Впрочем, некоторые приходящие к нам в монастырь и вправду не воспринимали слово отца Софрония, и тогда они уходили в общем довольно мирно, этим все и заканчивалось.
Итак, переживая за единство братства, прежде всего спросим самих себя: «А я в духе ли отца Софрония?» Если я, конечно же, уверен, что дух отца Софрония — это дух Христов. Если я не уверен в этом, то лучше найти себе другое место. Многие так и делали, говоря, что это место не для них, что монашеская жизнь не их путь, и т. д. Если же некоторые упорствуют и не хотят жить по — Божьему, будем молиться о них. Если они должны оставить монастырь, пусть это случится мирно и спокойно. Ведь все мы — дети единого Бога, творение Его рук, и Он любит всех нас. Когда ты любишь людей, а они между собой ругаются, это причиняет боль. Из этого можно понять, какую боль мы причиняем Богу своими ссорами.
Софроний (Сахаров), архим., Прп. Силуана Афонский, СТСЛ, 2010, С.338.
1Кор. 4, 15.
«Невозможно поведать здесь о всех формах, в которых созерцаемое мною угасание всякой жизни проявляло себя внутри моего духа. Ярко помню одно из наиболее характерных для тех дней: читаю, сидя за столом; подопру голову рукою, и вдруг — ощущаю череп в моей руке, и я мысленно смотрю на него извне. Физически я был еще молод и нормально здоров. Не понимая природы происходящего со мною, я пробовал освободиться от переживаний, нарушавших мирный ход моей работы. Я спокойно говорил себе: „Предо мною еще целая жизнь; быть может, сорок и даже более лет полных энергии…“ И что же? Внезапно приходил ответ, не мною обдуманный: „Если и тысячу лет… а потом что?“ И тысяча лет в моем сознании кончалась прежде, чем была оформлена мысль. Все, что подлежало тлению, обесценивалось для меня» Видеть Бога С. 13–14.
Мф. 22,37.
Исх. 20,1‑17.
Мф.22,39–40.
Дом, с которого начался монастырь. — прим. пер.
«В нашей жизни ничего нет, что не имело бы важного значения. Все важно. Почему? Потому что связано с Великим Богом» (Софроний (Сахаров), архим., Духовные беседы, Эссекс — Москва, 2007, Т.2, С.92).
Приблизительно в те же самые годы (в 1959 году), о которых говорит отец Рафаил, отец Софроний так писал о себе к своей сестре Марии: «Я вступаю в годы, когда становится естественным думать о конце своей жизни, и это не мешает мне, в силу немалого и нелегкого опыта жизни, одновременно жить в двух планах. Один — видеть первую мысль Творца о нас, второй — любить людей такими, как они есть; мыслить всегда также двойственно: с одной стороны, в перспективе нашего изменчивого мира, где все так быстропроходяще и текуче; с другой — стоять умом в „живой не подвижности вечности“. Без второго, мне кажется, было бы трудно любить людей. Почему? Просто хотя бы потому, что если человек „отцветает, как трава“, то унижается его образ в сердце. А именно этот вечный образ, лежащий в основе жизни каждого человека, делает его, каждого человека, драгоценным и любезным даже при его недостатках временных». (Письма в Россию, М.2003. С. 76–77)
Ср.: Мф.23,23.
Ин.18,37.
Знаю, что это в Евангелии от Матфея, 25 глава — это последнее зачало, которое я прочел на богослужении в сане дьякона.
Два монаха беседовали о спасении. Один говорил: «Душа моя не может примириться с мыслью, что кто‑то погибнет на веки. Я думаю, что Господь всех как‑нибудь спасет». Другой ответил: «Святые отцы говорят, что создать человека без содействия человека Бог мог, но спасти человека без содействия и согласия самого человека нельзя. Спасение и гибель — в свободе человека». Первый: «Думаю, что Бог множеством любви своей преодолеет сопротивление твари, не нарушая ее свободы». Второй: «Мне кажется, не должно забывать, что свобода человека настолько велика потенциально, что он и в плане вечного бытия может отрицательно определиться к Богу. Те, кто не знает этого или забывает об этом, питаются оригеновским молоком». Первый: «Но ведь это же безумие!» Второй: «Да, безумие». Первый: «Что же делать?» Второй: «Бог хочет всем спастись, и мы должны всем промышлять спасение и молиться за всех, но ни откровение, ни опыт не дают оснований полагать, что все спасутся. Свобода — великий дар, но страшный» (Софроний (Сахаров), архим., Рождение в Царство Непоколебимое, Москва, 2001, С.188).
