Имея матушку, он не живет с ней, а пребывает в Москве один. Роскошествует. Посещает театры и кино. Некоторые верующие видели нашего отца дьякона в ресторанах в пьяном сообществе и самого нетрезвым. Возможно ли давать такому человеку в руки еще большие деньги? Не явится ли сие поощрением к сугубым со стороны его непристойностям в поругание Церкви Божией?!
В обязанностях своих отец дьякон небрежен. Так, например, имена усопших, написанные в записках верующими, пришедшими в храм помянуть своих родственников, дьякон читает из пятого на десятое. Святые тайны потреблять отказывается. Со старшими священниками непочтителен. Гонится за славой. Про священников говорит, что они неверующие.
Суть же и ина многа, что можно было бы рассказать о молодом отце дьяконе, но мы не желаем и не смеем отнимать драгоценное время у Вашего Высокопреподобия, а потому ограничиваемся вышеизложенным и слезно молим Ваше Высокопреподобие избавить причт от нынешнего дьякона нашего. Во избежание повторения подобного случая сыновне умоляем не спешить с назначением нового дьякона, дабы торопливостью не повторить такой же ошибки. Трудно престарелым пастырям служить одним, но все мы жаждем лучше лишнее время претерпеть, нежели испытать бремя общения со столь неблагоговейным дьяконом, каков нынешний отец Андрей».
Ниже стояли подписи всех четырех священников, служивших вместе с Андреем. Один лишь настоятель не приложил своей руки к этому письму. Теперь уже не страх владел Андреем — будь что будет! — а стыд за своих «собратьев», с которыми еще вчера он вместе служил богу, у престола целовался со словами: «Христос посреде нас!»
— Что вы скажете в свое оправдание? — строго сказал протопресвитер.
— Отец протопресвитер, воля ваша, хотите — верьте, хотите — нет, но в письме все с начала до конца ложь!
— Докажите! — потребовал протопресвитер.
— Отец протопресвитер, поймите, как я могу доказать, что я не пьяница, не бываю в ресторанах, ревностно читаю поминальные записки и прочее? Чтобы удостовериться в этом, надо стоять за моей спиной. Клянусь всемогущим богом, что все письмо — выдумка.
— И про матушку тоже?
— А что про матушку? То, что она живет в Загорске, а не в Москве, правда. Но ведь нам негде жить. Я сам ночую в храме на раскладушке.
— Почему вы не переедете жить в Москву? Это сразу сняло бы с вас многие подозрения.
— Куда, отец протопресвитер?
— Купите комнату или дачу!
— На какие средства?
— Вы уже год как служите. Неужели не накопили средств? Другие батюшки через полгода покупают жилье. У всех ваших священников, с которыми вы служите, есть дачи.
— Но они находятся на доходах…
— А вы?
— Я получаю за каждую службу по десять рублей.
— Почему? Патриарх вас назначил на штатное место дьякона. С первого же дня вы должны были получать свою долю. Разве вы ее не получали?
— Нет.
— Я немедленно распоряжусь, чтобы вас перевели на доход. Прежние денежки уже не вернуть, но теперь вы будете получать свое.
— Спасибо вам, отец протопресвитер, но у меня будет к вам покорнейшая просьба: переведите меня на другое место! Пусть оно будет хуже. Я не могу быть в прежних отношениях с моими обидчиками. Ведь ни за что, ни про что оклеветали.
— Я все понял, — сменив гнев на милость, сказал протопресвитер. — Теперь мне ясно: они хотели вас убрать, чтобы по-прежнему делить кружку с вашей долей. Это не первый их донос. Они и на настоятеля своего пишут без конца. Там такая публика подобралась. Руки все не доходят до них. А вас, конечно, надо скорее посвящать во священники. Обещаю: первое свободное место в Москве — ваше. Но пока придется потерпеть, послужить с ними…
На прощание протопресвитер размашисто благословил Андрея.
— Дорогой отец дьякон, можно вас поздравить с назначением? — елейным голосом спросил отец Кирилл, как только Андрей появился в храме.
Не зная содержания письма, Андрей мог бы подумать, что отец Кирилл лучший его благожелатель.
— Назначение будет, — сухо ответил Андрей, — а пока могу вас обрадовать: меня перевели на кружку!
Лицо отца Кирилла стало похожим на лицо городничего, когда тот узнал, что к нему едет ревизор. Видимо, он ожидал всего, но только не этого.
— Очень приятно, — произнес священник, заставив себя улыбнуться. — А у вас есть на это документ?
— Отец протопресвитер мне ничего не дал. Он сказал, что с самого начала меня зачислили к вам в штат.
— Все слова, слова, слова… — пропел отец Кирилл, обрадовавшись. — Пока не предъявите документа, денег мы вам не дадим. Знаете: дружба дружбой, а табачок врозь.
— Что же, мне снова идти к отцу протопресвитеру?
— Делайте, что хотите. Вообще-то я вам это делать не советую. Я старый священник и знаю, как отец протопресвитер смотрит на эти вещи. Он терпеть не может корыстолюбия в молодых священнослужителях. Он простит вам любой грех, но не этот. Потерпите еще немного. Скоро вас сделают священником, вы уйдете от нас, и все будет тихо-мирно. Нехорошо идти против причта.
— Я не гнался и не гонюсь за деньгами. Не ради них я стал дьяконом. Но вы сами виноваты: не надо было писать ваше подлое письмо.
— О каком письме вы говорите, отец дьякон? — с невинным видом спросил отец Кирилл.
— О том, что написано и подписано лично вами и всеми нашими священниками.
— Никакого письма мы не писали, — не моргнув глазом, сказал священник.
— Как вам не стыдно лгать! Я сам держал в руках это письмо.
— Это не я писал, а отец Петр, — соврал отец Кирилл.
— Допустим, хоть это и не так. Но вы его подписали.
— Ну и что ж! Это мое право!
— А лгать тоже ваше право?
— Вы забываетесь, отец дьякон! Перед вами не мальчишка, а старый священник, — отбросив от себя стул и хлопнув дверью так, что задрожали стекла, крикнул отец Кирилл.
Подошло воскресенье — день дележки братской кружки. Священники и не подумали рассчитаться с Андреем. Тогда он зашел к настоятелю и рассказал ему о своем разговоре с протопресвитером. Настоятель имел сконфуженный вид.
— Ничего не могу поделать со своими батюшками, — попытался оправдаться он. — Я им давно говорю: введем отца дьякона в штат, а они — ни и какую!
Оправдание выглядело слишком наивным. Настоятель также скрывал от Андрея указ патриарха.
