При рождении ребенка мозг весит около трех четвертей фунта. К году он вырастает до полутора фунтов. Но с момента рождения нейроны перестают делиться, и если они умирают, то больше не восстанавливаются. В определенном смысле, человек за жизнь узнает все больше при стремительно уменьшающемся количестве нейронов.
Ученые утверждают, что богатый и разнообразный опыт значительно усложняет синаптические связи, и, соответственно, обедненная жизнь упрощает их. Но нормальный мозг физически одинаков у всех людей: нет видимых различий между устройством мозга Эйнштейна и обычного человека».
Давайте эту статью немного обсудим.
Итак, в человеческом мозге «сто биллионов нейронов» по американскому счету это 1014, но нам придется взять по французскому счету 1011. На 46 хромосомах можно записать 3х109 вариантов не точек и тире, а очень сложной информации, но положим, что это 3х109 байт. Пусть в одном нейроне можно записать столько байт информации, сколько можно на одной хромосоме. Тогда возможности мозга по хранению информации примерно 6х1020 байт. Пусть лишь десятая часть мозга обслуживает в нас Душу, а остальная — Дух, организм. Тогда в нашем распоряжении компьютер с мощностью твердого диска 6х1019.
Самый лучший персональный компьютер «Пентиум», упоминание о котором я нашел в каталоге, имеет на жестком диске возможность записи 12 гигабайт, или 1, 2х1010. Тогда мозг одного человека по силе равен 5х108 персональных компьютеров, или, если это выразить словами, он равен пятистам миллионам компьютеров, собранных вместе.
Вот как Природа о нас позаботилась, а мы, идиоты, на что мощность своих компьютеров тратим?! На то, чтобы жрать, спать и трахаться?
Но это попутно, и к тому же я считал нашу интеллектуальную мощность как «серьезный ученый», т. е. отрицая и Душу, и биополе.
Заметьте, в статье описан мозг, но не сказано, зачем он нужен — это по-американски. А вот то, что не описано, как он действует, то это уже позиция «серьезных ученых». Исключив биополе, невозможно в принципе описать действие мозга. Ведь описываемые антенны у нейронов (если это действительно антенны) должны быть связаны (как и любые антенны) не со средой, а с полем.
Давайте попробуем с позиции «серьезных ученых» описать только один и самый простой процесс мыслительной деятельности — запись информации в память. Вы знаете, что записывается она в нашу память мгновенно. Говорят, что есть способ зомбирования человека — 25-й кадр, — когда информация вкладывается в память так быстро, что человек — этого не осознает. Как выглядит запись информации в мозгу?
Если Души нет, то, человек это только сооружение из химических соединений, тогда и запись информации может иметь вид только какой-то молекулы или изменения в молекулах головного мозга. Значит ли это, что, скажем, в глазах образовываются молекулы-картинки того, что видит человек, и потом с током крови эти молекулы путешествуют в клетку мозга — в нейрон? Нет, конечно. Это глупость. Попасть в мозг информация может только в виде импульса энергии определенной конфигурации, содержащей в этой конфигурации сведения о данной информации. Тогда уже в памяти, под воздействием этого импульса, опять-таки должна построиться молекула, форма и состав, которые соответствуют тому, что нужно запомнить. Биоимпульсы вместе с биополем «серьезные ученые» отрицают, магнитные импульсы исключены, остаются электрические. Но их скорость 300 000 км/сек, эта скорость настолько превосходит скорость массопереноса (движения атомов и молекул) химических реакций, что ни один атом не успеет даже шевельнуться, а импульса уже не будет — он уже пролетит. Понимаете, это все равно, что суперсовременному истребителю назначить в сопровождение пехоту: он не способен лететь со скоростью пехоты. Запись импульсов фиксацией их химическими соединениями технически невозможна! На импульс может прореагировать только поле, поскольку импульс с помощью поля и возникает. Это инстанции одной соразмерности.
Поэтому как ни крути, как ни объясняй, а вывод один: если не поместить в мозг поле (а кроме биополя помещать туда нечего), то невозможно ни понять, ни описать ни простых процессов памяти человека, ни архисложных процессов его творчества.
В компьютерах, где перенос информации осуществляется электрическими импульсами, нет массопереноса. Там вся запись в электрическом и магнитном полях. Ни один миллиграмм компьютера не меняет свой химсостав из-за того, что на этот участок диска или на этот ЧИП что-то записали. Но мозг — это не компьютер, никакой электрической или магнитной записи в нем нет. Так что же это?
