Ибо они говорят, что Сын Божий Господь наш Иисус Христос не есть Собственное и истинное Слово Вседержителя, но что Он отличное от Него Слово и иная мудрость и сила. Говорят, что Он, после того как явился, назван от Отца Словом, и Мудростью, и Силой, и соответственно этому умствуют, что Он — иная ипостась, отличная от Отца[490]. Из того, что они пишут, открывается, что Отец существовал прежде Сына и что последний не есть истинный Сын от Бога, но точно так, как и все сотворенное. Еще они осмеливаются утверждать, что было время, когда Его не было, что Он — тварь[491], произведение, отделяя Его, таким образом, от Отца. Итак, я убежден, что говорящие это чужды кафолической Церкви.
Следуй же Божественным Писаниям, верую, что существует Один Бог и Его единородный Сын–Слово, всегда присущий Отцу и никогда не имеющий начала бытия, истинно от Бога сущий, несозданный. несотворенный, но всегда сущий, всегда царствующий вместе с Богом и Отцом, «Его же царствию», как свидетельствует апостол, «не будет конца» (Лк. 1, ЗЗ)[492]. Он — Сын, Он — Сила, Он — Мудрость, Он — Собственное и истинное Слово Божие, Господь наш Иисус Христос, нераздельная Сила Божия, чрез которую произошло все сотворенное, как свидетельствует Евангелие, говоря: «В начале было Слово, и Слово было к Богу, и Бог был Слово» (Ин. 1, 1 и сл.). Он есть Слово, о котором и евангелист Лука свидетельствует, говоря: «Как передали нам исперва самовидцы и служители бывшие Слова» (Лк. 1, 2). О Нем и Давид сказал: «Отрыгну сердце Мое слово благо» (Пс. 44,2). Так и Господь наш Иисус Христос учит нас в Евангелии: «Изыдох от Отца… и иду» (Ин. 16, 28). Он, в последние дни нисшедши нашего ради спасения и родившись от Девы Марии, соделался человеком.
Итак, верую в Бога Вседержителя и во Христа Иисуса, Сына Его единородного, Господа нашего, рожденного от Духа Святого и Марии Девы, при Понтии Пилате распятого и погребенного, и в третий день воскресшего из мертвых, вознесшегося на небеса и сидящего одесную Отца, откуда придет судить живых и мертвых; и в Духа Святого, в святую Церковь, оставление грехов, воскресение тела, жизнь вечную[493].
А что божество Отца и Сына нераздельно, мы научились этому из Божественных Писаний. Ибо если кто отделяет Сына, то есть Слово Бога Вседержителя, тот необходимо должен или допустить, что два Бога[494], что признается противным Божественному учению, или признать, что Слово не есть Бог, но и это оказывается противным правой вере; потому что евангелист говорит: «И Бог был Слово». Я же верно научен, что Сын есть сила Отца, неразлучная и нераздельная. Ибо Сам Спаситель Господь наш Иисус Христос говорит: «Отец во мне и Я во Отце» (Ин. 14, 10), «Я и Отец едино есть» (Ин. 10, 24), и еще: «Видевший Меня видел Отца» (Ин. 14,9). Принявши эту веру от Божественных Писаний и научившись ей от предков наших по Богу, я проповедую ее в Церкви Божией и ныне написал тебе, оставивши список этого у себя. И прошу тебя копии с него вписать в письме к епископам, дабы те, которые не знают меня близко, не поверили писанному о мне теми и не введены были в заблуждение. Прощай.
Письмо диакона Евгения к Афанасию Александрийскому (пер. Ф. Г. Беневича)[495]
Святейшему и блаженнейшему епископу Афанасию Евгений диакон[496].
Клир и остальные в Анкире, что в Галатии, вместе с отцом нашим Маркеллом, собравшись, послали нас к Твоему Благочестию с рекомендательными письмами от епископов Эллады и Македонии. Когда же мы приехали, то узнали, что нас обвиняют в неправославии. Ты же хорошо сделал, когда захотел узнать, как мы думаем о почитании Господа нашего Иисуса Христа. Смиренно и ревностно пишем мы это Твоему Почтению, дабы ты понял, что обвиняющие наговорили на нас напрасно, и вера наша — общая [кафолическая] с [верой] Церкви. Мы же говорим [это], посоветовавшись между собой и со всеми пославшими нас людьми[497]. Ибо нас не мало, но неисчислимое множество.
Итак, приступая, мы анафематствуем арианскую ересь, верим же в то, что исповедовали отцы наши на Соборе, бывшем в Никее: что Сын «из сущности Отца и единосущен Отцу» и что Он ни тварь, ни создание, однако через Него пришло в бытие все возникшее. Ведь мы и не думаем, что одно — Сын, а другое — Слово[498], как кое‑кто нас обвинял, но [верим], что Слово — это Сын, Мудрость, Сила Отца, «в коей вся, — как учил апостол, — видимое и невидимое: престолы ли, господства ли, начальства ли, власти ли — все Им и для Него создано» (Кол. 1, 16). Думая так, мы анафематствуем, и [причем] по имени, нечестивейшего Савеллия и вместе с ним тех, кто думает так же, как он, и говорят, что Сам Отец и есть Сын. Ибо когда Он — Сын, тогда Он не является Отцом; когда же Он — Отец, Он не является Сыном[499]. Ибо мы исповедуем, что Отец вечен, притом что и Сын сущий и вечный, а также и Дух Святой вечно сущий. Ибо мы не говорим, что Троица не существующая [безыпостасная], но в бытии [ипостаси] ее познаем.
