Манера подачи себя была, похоже, хорошо обдумана Павлом. Скромность его целиком объясняется тем, что он подражал кротости и снисхождению Христа (ст. 1), то есть обладал свойствами, на которые указывал Иисус в своем знаменитом обращении к «труждающимся и обремененным» (Мф. 11:29). «Плотскость», вероятно, означает, что он не пытался быть более чем просто обыкновенным человеком. В нем не было ничего такого, что нельзя увидеть и услышать (ср.: 12:6). «Силу» его можно почувствовать только в его благовествовании, а не в нем самом. Сам по себе он был никто и ничто; весьма мирским человеком, на самом деле. Новые служители, однако, представляли себя сильными и необыкновенными. История знает немало фактов, когда служители старались произвести впечатление на людей своими мнимыми возможностями и паранормальными свойствами. Христиане и служители, которые не понимали, что сила Божья пребывает в Слове, становились легкой добычей служителей, которые обладали необыкновенной силой или притязали на ее обладание. Смотря свысока на смирение и человечность Павла, его критики продемонстрировали, что на самом деле они, а не Павел, были плотскими в своем мировосприятии и как раз у них не было истинной силы Божьей.
Кроме того, коринфяне (или некоторые из них) серьезно ошибались, недооценивая силу человеческого бунта против Бога, которая уподобляется Павлом хорошо защищенной крепости, неприступной для нападений извне. Оружие Павла, к которому высокомерно относились в Коринфе, отнюдь не будучи «плотским», обладает по сути силой Божьей на разрушение твердынь (ст. 4) и замыслов и всякого превозношения, восстающего против познания Божия (ст. 5). Служение Павла, непритязательное, если судить по внешним проявлениям, было в состоянии пленить всякое помышление в послушание Христу (ст. 5).
Будет правильно следовать Павлу в его реалистической оценке силы неверия и гордости, укоренившейся в человеческом уме. Только правильным оружием можно подавить и пленить этого горделивого закоренелого бунтаря, ставящего себя выше Бога; этим правильным оружием являются слова благовестия.
Подобно Павлу, мы должны провозглашать Иисуса Христа Сыном Божьим, распятым ради спасения грешников, а также Господом и судьей — чтобы всякое помышление слушателя пленялось в послушание Христу. Скажем прямо: любая проповедь, основанная на Новом или Ветхом Завете, экзегетическая или посвященная иным темам, потерпит фиаско, если не будет непременно строиться вокруг Господства Христа и Его спасительной силы. Только такое благовестие сможет вынудить восстающее против познания Божия закостенелое неверие стать послушным Христу. Само смирение Павла, которое они презирают и которое сам он называет кротостью и снисхождением Христовым (ст. 1), указывает на то, что он является человеком, всякое помышление которого пленяется в послушание Христу. Он есть живое воплощение того, что провозглашает.
2. Апостольская власть Павла (10:76–11)
Кто уверен в себе, что он Христов, тот сам по себе суди, что, как он Христов, так и мы Христовы. 8 Ибо, если бы я и более стал хвалиться нашею властью, которую Господь дал нам к созиданию, а не к расстройству вашему, то не остался бы в стыде. 9 Впрочем, да не покажется, что я устрашаю вас только посланиями. 10 Так как некто говорит: «в посланиях он строг и силен, а в личном присутствии слаб, и речь его незначительна», — II такой пусть знает, что, каковы мы на словах в посланиях заочно, таковы и на деле лично.
Для критиков Павла вопросы стиля служения были первостепенными. Что он представлял из себя, когда отсутствовал, то есть как автор посланий? Что это был за человек, когда лично присутствовал с коринфянами? В их глазах он был неудачником, где бы он не находился. Письма его они сочли «устрашающими» (ст. 9); они полагали, что он принялся запугивать их. Это сильно контрастировало с его «скромностью», которую он проявлял между ними (ст. 1), что для них было полной дискредитацией. Он был подобен сторожевой собаке, которая громко лает, но не кусает.
Служение Павла здесь, как и в других местах, должно было испытываться не наличием даров, а достижениями в построении общины. Он призывает коринфян взглянуть на очевидные факты, то есть на существование христианской общины в Коринфе (3:1—3; 5:11 —13). Существование общины, основанной Павлом, является веским доказательством того, что «орудия», которыми он сражался, имели божественную силу (ср.: ст. 4).
Один неназванный человек особенно уверен (возможно, чересчур?), что он Христов (ст. 7), иными словами — христианский служитель. Можно предположить, что этот человек — не вновь прибывший служитель, а коринфянин — и есть главный критик Павла. Он–то и должен сам по себе судить (ст. 7), что Павел тоже является служителем; сама церковь, в которой он пребывает, является тому свидетельством!