Скорее всего это устройство, воспринимающее информацию извне (через зрение, слух, осязание и т. д.), и система миллиардов дисководов, через которые Душа записывает у себя эту информацию, складывает ее в архивы памяти, использует в оперативной памяти или отдает ее Духу, когда командует телом.
Тем, кто не связан с компьютером, это, возможно, и непонятно, но те, кто его видел, должны меня понять. Душа — это миллиарды дискеток с нужной Человеку информацией, вставленных в дисководы нейронов мозга и еще более огромное количество дискеток, которые хранятся в объеме самой Души и которые порой разыскать не очень просто. Душа человека хранит абсолютно всю информацию, которую когда-либо восприняли извне его органы чувств (об этом позже).
Вот такой пример, наверное, понятный всем. Вы увидели человека, и у вас родилось смутное воспоминание, что вы уже знакомы. Но вы, как ни мучаетесь, не можете вспомнить! С позиции «серьезных ученых» это значит, что молекула с записью этого события у вас в мозгу уже разложилась. Все. Эта информация стерта навсегда, поскольку для того, чтобы ее снова записать, нужно точное повторение наяву забытого события, а время вспять не течет.
Но вдруг, когда вы уже и думать об этом забыли, неожиданно вспоминаете все, что связано с этим человеком: и где вы его видели, и когда, и кто вас познакомил. Бывало с вами такое? Еще бы! Но ведь с позиции «серьезных ученых» это невозможно!
А вот если признать, что у человека есть Душа как сгусток биополя, записывающий информацию, то так и должно происходить. Вы познакомились с человеком, но больше не встречались. Он вам был не нужен, и Душа вынула дискету с записью о нем из дисковода мозга и отправила в архив. Но вы вновь увидели его и заволновались (Душа заволновалась). Душа начала лихорадочно перебирать архивы, а от лихорадки у нее ничего не получается. (Почему и просят человека успокоиться, когда от него требуется что-либо вспомнить). А потом, когда вы успокоились, Душа продолжает перебирать архив, находит нужную дискету и вставляет ее в дисковод нейрона оперативной памяти, чтобы самой ее прочесть. И вы вспомнили…
А возьмите стариков со склерозом. Ну, положим, у них какие-то необратимые изменения мозга. Но почему они забывают то, что говорили 5 минут назад, зато неплохо помнят и легко вспоминают то, что происходило 50 лет назад?
Дисководы оперативной памяти самые перегруженные, ведь в жизни мы обычно только ею и пользуемся, а что-либо давнее мы вспоминаем не часто. Вот дисководы оперативной памяти при болезненном состоянии стариков и выходят из строя в большем объеме, чем дисководы глубокой памяти. Первых становится мало. Душа уже через 5 минут вынуждена из дисководов оперативной памяти вынимать дискеты и менять их на новые (чистые), а в глубокой памяти дисководов хватает, и дискеты со старой информацией уже в них.
Не хранилище, а устройство
Вот, скажем, бывают при ранениях головы случаи, когда у человека выносится огромное количество мозгового вещества, но он остается жив. Казалось бы с позиции «серьезных ученых», он должен начисто потерять огромную часть ранее имевшихся знаний и умений, ведь они разрушены вместе с мозгом. Но ничуть не бывало! Вот пара примеров из той же энциклопедии:
«С утра 13 сентября 1848 года у Финиза П. Гейджа не было никаких предчувствий чего-то особенного.
Когда двадцатипятилетний железнодорожник закладывал в землю взрывчатку возле Кавендиша, штат Вермонт, она преждевременно взорвалась. Подхваченный взрывом трамбовочный железный прут длиной три фута семь дюймов и весом тринадцать фунтов выскочил у него из рук и вонзился в левую щеку над костью челюсти. Прут насквозь прошел через череп и мозг и высунулся на макушке.
* * *
Перепуганные рабочие доставили его на повозке, запряженной волами, в гостиницу, находившуюся в миле от места происшествия. Там его встретили два врача. Пока они обследовали Гейджа и промывали его ужасную рану, он ни на миг не терял сознания. Несколько следующих недель рана сильно кровоточила, больной часто впадал в бредовое состояние и, в конце концов, перестал видеть левым глазом. Но Гейдж прожил еще тринадцать лет, чего не ожидал никто из лечивших его. В то время этот случай наделал много шума в медицинских кругах и удостоился подробных описаний в «Американском журнале медицинских наук» и «Британском медицинском журнале».