Ср.: Откр. 2, 23.
Переводится с греческого как «раб Божий».
Ср.: «Близко к тебе слово, в устах твоих и в сердце твоем, то есть слово веры, которое проповедуем» (Рим.10,8).
Быт. 1, 3.
Ср.: Мф.17,20.
Ср.: Лк.17,6.
Ср.: Ин.15,3.
См. Мф.16,27.
Ин.6,60.
См. на слав.: Ин.6,60.
Ин.6,67.
Ин.6,68.
Отец Софроний пишет об этом духовном явлении в книге о святом Силуане: «Нам иногда казалось, что Старцу дана была сила чрез молитву влиять на беседовавших с ним. Это было тем необходимее, что слово его по внешней форме своей было очень просто, как бы ничего „особенного“ не заключающим в себе, тогда как по существу оно было о состоянии вышеестественном, и нужно было молитвою передать собеседнику то духовное состояние, из которого говорилось оно, иначе все будет напрасным, — слово останется непонятым, невоспринятым, сокрытым… Если у слушателя была к нему вера, то чрез эту простую внешне беседу воспринимал он в доступной ему мере то вышеестественное состояние, в котором находился сам Старец» (Софроний (Сахаров), архим., Прп. Силуан Афонский, СТСЛ, 2010, С. 61, 62)
1Кор. 4, 15.
См.: Ин.14,16.
См.: 1Кор. 12, 12.
См.: «Я говорю: поступайте по духу, и вы не будете исполнять вожделений плоти, ибо плоть желает противного духу, а дух — противного плоти: они друг другу противятся, так что вы не то делаете, что хотели бы» (Гал.5,16–17).
«Со мною был такой случай. Мне как‑то пришлось побывать в женском монастыре в Louvain в Бельгии. Когда я ехал туда, то было странное ощущение: у меня не было никакого слова к тем монахиням, с которыми мне предстояло говорить. По моем приезде собралось довольно большое количество монахинь и даже пришла старая игуменья, и все ждали от меня слова. Я сказал им: „У меня нет никакого слова, никакой мысли, но если вы хотите, чтобы мы беседовали о чем‑либо актуальном для вашей жизни, то задайте мне вопрос!“ И одна из монахинь, которая была учительницей в школе, говорит: „Скажите нам слово о послушании“. И когда я начал говорить о послушании, то прошло больше часу, и я не мог остановить слово свое. И они все сидели как застывшие и внимательно слушали. Так, я иногда хотел бы, чтобы вы тоже мне поставили вопрос. Ибо, как опыт показал, когда мы читаем приготовленное уже слово, то в нем вдруг исчезает жизнь и оно перестает действовать. А когда оно рождается из самой нужды жизни, тогда оно обладает энергией, которая действительно может перерождать людей» (Софроний (Сахаров), архим., Духовные беседы, Эссекс — Москва, 2003, Т.1, С.159).
Христос дал нам образ, пример как жить и чувствовать; то есть нашей подлинной жизнью является жизнь Самого Христа (См. Софроний (Сахаров), архим., Таинство христианской жизни, СТСЛ, 2009, С.226)
Ср.: «Возлюбленные! Мы теперь дети Божии; но еще не открылось, что будем. Знаем только, что, когда откроется, будем подобны Ему, потому что увидим Его, как Он есть» (1Ин.3,2).
См.: «Бди, о душе моя, изрядствуй якоже древле великий в патриарсех, да стяжеши деяние с разумом, да будеши ум, зряй Бога, и достигнеши мрак в видении, и будеши великий купец» (Великий покаянный канон святого Андрея Критского, во вторник первой седмицы, песнь 4, тропарь).
«Будем и мы, братия, внимательны к самим себе, убоимся и мы Бога, и созиждем себе домы, чтобы найти защиту во время зимы, во время дождей, молний и громов, потому что великое бедствие терпит зимою не имеющий дома. Как же созидается дом душевный?… Человек, желающий создать душевный дом, не должен нерадеть ни об одной стороне своего здания, но равно и согласно возводить оное. Сие‑то значит сказанное аввой Иоанном: „Я хочу, чтобы человек каждый день приобретал понемногу от всякой добродетели“» (преп. Авва Дорофей, Душеполезные поучения, поучение 14. О созидании и совершении душевного дома добродетелей, М., Правило веры, 1995, С.186).
