Говоря это, Чайтанья подходил всё ближе и ближе к неприкасаемому. Охваченный паникой, тот закричал: “Свами, умоляю тебя, не прикасайся ко мне! Если ты дотронешься до меня, мы оба будем виновны в нарушении традиционных устоев общества. Я боюсь ещё и потому, что теперь зима, а если ты коснёшься меня, тебе придётся совершать омовение в холодной воде, и это может повредить твоему здоровью. Я чту тебя как своего гуру , а согласно писаниям, гуру – это Сам Бог, и я сильно согрешу, навредив тебе. Я пришёл, чтобы внять твоему наставлению и принять от тебя помощь, а не для того, чтобы ты страдал из-за меня. За все грехи прошлых жизней я родился неприкасаемым. Я не хочу прибавлять к грузу своих грехов ещё один, позволив тебе дотронуться до меня”.
Выслушав всё это, Чайтанья возразил: “Какой же ты наивный! Своей “неприкасаемостью” ты лишь выдаёшь своё невежество, забывая о том, что Бог обитает в каждом существе. Бог не знает различий в кастах и религиях. Ведают ли о кастах пять природных стихий – земля, вода, огонь, воздух и небо? А ведь все они порождены Богом. Независимо от касты и веры, все имеют равные права на богатства природы, даруемые пятью элементами. Нет никакого смысла следовать кастовым и религиозным предрассудкам. Подойди же ко мне”.
Но бродяга никак не мог преодолеть страха, ибо его взрастили в нём с раннего детства. Это показывает, что такие чувства, как страх, любовь, ненависть и т.д. прочно укореняются в человеке, если он питает их в себе длительное время, с детских лет. Чайтанья терпеливо продолжал: “ Бог не наделяет человека чувством страха. Человек сам питает его своей слабостью, вызванной несовершенством его натуры. Тот, кто не сделал ничего дурного или неправильного, никогда ничего не боится и потому не нуждается в защите и покровительстве. Бесстрашие – отличительный знак божественности. Его можно обрести отречением и жертвенностью. Например, если ты владеешь каким-то богатством, это – источник страха. Но если ты откажешься от него, тебе не будет страшно даже на глухой дороге, где полно разбойников. Дорогой мой, пойми, что твоя природа – абсолютное бесстрашие всегда и всюду, – так следуй же своей природе ”.
И Чайтанья крепко обнял нищего. Но тот весь затрясся от смешанных чувств блаженства и страха, блаженства от объятий такого великого святого, как Чайтанья, и от страха перед навязчивой идеей, что Чайтанью осквернит это прикосновение. Он выкрикнул: “О Свами! Пусть только не загрязнят тебя мои грехи!” Весело рассмеявшись от этих слов, Чайтанья заверил его: “Какой же ты простак! Мы с тобой стали одним. Мы теперь неразделимы”. С нежностью обняв беднягу за плечи, Чайтанья прошептал ему на ухо имя Господа. Оно проникло прямо в сердце нищего и так преобразило его, что он воскликнул в экстазе: “Свами! Нет никого счастливее меня. Я теперь освящён, я стал святым и чистым. Я полностью избавился от чувства, что я – тело из пяти элементов! Твоей милостью и милостью Божьего имени, данного тобой, мне открылась моя истинная природа”.
Жизнь становится священной, если имя Господа с огромной любовью хранится в сердце как сокровище. Если нет этой любви, все так называемые духовные практики будут напрасными. Все духовные дисциплины нужны только для того, чтобы очистить сердце. Когда сердце становится чистым, нет больше необходимости изучать писания или заниматься садханой . Доведя эти истины до сознания своего нового ученика, Чайтанья заставил его навсегда забыть страх. Нищий неприкасаемый стал святым, чтимым и поныне, – Харидасой.
Мораль этой истории в том, что мы должны отказаться от всех различий, основанных на происхождении и жизненном статусе, и повторять или петь имена Божьи с пылкой любовью и преданностью. Сначала Имя смягчит сердце преданного; и только потом оно может смягчить сердце Бога и привлечь Его милость. Богу безразлично, сколько времени и какими способами вы занимались садханой . Богу нужна лишь искренняя, глубокая, идущая от чистого сердца любовь к Нему.
Как-то раз, когда Шанкарачарья был в Каши (Варанаси), он увидел приближавшегося к нему неприкасаемого и сказал: “Эй, малый! Отойди-ка в сторону! Держись от меня подальше!” Тот спросил: “Кого ты просишь отойти в сторону? Это тело? Но тело инертно. Какое право имеет твоё инертное тело просить другое инертное тело посторониться? Оба тела безжизненны. Как может один инертный объект говорить с другим? Или, может быть, ты хочешь, чтобы Атман во мне держался от тебя подальше? Атман во мне тот же, что и Атман в тебе. Получается, что ты хочешь держаться подальше от себя”. Тут они затеяли дискуссию о природе тела и Атмана , в конце которой Шанкарачарью осенило, что этот встречный, познавший сущность Атмана , не может быть не кем иным, как Самим Господом, и простёрся ниц перед Ним. В тот же миг Шива явился в Своём истинном облике и сказал Шанкарачарье: “Я принял форму неприкасаемого специально для того, чтобы избавить тебя от досадного заблуждения”.
