Таковы мои суждения о познании вообще в этом мире: познание есть непосредственное откровение бытия нашим органом восприятия. Кратко: путь познания — откровение.
И я не одинок в таком выводе. Иностранные философы в своих сочинениях говорят об "инстинкте" вопреки предшествующему рационалистическому философствованию. Я считаю более авторитетным и достоверным свидетелем такого направления в философии нашего русского ученого, философа Николая Онуфриевича Лосского. (Из него) я и приведу соответствующие выдержки, чтобы мои суждения не показались кому-либо любительским, поверхностным дилетантством. В своей книге "Обоснование интуитивизма" (1 — 372 с.) он пишет так о познании: Субъективный идеализм.
"Люди, задумывающиеся над вопросами теории знания, нередко склонны утверждать в наше время, что непосредственный опыт складывается только из личных индивидуальных состояний познающего субъекта" (курсив везде автора). Но философ Лосский не согласен с этим: нам душно в узкой сфере "я"; мы хотим выйти в безбрежное море действительности, как она существует независимо от свойств нашего "я" (с. 3).
"Для всякого, кто уверен в том, что знание проникает в сущность вещей, возникает мучительный вопрос: почему же философия в своем многовековом развитии не только не доказала этого, но даже, наоборот, широко развила в нас склонность к субъективному идеализму" (с. 4), т. е. что познаваемый нами мир есть только мир наших представлений.
Что такое интуитивизм? Часть 1
"Рассматривая эти процессы так называемого внутреннего восприятия, нельзя не заметить, что они характеризуются присутствием объекта в самом процессе знания и что без этого условия никакого знания о нашей душевной деятельности у нас не было бы… объект знания — имманентен процессу знания. Это — первое положение интуитивизма"… (63).
Второе."…знание есть переживание, сравненное с другими переживаниями" (66); и, как таковой, (объект знания, как сознаваемый объект) "должен находиться в самом этом процессе сравнивания" (67).
"Если… объектом знания служит само сравниваемое переживание, то это значит, что объект познается именно так, как он есть", "сама эта вещь в оригинале" (68).
"Признак" этого различения "так же прост и неописуем, как краснота или зеленость" (69).
Здесь две стороны: "не-я" и "я", — "или чувствование субъективности и переживание транссубъективности"… (69). "Я" и "не-я" глубоко отличаются друг от друга, обособление этих двух сфер и сознательно, и безотчетно руководит всем нашим поведением"… (69).
Эти "мои" переживания являются "данными мне" от мира "не-я" (70).
И "сложный, хотя и не дифференцированный клубок идей сразу появляется в поле сознания, как бы по наитию свыше"… имеет характер "данности мне". "Таковы религиозные экстазы и молитвенное погружение в божественный мир. Таковы переживания, входящие в состав нравственной и правовой жизни" (72).
"Состояний, окрашенных переживанием "данности", и, следовательно, составляющих мир "не-я", оказывается так много, что возникает вопрос, осталось что-либо на долю — "я" (73).
"Мир "не-я" познается так же непосредственно, как и мир "я". Разница только в том, что в случае знания о внутреннем мире и объект знания и процесс сравнивания его находятся в сфере "я"; а при познании внешнего мира объект находится вне "я", а сравнивание его происходит в "я" (76).
"…Жизнь внешнего мира дана познающему "я" так же непосредственно, как и процесс его собственной внутренней жизни" (77). "Мы будем называть это непосредственное сознавание (я сказал бы, восприятие. — М. В.) внешнего мира термином интуиция, а также термином мистическое [49] восприятие" (77).
"Устанавливается важное, с точки зрения познающего субъекта, различение (я бы сказал здесь: "лишь". — М. В.) двух сфер транссубъективности" (я бы сказал: "предметов". — М. В.) (77).
"Весь мир "не-я", включая и Бога… познается так же непосредственно, как мир "я" (93).
"В конце XIX века появилось довольно много философских направлений, утверждающих одинаковую непосредственность (курсив мой. — М. В.) знания о "я" и "не-я" (94).
"Знание никогда не бывает трансцендентным, но из этого вовсе не следует, будто оно ограничивается сферою жизни познающего субъекта…" (94).
"Опыт заключает в себе также и нечувственные элементы… Противоречие (я бы сказал: "противоположность", различие — М. В.) между нечувственным и опытным знанием оказывается предрассудком: сверхчувственное не есть сверхопытное" (96).
На этом мы и остановимся в выписках. Как легко увидеть и читателю, мы видим — в существе наших взаимных воззрений и даже терминологии — не только полное сходство, но и тождество. Между тем я шел собственным наблюдением, и лишь после прочитал "Обоснование интуитивизма" профессора.