И хотя этого достаточно для того, чтобы показать единомыслие с отцами нашими, однако, поскольку некоторые лицемеры из пообещавших не обращаться к арианству говорят, что Сын не подобен Отцу и что Дух Святой — создание и находится среди сотворенного, мы и пославшие нас и эти ереси анафематствуем[500]. Ведь Сын отнюдь не неподобен Отцу, но единосущен, и Дух Святой не создание и не среди сотворенного, но [из] Святой Троицы. И мы уверены, что нет в Троице никого введенного или сотворенного. Ибо Дух есть [Дух] Святыни (ср.: Рим. 1, 4 по ц. — сл.), и не освящаем, но в Нем освящается все святое. Ибо наше совершенство в Отце и Сыне и Святом Духе дается и рождается, и одна вера в единого Бога через Сына во Святом Духе. Поэтому по более значительному свидетельству мы анафематствуем тех, кто думает и говорит: была когда‑то Единица, пока не было Сына, и была когда‑то Двоица, пока не было Святого Духа. Ибо мы думаем, что Святая Троица вечна и вечно совершенна, и так оно и обстоит[501]. Из‑за этого мы считаем врагами Церкви тех, кто думает и говорит: было когда‑то, когда не было Сына, и что Дух Святой произошел из не–сущего.
А дабы нас никто, болтая попусту, не обвинил когда‑нибудь по поводу пришествия Спасителя нашего во плоти, смиренно напишем и об этом, что Господь и Спаситель наш Христос не так, как это происходило в пророках родился, или, что в конце веков вошел в святого человека, но что, как по Иоанну: «Слово стало плотию» (Ин. 1, 14), и по апостолу: «будучи образом Божиим, принял образ раба» (Флп. 2, 6–9), и рожденный по плоти от Марии человек ради нас, «дабы, — как сказал Он Сам, — совершить дело Отца» (Ин. 4, 34), и так в Нем род человеческий усовершив и сочетав с Божеством, Он ввел в Царствие Небесное[502]. И хотя и этого опять достаточно, дабы показать веру в Господа нашего Иисуса Христа, однако, повторяя для большей уверенности, скажем это, и анафематствуем тех, кто думает и говорит, что когда‑то был Отец без Сына и что когда‑то был Сын без Святого Духа, ведь Дух — Божий и Троица совершенна и вечна. Анафематствуем и ныне вышедших и говорящих: «неподобен», и с ними безумие Самосатского [Павла][503], и Фотина[504], и тех, кто думает то же самое, что они, так как они не говорят, что Слово Божие — живое Слово и действенное, и через Него все произошло, но [говорят] лишь, что оно подобно произносимому слову человека; и так как они не думают, что Сын Божий Сам и является Словом, но безрассудно разделяют их и началом [бытия] Сына делают рождение Марией по плоти, кощунствуя, и верят в то, что Он не является истинным Богом[505].
Так вот, думая так и исповедуя, подтвердив письменно то, как мы думаем, мы считаем достойными пославших нас того, чтобы Твое Благочестие не верило наговаривающим на нас, но более того сделало известным это пославшим нас и написало тем епископам, о коих ты знаешь, что они православные[506], дабы если случится и у них обвинение против нас, узнав об этом нашем исповедании, поняли, что теми, кто хочет осудить нас, просто движет зависть. Феодул, епископ Оксиринха, Плен, епископ Ермофисский, Исхирий, епископ Леонта, епископ Исаак. Аминь.
Св. Афанасий Александрийский (Г. И. Беневич)
Афанасий Александрийский, или Афанасий Великий, — один из самых выдающихся святых отцов IV в., прославленный защитник Никейского исповедания, чья жизнь и писания неотделимы от истории Церкви и по праву составляют в ней целую эпоху. Впрочем, величие св. Афанасия не должно затмевать для нас других выдающихся церковных деятелей этого периода (как это нередко происходит в «школьном» изложении церковной истории); его значение ничуть не меркнет, но становится еще яснее на фоне выдающихся современников.
Родился Афанасий ок. 295–299 гг. в Александрии; о ею происхождении, как и о полученном им начальном образовании, ничего доподлинно не известно. Вероятно, еще в юном возрасте он оказался под покровительством св. Александра, папы Александрийского, который и руководил образованием юноши. Сочинения св. Афанасия свидетельствуют о его прекрасном знании Св. Писания (которое он не просто знал, но над которым много размышлял) и Александрийской традиции богословия, включая сочинения Оригена. С юных лет он был знаком с монахами Фиваидской пустыни. В 319 г. он был рукоположен в сан диакона, и вскоре стал секретарем св. Александра Александрийского. Он сопровождал св. Александра на Никейский собор (май—июль 325 г.), а вскоре, после его кончины (17 апреля 328 г.), когда Афанасию едва исполнилось тридцать лет, унаследовал кафедру одного из самых больших, богатых и влиятельных городов империи. Александрийский папа возглавлял Церковь не только самой Александрии, но и всего Египта, Ливии и Пентаполиса. В наследство молодому епископу досталось множество церковных проблем, из которых наиболее существенными были мелетианский раскол (наличие параллельной иерархии, возникшей еще во время гонений на Церковь, отчасти по причине этих гонений из‑за нужды в клире, а отчасти из‑за различного понимания покаянной дисциплины для отступавших во время гонений) и арианская партия в самой Церкви. Эти две оппозиционные Александрийскому папе силы вскоре будут смыкаться в своих действиях против св. Афанасия, хотя мелетиане в целом в богословском отношении были сторонниками Никейского исповедания. Борьба св. Александра Александрийского с мелетианским расколом, как и с Арием, поддержанным многими влиятельными епископами империи, и в первую очередь Евсевием Никомедийским и Евсевием Кесарийским, была гой историко–церковной ситуацией, в которой происходило становление Афанасия и с которой ему пришлось иметь дело, когда он сменил св. Александра на кафедре столицы Египта[507].
