Дональд Карсон - Новый Библейский Комментарий Часть 3 (Новый Завет)

В 1 Енох. 100 говорится о войне в конце истории земли, когда отцы и сыновья будут сражаться друг с другом, а братья убивать своих братьев так, что «потоки крови хлынут… а кони будут по грудь погружаться в кровь нечестивых, а колесница потонет в ней». Подобным же образом иудеи описывали кровавые деяния римлян в эпоху Адриана: «Они убивали людей [из Бефера] не останавливаясь, так что кони по ноздри погружались в потоки крови, а кровь вливалась в море и обагряла его на протяжениии четырех миль. Если вы думаете, что Бефер находился на берегу моря, то ошибаетесь, так как он лежал в сорока милях от него». Пророчество Иоанна — типичная апокалиптическая картина суда в день второго пришествия Христа и должно истолковываться в свете апокалипсиса.

После большого отступления в гл. 12—14 Иоанн возвращается к теме мессианских судов конца времени. Число семь и здесь, как и в случае семи печатей и семи труб, сохраняется, однако символизм в значительной мере искажается в некоторых переводах, где речь идет о чаше гнева (в 15:7 и по всей гл. 16). Это греческое слово обычно используется в его бытовом значении как посуда (так, вероятно, в Отк. 5:8), но оно может означать и сосуд для пития (см., напр.: Прит. 23:31). Частое использование выражения чаша гнева в качестве ветхозаветного символа суда предопределяет его смысловое значение здесь (из многочисленных примеров следует упомянуть Иер. 25:15; 49:12; Иез. 23:31–32; Авв. 2:15). Особый интерес с этой точки зрения представляет Ис. 51:17,22, где речь идет о «чаше» и «кубке» гнева (☼ в русской синодальной Библии в обоих случаях — «чаша»). (Большинство переводчиков ошибочно передают «кубок» словом «чаша».) Поскольку Иоанн сам использует символику пития из чаши Божьего гнева в 14:10 и 16:19, создается впечатление, что тот же образ доминирует и в изображении судов в гл. 15–16.

Утверждается, что чаши гнева вызывают семь последних язв (15:1). Это часто связывается с тем, что не дается описания суда седьмой трубы, хотя она возвещает собой конец времени (11:15); затем высказывается предположение, что чаша судов следует за звуком последней трубы. Это логично, но маловероятно. Содержание семи чаш весьма сходно с тем, что раскрывают семь труб; в большинстве случаев разница заключается в усилении более ранних язв последующими. Так, вторая и третья чаши выявляют, что вторая и третья язвы, связанные с трубами, обрели больший масштаб (8:8— 11; 16:3—4); так же, как и землетрясение, последовавшее за седьмой трубой, по–видимому, то же, что и связанное с седьмой чашей, только описанное более подробно (11:19; 16:17—20). Совершенно отчетливо выявляются параллели между четвертой трубой и четвертой чашей (8:12; 16:8), так же, как и между пятой и шестой трубами и пятой и шестой чашами (1:1–21; 16:10–16). Чаши гнева, соответственно, более полно раскрывают то, что уже было показано в судах, связанных с трубами, наряду с новыми особенностями.

Песнь победителей, стоящих на стеклянном море (3—4), прославляет обращение народов при завершении Его праведных судов (4). Значит, видение отражает ликование по поводу действия последних язв, а не возвещает их начало. Оно обращено в будущее и подчеркивает сказанное о последних язвах в ст. 1, что ими оканчивалась ярость Божия.

Еще одна особенность судов, связанных с чашами гнева: они поразительно напоминают египетские язвы исхода. Это отмечено и в первых четырех судах после труб (8:7–12), но здесь становится еще яснее, что все чаши гнева имеют то же значение, что и египетские язвы, и их окончание празднуется в «песне Моисея… и песне Агнца», которые поются перед небесным «Чермным морем» (15:3–4). Все, что происходит при втором исходе, гораздо масштабнее, чем было при первом, как в судах, так и в благословениях. Но это гармонирует с миссией Христа, Который приводит в исполнение обетования Бога, заключенные в старом завете.

2 Упоминавшееся в 4:6 стеклянное море, смешанное с огнем, знаменует собой гнев, который должен открыться с небес (ср.: 8:5). Но победившие зверя и образ его стоят на море рядом с Богом, как некогда израильтяне стояли на берегу Чермного моря и возносили песнь освобождения (Исх. 15:1 — 18). 3—4 Песнь Моисея… и песнь Агнца — одна и та же, поскольку прообраз искупления при первом исходе нашел свое воплощение и реализовался при втором исходе. Каждая строка этой песни является реминисценцией из пророков и псалмопевцев. Велики и чудны дела Твои — см.: Пс. 97:1; 110:2; 138:14. Праведны и истинны пути Твои — см.: Втор. 32:3; Пс. 144:17. Кто не убоится Тебя — см.: Иер. 10:7. Все народы придут — см.: Пс. 85:9. Ибо открылись суды Твои — см.: Пс. 97:2; Ис. 26:9. В таком контексте видение замечательно тем, что оно напоминает: успех антихриста меньше, чем можно заключить из гиперболической картины мессианских судов.