Я намеренно распространился такими большими извлечениями. Теперь и критикам "инстинктов" и "чувств" нельзя сказать, что интуитивизм, или по моему формулированию — "самооткровение бытия", есть подделка необразованного человека; нет, это есть и целая философия специалиста своего предмета, б. профессора СПб университета.
А вот и другой свидетель интуиции, неправославный человек. Его статью "Научные заметки" печатаем здесь полностью.
"Научные заметки". Бессознательное творчество
Известный французский математик Жак Адамар недавно, перед своим возвращением из Америки в Париж, выпустил книгу под названием "Психология изобретения в области математики" (на английском языке). Значительная часть этой книги посвящена главным образом вопросу о роли бессознательного творчества в математических открытиях. Ряд фактов и соображений, приводимых в данной книге, представляет интерес для выяснения механизма бессознательной душевной работы вообще.
Ныне должно считать установленным, что рядом с сознательной работой психического аппарата существует также и бессознательная деятельность мысли. Дело обстоит так, как если бы душа работала то сознательно, то бессознательно и как если бы существовало общение между процессами сознательными и бессознательными: из области сознания мысль переходит в область бессознательного, где продолжает работать, чтобы потом вернуться в область сознаваемого, ассоциируя продукты той и другой мысли, и наоборот. Или же можно проектировать процессы душевной деятельности в образе сотрудничества двух душ, сознательной и бессознательной, совокупная работа которых наполняет нашу жизнь.
В многочисленных, в том числе самых банальных, случаях сознательная работа мысли находит свое продолжение в работе бессознательной. Школьники знают, что, когда им приходится, например, заучивать наизусть стихотворение, они прочитывают его несколько раз, без особого напряжения, перед тем как ложиться спать; на следующий день утром они в состоянии, без лишнего усилия, повторить на память, как заученное, все стихотворение. Во сне, бессознательным образом, продолжалась работа заучивания.
В других случаях, более замечательных и достаточно загадочных, происходит наяву, а иногда во сне, работа творчества и совершаются открытия, либо возникают идеи оригинальных изобретений.
То — после долгих, утомительных и безуспешных исканий, — решение проблемы, когда вовсе о ней не думают, приходит внезапно, словно в озарении молниею. То — истина открывается, как бы угадываемая, без видимого доказательства и невидимого логического процесса; и потом в течение многих лет длятся искания доказательства открытой несомненной истины. То — открытие совершается в результате умозаключений, которые признаются потом ложными. То — решение проблемы, в процессе работы над важным открытием или изобретением, дается в сновидении, притом в драматизированном облике. То — различные продукты творчества созидаются "интуитивно", без осознанных логических операций.
Вот некоторые примеры, могущие служить иллюстрацией механизма бессознательного творчества.
Знаменитый французский математик Анри Пуанкаре рассказывал, как он был приведен к открытию важной математической теоремы о "Фуксовых функциях". Дело здесь не в самой теореме, а в условиях, в которых он ее открыл. В течение двух недель он безуспешно бился над своею проблемою и пришел к заключениям, которые потом оказались ложными. В один вечер он, противно своему обыкновению, пил черный кофе и долго не мог уснуть. Идеи роились в его голове. Он постиг начало решения. Но это был лишь первый шаг. Случилось, что он должен был поехать из Кана, где он жил, в Кутаис, где участвовал в одной геологической экскурсии. Во время переезда Пуанкаре совершенно позабыл о своей математической работе. Прибыв в Кутаис, он вошел в омнибус, чтобы занять там место. Когда он стал на подножку омнибуса, то совершенно внезапно, без всякого предварительного размышления, он был озарен мыслью об оригинальном методе решения вопроса. И это было замечательное открытие. Пуанкаре не имел времени проверить результат и в омнибусе продолжал прерванный разговор. Но он был уверен, что он — у цели. Проверка это подтвердила. Ученый продолжал свои искания. Опять — безуспешная работа. Обескураженный Пуанкаре отдался другой работе. И вот в одно утро, во время прогулки, идея решения пришла к нему сразу, с тем же характером мгновенности, внезапности и твердой уверенности. Говоря о возбужденном состоянии, испытанном в бессонную ночь после выпитого кофе, Пуанкаре добавляет: "Мне представляется в подобных случаях, что тот, кто творит, присутствует при собственной бессознательной работе, которая стала отчасти ощутимою сверхвозбужденному состоянию, хотя и в неизменной природе".
