Хазарский хакан принял ислам. Он перенес свою столицу в устье Волги; здесь она называлась сначала Хамлидж (Хамлых ), затем – Итиль...
– Эти войны шли столетие за столетием; нужно ли перечислять все сражения и битвы, можно ли – и как – измерить кровь, пролитую обеими сторонами?
– Зачем ты это мне говоришь?
– Чтобы ты понял: лобовой атакой войну выиграть нельзя. Никак и никогда. Даже если атака длится столетия.
– Но зачем тогда вообще нужна была эта война? На сотни лет пресеклась торговля, вместо домов строились крепости, вместо плугов ковались мечи...
– Не хазары ее начали! Но смотри: отразив все набеги с юга, они, ослабленные ими, не выдержали вторжения с востока... И сейчас вот уж скоро сто лет, как на наших землях хозяйничают монголы!
– Разве Хазарию разгромили не русы Свят-уд-Слава за два с половиной века до монголов?
– Поистине, Семендер был так разорен воинами Свят-уд-Слава, что «в любом из садов и виноградников не осталось на милостыню для бедных... не стало ни винограда, ни изюма»... Но это был всего лишь налет – не завоевание. Хазария осталась, как самоуправляющиеся территории на Тереке, Сулаке, Кубани и в Крыму; остались и контролировавшие торговлю с Закавказьем и Византией хазарские крепости. Произошел передел «хазарского наследства»: Алания присоединила Терско-Кумские степи и Черные Земли, на берегах Черного моря создали свои государства зихи и касоги. Иудаизм на Итиле исчез, уступив место исламу; впрочем, он остался в горах Кавказа и Крыма. Сократилась торговля, что погубило многие торговые эмпории в IV веке хиджры... Но земли эти продолжали цвести: на западном берегу Каспия усилился эмир Дербента.
И вот «...в год барана благословенный взгляд [каана Угэдэя] остановился на том, чтобы из царевичей Бату, Менгу-каан и Гуюк-хан сообща с другими царевичами и многочисленным войском отправились в область кипчаков, русских, будар, маджар, башгирд, асов, Судак и те края для завоевания таковых; и они занялись приготовлением [к этому походу]». Преемник Чингисхана, его третий сын, великий хан Угэдэй, подтвердил решение курултая 1235 г.: довести борьбу с половцами до конца, «обратить победоносный меч на голову вождей русских и ясских за то, что они поставили ногу состязания на черту сопротивления». Исполнителем решения должен был стать Бату-хан, улус которого находился в непосредственной близости от названных земель. Его войска были укреплены туменами 14 ханов-чингизидов. Весною бечин-иле , а по нашему в месяце джумади II 633 г. хиджры монголы выступили в поход...
***
...Весной 1237 г. монгольское войско разбило половцев и аланов на правобережье Нижней Волги. В дельте Волги погиб «храбрейший» из половецких вождей – Бачман , а войска хана Котяна отступили на Донской рубеж. Летом 1238 г. Бату-хан, вернувшись из Руси, соединился с южной армией, разгромив половецкие орды в устье Волги.
«В ногай-иле (год собаки) 635 г. хиджры Менгу-каан и Кадан пошли походом на черкесов и зимою убили государя тамошнего по имени Тукара. Шибан, Бучек и Бури отправились походом в страну Мерим из племени чинчакан, и взяли Таткару. Беркэ отправился в поход на кипчаков и взял [в плен] Арджумака, Куранбаса и Капарана, военачальников Беркути».
Оставшиеся в живых половцы хана Котяна отдались под покровительство венгерского короля. Бэла IV предоставил 40 тысячам кыпчаков для расселения территории между Дунаем и Тиссой, в долинах р. Темеш, Марош и Кереш. Впрочем, венгерские магнаты вскоре убили хана (в г. Пеште). Узнав об этом, часть половцев ушла на Балканы и далее, в Никею, где поступили на службу к императору Иоанну III Ватацу. Другая часть половцев, принявших католичество (таково было условие Бэлы), пополнила ряды мелкого венгерского дворянства.
После кыпчаков и зихов пришел черед алан. В кака-иле, то есть год свиньи, 636 г. хиджры , «Гуюк-хан, Менгу-каан, Кадан и Бури направились к городу Минкас и зимой, после осады, продолжавшейся 1 месяц и 15 дней, взяли его».
Одновременно экспедиционный корпус Букдая, пошедший путем, проторенным для монголов Субудаем и Джэбэ, захватил территории нынешнего Азербайджана. Весной 1239 г., «назначив войско для похода, они поручили его Букдаю и послали его к Темир-Кахалка с тем, чтобы он занял и область Авир» . По утверждению Гильома Рубрука, «...татары разрушили верхушки башен и бойницы стен Дербента, сравняв башни со стеною»; это его утверждение не соответствует действительности.