Прямое сравнение Павла с этим неназванным соперником не возможно. Павел не может уйти от особого поручения, данного ему прославленным Христом на дамасской дороге (Гал. 1:11–16; Деян. 22:21; 26:17,18). Там Господь дал Павлу власть к созиданию (ст. 8) церквей, подобных той, что возникла в Коринфе. Тем, кто пытается применить по отношению к Павлу личностные или стилистические критерии, апостол указывает на свое уникальное и великое поручение от воскресшего Господа и на осязаемое свидетельство — существующие сейчас общины, которые состоят из язычников. Необычные слова Павла «если бы я и более стал хвалиться… то не остался бы в стыде» (ст. 8), вероятно, повторяют лексику его критиков, с помощью которой те пытались утвердить свое служение в противовес ему. Павел просто хочет, чтобы они поняли, что полученное на дамасской дороге поручение лежит в основе всего, что он делает, и ему за это не стыдно.
Неназванный соперник был одним из выразителей той ожесточенной критики, которая сейчас упоминается в послании.
Слова «некто говорит» можно понять как «он говорит», то есть как исходящие от критика Павла[87]. Этот критик утверждает, что в посланиях он [Павел] строг и силен, а в личном присутствии слаб, и речь его незначительна (ст. 10). К этому моменту Павел написал уже три послания к коринфянам; настоящее послание было четвертым. Обвинение заключается в том, что послания отличаются тем, что должно было быть в нем самом — строгостью и силой. В нем этого нет; скорее, верно обратное. Когда он, наконец, явился, то показал себя не с лучшей стороны. Пребывая с ними, он был слаб и речь его была ниже всякой критики.
При тщательном рассмотрении, становится понятно, что критика касается внешнего вида Павла и его речи или голоса. К сожалению, единственный источник информации о внешних данных Павла относится к далекому прошлому, и надежность его вызывает сомнения[88]. Внешне Павел мог и не быть импозантным и представительным человеком. Наверное, он был не столь высокопрофессионален, как высокочтимые в то время ораторы. Возможно, он страдал он какого–то недуга или был калекой. (Не на это ли указывает «жало во плоти»? 12:7,8.) Что бы то ни было, критики Павла ухватились за это и за его упрямое нежелание принять их покровительство (11:7—11), как за веские основания, чтобы оспаривать истинность его апостольства. В греческом мире восторгались физической красотой и ценили утонченное времяпрепровождение, а телесное несовершенство и ручной труд презирались. В контексте таких ценностей палаточнику Павлу с его любительской речью и сомнительной внешностью мало чем можно было похвалиться. Еще до того, как стать известным оратором, молодой Демосфен подвергся осмеянию в Афинах по поводу своего хрупкого телосложения и слабого голоса. Эти недостатки пришлось исправлять с помощью длительной и строгой программы физических и голосовых упражнений[89]. «Он исправлял свою шепелявость и нечеткую артикуляцию, держа во рту камешки и произнося длинные речи, и укреплял свой голос, когда бегал или ходил в гору… произнося речи… на одном дыхании»[90]. Это говорит о серьезности, с какой греческий мир относился к физической выправке и способности выступать на публике. В глазах греков Павел был весьма неполноценен.
Тем не менее, возражает Павел, пусть этот человек посмотрит на реальное положение вещей. На самом деле, служение Павла всегда одно и то же, где бы он не находился — общаясь заочно, когда писал послания, или общаясь лично, когда был среди них (ст. 11). Содержание послании будет проявляться на деле, когда он пребываете ними.
3. Сравнение миссий (10:12–18)
Ибо мы не смеем сопоставлять или сравнивать себя с теми, которые сами себя выставляют: они измеряют себя самими собою и сравнивают себя с собою неразумно. 13 А мы не без меры хвалиться будем, но по мере удела, какой назначил нам Бог в такую меру, чтобы достигнуть и до вас. 14 Ибо мы не напрягаем себя, как не достигшие до вас, потому что достигли и до вас благовествованием Христовым; 15 мы не без меры хвалимся, не чужими трудами, но надеемся, с возрастанием веры вашей, с избытком увеличить в вас удел наш, 16 (так чтобы и) далее вас проповедывать Евангелие, а не хвалиться готовым в чужом уделе. 17 Хвалящийся хвались о Господе. 18 Ибо не тот достоин, кто сам себя хвалит, но кого хвалит Господь.