5 Название скиния свидетельства, или «скиния откровения», было дано в пустыне (Числ. 9:15), потому что в ней хранился ковчег, содержащий каменные скрижали завета. Поскольку ковчег позднее установили в храме, храм сам стал называться скинией (Пс. 83:1–2 — «жилища» Господни). Здесь слова скиния свидетельства подчеркивают, что суды, готовые свершиться, выражают праведность Бога. 6—9 Когда даны были семи Ангелам семь золотых чаш, наполненных гневом Бога… наполнился храм дымом от славы Божией (8); аналогичное явление отмечается в Исх. 40:35; 2 Пар. 7:2–3; Ис. 6:4; Иез. 10:4; 44:4. Этот феномен отмечает присутствие Бога и в таком контексте должен означать, что Бог Сам приведет в исполнение приговор судов, которые приведут в Его царство. Ангелы при этом играют вспомогательную роль.

1 Поскольку никто не может войти в храм до тех пор, пока не будут вылиты семь чаш гнева и суды не окончатся (15:8), громкий голос, говорящий из храма, может быть только голосом Бога. 2 Первая чаша гнева соответствует египетским язвам, вызвавшим воспаление у людей и скота (Исх. 9:10–11). 3—7 Превращение моря и пресной воды в кровь, как и суды второй и третьей трубы (8:8—11), разделяет одну египетскую язву на две (Исх. 7:19–21). В словах ангела из ст. 5—6 звучит та же мысль, что и в книге Премудрости Соломона 11:5—14, но относится она к антихристу и его служителям, которые проливают кровь святых и пророков. В этом суде присутствует жертвенник (ср.: 6:10; 8:3—5). Обращает на себя внимание отсутствие будущего времени по отношению к судам (как в 11:17) (☼ в синодальной Библии здесь стоит слово грядешь, в отличие от греческого текста). Поскольку Сам Бог действует в этих судах, которые приведут к Его царству, незачем говорить о Его будущем пришествии.

8—11 И снова происходит как бы расщепление одной египетской язвы («тьмы»; Исх. 10:21) на две, связанные с чашами гнева. Ангел, вылив четвертую чашу гнева на солнце, делает его более горячим, но не уменьшает его света. Пятая чаша, вылитая на престол зверя, создает тьму. Возможно, что страдания от этой язвы были обусловлены сатанинской силой саранчи, появившейся после пятой трубы и вызывавшей мучения у поклонявшихся зверю (9:1—6). Такое толкование согласуется с взаимосвязью между трубами и чашами гнева, о чем говорится во введении к гл. 15—16.

12–16 Шестая чаша, как и шестая труба, ассоциируется с рекой Евфрат (ср.: 9:13—16), но если шестая труба возвещает о нашествии сатанинского воинства, шестая чаша возвещает о подготовке пути царям от восхода солнечного. Эти цари далее описываются в 17:12—13; но они сами отдадут себя во власть антихриста (17:17), разорят блудный город (17:16) и развяжут войну против Агнца (17:14). Повеление совершить это исходит от трех бесовских духов, которые выходили, подобно жабам, из уст дракона, зверя и лжепророка. В древности жабы считались нечистыми тварями, иногда даже служителями злых сил. Здесь в их задачу входит, как и в истории Ахава и «духа лживого» (3 Цар. 22:19—23), склонить правителей всего мира объединиться в великой последней битве против Бога на месте, называемом по–Еврейски Армагеддон. Точное значение этого имени неизвестно. Слово «Армагеддон» является транслитерацией на греческий еврейского выражения «гора Мегиддо», но этот город расположен на Ездрилонской (Изреельской) равнине в Израиле, и в его окрестностях нет никакой горы (ближайшая гора — гора Кармил лежит к северу от города). Подобно числу 666, Армагеддон — один из излюбленных апокалиптических терминов, но мы не владеем его секретом. Для Иоанна это слово обозначает не столько место, сколько событие, а именно последний мятеж нечестивых против Бога, после которого устанавливается Его царство.

17—21 Седьмая чаша, вылитая ангелом на воздух, предполагает нечто гораздо более страшное, чем опустошения, связанные с предыдущими язвами; она означает окончательный отпор, который будет дан силам зла, а посему раздался громкий голос от престола» (голос Бога?), который возвестил: Совершилось! На ум приходит возглас Иисуса с креста: «Совершилось!» (Ин. 19:30), а также возвещение о свершении замысла Бога в новом творении (21:6). Молнии, громы и голоса позволяют говорить, как в 8:5 и 11:19, о теофании (Богоявлении), заключающей в себе суд и открывающей царство славы. Но хотя землетрясение — неотъемлемый атрибут пришествия Бога (напр.: Ис. 13:13; Агг. 2:6—7; Зах. 14:4—5), данное землетрясение выделяется особо, поскольку оно потрясло основы города великого и городов языческих. «…Всякий остров убежал, и гор не стало» — это символ того, как будет реагировать творение на явление превосходящей все славы Божьей (ср.: 6:12–14). Последний суд знаменуется выпадением града величиной в талант (ср.: египетские язвы, Исх. 9:24; обращение вспять вражеского войска Иисусом Навином, Нав. 10:11; фатальная судьба воинства Гога, Иез. 38:22). Все эти ужасы затмеваются последним событием, но и оно не ведет людей к покаянию.