Захватив Дербентский проход, монголы предпринимают ряд экспедиций в глубь горных ущелий. Одна из них началась осенью 1239 г., когда «между эмирами Гумика и султанами Хайдака разбилось зеркало согласия». По перевальной дороге, ведущей к верховьям р. Казикумухское Койсу, монголы вторглись в Лакз, а в начале апреля 1240 г. взяли Гумик. Возможно, о продолжении этого похода сообщает грузинская хроника «Картлис Цховреба»: «предводитель монголов Ала Тимур по Белоканской дороге вступил в Гундзети , царь гундзов преградил ему путь, но монголы победили, прошли гундзскую страну и пришли к монгольскому хакану». Событие точно не датировано, есть лишь указание, что это случилось «при [грузинском] царе Давиде» (1223-1269 гг.).
Горы стали оплотом и прибежищем для алан. Плано Карпнни замечает, что на Северном Кавказе есть земли, «доселе еще не подчиненные им [монголам]» отмечает длившуюся 12 лет оборону аланами Дарьяла. Гильом Рубрук указывает, что к 1254 г. в горных ущельях еще оставались очаги сопротивления монголам: «аланы на этих горах все еще не покорены». Сохранилась и аланская епархия с центром в Нижнеархызском городище. Среди непокоренных народов он отмечает также адыгов, зикхов , черкесов и лесгов: «некие сарацины, именуемые лесгами, равным образом не подчинены татарам». Однако «Гуюк-хан и Менгу-каан осенью кулкуна-иль, года мыши , по приказанию каана, вернулись, и в год быка, 638 г. расположились в своих ордах». Высокогорье не слишком интересовало монголов; разбираться с непокорными, ушедшими туда, они предоставили их единоплеменникам, жившим на плоскости...
Нет, моего к тебе пристрастья
Я скрыть не в силах, Мать-Земля!
Ф.Тютчев
– Так монголы выкинули нас из нашей земли сюда, за море, взяв за шкирку, как котят. Сюда, где и так тесно. Как нам вернуться домой? Туда, где остались наши земли. Наши степи. Наши реки... Я уже показывал тебе, как бессмыслен «лобовой штурм». Но как же тогда?
– Это – «развивающий вопрос»?
– Считай, что да!
– А сроки?
– Думай, пока не придумаешь...
– Учитель, но ведь и авары, то есть савиры, тоже пришли в те края, правда, намного раньше монголов, но все же...
– Многие так думают, но это неправильно!
Смотри: с глубокой древности тюрки поклоняются «турк ыдук Йер-Су», («Священная тюркская Земля-Вода»). На Алтае говорят «Гери-су», у хакасов – Шерсуг, в Семиречье – Жер-Суу, но все это одно и то же, священный брак Земли и Воды, в котором был порожден мир, важнейшее, наряду с Тенгри и его катун Хумай, божество счастья и плодородия, которому мы, тюрки, поклонялись до ислама, пребывая в джахилийе. Сейчас Хумай стала у нас сказочной птицей, приносящей счастье, но Йер-Су иногда отождествляется с ней: тамга, соответствующую этому понятию, похожа на контур трехглавой горной вершины, и ее можно увидеть в царской тиаре Хумай – венце с тремя зубцами-лепестками. Местопребыванием Хумай считалась «трехрогая» гора Белуха на Алтае, а здесь, на Кавказе – Беш-Даг; у этой горы хоть и пять вершин, но с любого места степи их видно только три...
Ну, а теперь переставь корни в слове йер-су!
– Суб-йер, – произнес Абдаллах, ничего еще не понимая.
Али молча глядел на него.
– Ты ничего не слышишь? – наконец спросил он.
– А что я должен услышать?
– Да то, что суб-йер – это и есть субер, савир, а иногда просто йер, земные – это имя нашего племени! – с неожиданным раздражением, которого Абдаллах никогда доселе не замечал в нем, воскликнул Али. Абдаллах догадался, что причиной раздражения было то, что мысль эта была слишком дорога ему, – и не упрекнул в душе своего учителя.
– Как? – не понял Абдаллах. В его голове мгновенно пронеслось то, что рассказывал ему Старик о йерах, йериях, ариях, Земных, но ведь он думал тогда, что речь идет о каких-то богах глубокой древности. Старик говорил о греках и индусах, франках и персах, даже арабах, разошедшихся по всему миру из какого-то священного центра, но Абдаллаху и в голову не приходило, что речь может вот так конкретно идти о сегодняшнем дне... И что место, где находился этот священный центр, может быть точно определено: вот эта гора, вот эта река...
– Как? – повторил за ним Али. – А вот так. Сейчас я попробую рассказать все по порядку.
Слово суб-йер известно не менее трех тысяч лет! Наши мудрецы установили, что в глубочайшей древности, когда йерриты (хурриты) ворвались с севера, из-за Кавказских гор, в Междуречье и создали там государство Митанни , «...шумеры и вавилоняне называли страну и племена хурритов Субарту» . Может быть, само слово Шумер восходит к «суб-йер» ...