Во время своего триумфального шествия по Бхарате (Индии) под знаменем философии адвайты Ади Шанкарачарья встретил Шри Мандану Мишру и имел с ним дискуссию на тему о медха шакти (умственных способностях). Они сошлись на том, что самым компетентным судьёй в этих дебатах будет Убхайя Бхарати: её высокий дух, большая учёность, чистое сердце и полная беспристрастность позволяли ей решить, кто выйдет победителем.
Нужно сказать, что Убхайя Бхарати была женой Манданы Мишры. Этот выбор был уникален во многих отношениях. Очень примечательно, что Шанкарачарья охотно дал согласие на то, чтобы судьёй дискуссии была жена его соперника. Признав полную непредвзятость Убхайи Бхарати, он выдержал великое испытание своей веры. Шанкарачарья знал, что различающая способность интеллекта, буддхи, гораздо выше, чем мыслительные возможности ума или рассудка, медхи . Студентам нужно осознать силу буддхи, интеллекта. Буддхи – это не просто интеллект, как обычно считается. Это интеллект, в котором высший правопорядок ( рита ) и истина ( сатья) сочетаются с рвением ( ашакти) и с целеустремлённостью ( штхиратвам) . Именно таким разумом была наделена Убхайя Бхарати. Буддхи включает также йогу и космический разум ( махат таттву ), которые оказывают на него очищающее действие. Буддхи , таким образом, – это не только способность думать. Это не только сила, позволяющая размышлять и взвешивать, это не только дар различения. Кроме всего этого, буддхи обладает способностью к глубокому анализу и суждению. Убхайя Бхарати, наделённая именно таким буддхи , признала победу Шанкарачарьи. Её решение было основано на истине, сатье, и законе, рите .
Шанкарачарья был чрезвычайно доволен решением Убхайи Бхарати. Она же объявила, что согласно договорённости, заключённой двумя участниками перед началом диспута, Мандана Мишра как побежденный должен принять санньясу (отшельничество) и стать учеником Шанкарачарьи.
Но в то же время, как преданная жена Манданы Мишры, чтящая идеалы супружеской жизни Индии, согласно которым жена должна следовать за мужем – и в счастье, и в беде, – Убхайя Бхарати решила тоже стать санньяси . Хотя на этот счёт не было строгого предписания, она сделала такой выбор. Она основала ашрам , где намеревалась показать самонадеянным учёным мужам, ценившим лишь остроту ума, что ум стоит гораздо ниже, чем интеллект, буддхи , который тесно связан с истиной, сатьей, и законом, ритой .
Однажды, когда Убхайя Бхарати со своими ученицами шла к реке для омовения, она увидела подвижника, отказавшегося от мирских благ; он спал у тропинки, подложив под голову пустой кувшин для воды. Он использовал его как подушку явно для того, чтобы никто не смог его стащить. Пока у вас есть привязанность и эго, вы не постигнете Атмана и не обретёте духовного блаженства . Чтобы преподать аскету урок, Убхайя Бхарати сказала своим ученицам – так, чтобы подвижник мог слышать её слова: “Посмотрите на этого отречённого, который якобы отказался от всех привязанностей, но не может побороть чувства собственности к простому кувшину!” Услышав это, аскет страшно рассердился. Он подумал: “Ещё не хватало, чтобы какая-то женщина учила меня, как жить!” Когда Убхайя Бхарати возвращалась с реки, аскет швырнул кувшин ей под ноги со словами: “Ну что, убедилась, каково моё отречение?” Убхайя Бхарати ответила: “Увы! Ты не только полон привязанности ( абхиманы ), но не изжил и свою гордыню и эго ( ахамкару )”. Услышав эти слова, аскет простёрся перед ней ниц и взмолился о прощении за свои ошибки.
120. Животные против человека
Как-то раз умная лиса предавалась таким размышлениям: “Интересно, почему человека считают венцом творения и в чём, собственно, его превосходство над животными? И люди, и звери подвержены страстям и эмоциям. У тех и у других есть и хорошие, и дурные качества. Отчего же тогда это главенство? Пойду-ка я, пожалуй, ко льву и спрошу его совета”. И лиса побежала к львиному логову. “Давненько не видел тебя, лиса! Я рад тебе, входи и говори, с чем пожаловала!” – сказал лев. Лиса с почтением ответила: “О царь зверей! Человек становится всё могущественней и готов объявить себя властелином Вселенной! Я не в силах терпеть это высокомерие! Он заявляет, что стоит выше животных! В чём же мы уступаем ему? И нет ли у нас способа утвердить своё первенство? Мне кажется, мы должны что-то придумать”.
